Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Через пять минут! – пообещала она орущим близнецам и засунула две бутылочки донорского молока в электрогрелку.
Она вытянула поудобней ноги и смотрела сквозь пространство коридора в светлый прямоугольник открытой входной двери, жевала, пила кофе, пока в этом прямоугольнике не проявился силуэт женщины в легком платье.
– Что случилось? – спросила Ева, обходя валяющиеся пакеты и банки. – Все живы? Почему дверь нараспашку? Кто это набросал?
– Почему это у нас дверь нараспашку? – удивленно спросила Далила, тараща
– Он прошел через балкон, – буркнула Ева. – Не злись, я должна была быстро отследить, куда он поедет. Объяснять было некогда, с балкона – перекатом по земле, в машину – за пятнадцать секунд. Теперь я знаю, где он живет.
– Понятно, наемные убийцы ходят через балкон, но вот бандиты, например, доставка продуктов и цветов на дом, – они звонят в дверь. Я перековыряла коробки, испугалась, что там бомба. Милиция, опять же, когда сахар приносит, тоже звонит! Зачем вообще закрывать эту дверь! Здесь уже побывали все, кого только можно представить в страшном сне!
В дверь позвонили. Далила закатила глаза, Ева посмотрела в глазок.
Перед ней расплывалась в улыбке счастливая физиономия Илии, рядом с ним мультипликационно безобразилось, удлиняясь в разные стороны, незнакомое лицо молодой женщины.
– Не все! – крикнула Ева и открыла дверь.
– Нет, о нет! – закричала Далила из кухни, закрываясь руками.
– Мамочки! – крикнул подросший Илия. – Это же я, вы что, не рады?! – Он прикрыл за собой дверь и бросил на пол рюкзак. – Дети здоровы? Чем кормите?
– Ты же в Бельгии, – бормотала Далила. А Ева обняла его и крепко прижала к себе.
– Я сидел там, сидел, а потом подумал: чем они детей кормят? – Он отбивался. – Маленьких таких, а? Вот, и приехал!
– Мы как-нибудь обойдемся без тебя, – заявила Далила.
– Без меня, конечно, вы обойдетесь, но вот без молока!.. Короче, говорите быстро и не задумываясь. Коза или кормилица – крепкая здоровая девка?
– Какая девка, что за чушь! – Далила вытащила из грелки бутылочки и капала себе на руку молоком. – Какая коза?
– Ева, – серьезно заявил Илия, – я тебя спрашиваю: коза или кормилица?
Наступила тишина. Близнецы вдруг замолчали, Ева и Далила смотрели друг на друга. За дверью послышалось тонкое блеяние.
– Девка!! – хором перепуганно крикнули Ева и Далила.
Илия открыл дверь и распахнул ее.
– Здрасьте. – Им поклонилась, входя, молодая женщина в теле, с гладко зачесанными волосами, в летнем платье, белых носках и босоножках, с рюкзаком за плечами. – Это ничего, – сообщила она, посмеиваясь, – это я там – ме-е-е, это шутка.
– Знакомьтесь, Муся! – сообщил Илия, снимая с нее рюкзак.
– А где сосунки, а то я молоком заливаюсь? – спросила Муся и, пройдя мимо остолбеневших Евы и Далилы в комнату, расстегнула
– Не-е-е-т!! – закричала страшным голосом Далила, хотела броситься к женщине, но ноги ее подкосились, она села на пол.
– Не ори, детей испугаешь! – шепотом сказал Илия, поднял с пола продукты и стал относить их в кухню. – Пусть покушают в тишине. И чего орать? Девка здоровая, чистая, и вообще... Ничего с детьми не случится до семнадцати лет. Разоралась.
Ева, пошатываясь, добрела до кресла и упала в него, тупо наблюдая, как Муся улыбается ребенку розовым ртом, кивает и напевает что-то, расхаживая туда-сюда.
– Подержи, пока отрыгнет маленько. – Она протянула Еве девочку и пошла к кроватке.
– Так быстро? – Ева почувствовала налитой крепкий животик.
– А чего там валандаться? А этот, верно, мальчонка? Ишь сердитый какой! Ладно, не гунди, я тебя теперь первого брать буду, ишь сердится. Чего сердиться, у меня две соски, одна – всегда твоя!
В дверь позвонили.
– Не открывай эту дверь! – зашипела Далила. – Не открывай ее, это проклятая дверь!
Это таксист, – вздохнул Илия, – заплати, а то у меня – ни копейки.
Когда щелкнул замок двери, Пеликан напрягся и затаил дыхание. Отстрельщик не вошел в комнату сразу, сначала включил набираться ванну, разобрал рюкзак, потом только отцепил Пеликана от трубы, не глядя на него. Пеликан открыл было рот, но вовремя удержался от вопроса, прикусив губу, чтобы не улыбнуться. Нос отстрельщика Хрустова опух и изрядно увеличился в размерах.
– Свободен, – буркнул отстрельщик, раздеваясь.
– А куда я пойду? Меня же первый милиционер загребет и тогда уж точно посадят на полную катушку! До этого я так, вроде хулиганил помаленьку. А теперь – побег. Спасибо вам.
Хрустов заперся в ванной, Пеликан поставил чайник, быстро, стараясь не шуметь, подставил табуретку и пошарил рукой на навесных полках над входной дверью. Он достал оружие Хрустова и понюхал тяжелый холодный ствол. Очень довольный собой, положил пистолет на место, створки, чуть пискнувшие, закрыл, табуретку убрал и пошел на кухню приготовить чего-нибудь горячего.
– Пеликан! – крикнул Хрустов из ванной. Пеликан вошел. Отстрельщик лежал в пене и смотрел на него повеселевшими глазами.
– Потри спинку, раз ты тут околачиваешься. – Разноцветные пузыри лопались на желтой мочалке.
Пеликан присел на край ванны и взял мочалку. Он открыл было рот, чтобы поинтересоваться для приличия, как прошла операция, раз уж Хрустов повеселел, но был схвачен крепкой ладонью сзади за шею, совершил в воздухе переворот и через секунду плюхнулся в пену спиной на Хрустова.