Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Автор неизвестен

Она — творцу предвечному хвала!

Я от кудрей твоих сошел с ума.

Ты пламенем очей меня сожгла.

За родинку твою, за поцелуй —

Бессмертие душа бы отдала!

Так сотни шахов получили мат,

Чуть кисею с лица ты подняла

И локоны — убежище сердец —

Игривою рукою отвела.

Ты — роза, а соперники — шипы.

О,

если бы ты без шипов была!

Ты сладкой речью разум в плен взяла,

В глухое рабство сердце увела...

Я в голос твой влюблен. Его струя

В моих газелях звучно потекла.

Не отвергай меня! Не обрекай

Блуждать в пустыне горестей и зла!

Внемли, что молвит Мухаммед-ходжа,—

Послушай повесть про его дела:

«Газель Турана, мой тиран, о джан!

Не скрыть мне боль душевных ран, о джан!

Я истомился в западне любви,

Я смертной мукой обуян, о джан!

В том нет души, кто не отдаст души,

Чтоб увидать вдали твой стан, о джан!

Не ведали подобной красоты

Ни Индостан и ни Оман, о джан!

Увы, за кровь не платит никому

Влюбленного казнивший хан, о джан!

Ведь обреченных душ, таких, как я,

Несметен в мире караван, о джан!

От клятвы: «Больше жизни я люблю»,—

Свидетель бог, далек обман, о джан!

Но гибнет Хорезми,— смолк соловей,

В снегу холодном гулистан, о джан!»

* * *

Друг виночерпий! С чашею приди,

Меня в чертог смятенья приводи!

Я образ милой в духе отражу,

От плена плоти дух освобожу.

Путем терпенья думал я пойти,

Но нет терпенья мне на том пути!

ДУРБЕК

УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ

Конец XIV — начало XV века

ИЗ ПОЭМЫ «ЮСУФ И ЗУЛЕЙХА»

Придворные вельможи госпожи,

Придя, спросили: «Зулейха, скажи,

Правдив ли слух — мы верить не могли,

Что ты в раба влюбилась, как Лейли!

Ущерб своей ты чести нанесла!

Худая слава о тебе пошла!»

«Уж если здесь вы,— как я ни плоха,—

Вы гости мне! — сказала Зулейха.—

Вы — добрые советчики,

друзья,

Живите в счастье вы! Несчастна я!

Со мною проведите этот день,

От сердца отгоните горя тень».

И гости чинно, вслед за Зулейхой,

Вошли в прохладный внутренний покой,

Где трапеза дневная их ждала.

Всем женщинам хозяйка раздала

Ножи и яблоки своих садов

И молвила: «Отведайте плодов!»

Кормилице ж велела: «Поспеши

К Юсуфу, о наставница души!

Пусть пальму стана и нарциссы глаз

Увидят все, сидящие у нас».

Когда Юсуф правдивый — мир ему! —

Вошел в чертог, как яркий луч во тьму,

Свет полдня пред лицом его померк,

Сердца всех женщин в горе он поверг.

И не могли они ни глаз отвесть

От юноши, ни слова произнесть.

Все, разрезая яблоки, вокруг

Порезали ножами пальцы рук,

И, кровью обливаяся,— взгляни! —

Как мертвые, попадали они.

Очнувшись, видят: от крови мокры

Одежды их, подушки и ковры.

Понуря головы, они тогда

Заплакали от горького стыда,

Так говоря: «Умрем подле тебя!

Ты розой счастья стала, полюбя.

Тебя, невежды, упрекали мы...

Ты видела, чем сами стали мы!»

И Зулейха открыла дверь словам:

«Хоть не пришлось сгорать любовью вам,

Как мне, но сразу вы упали с ног.

А жизнь моя вся — мук сплошной поток!

Палит и жжет мне душу огнь любви,

Объявший твердь и сушу огнь любви —

От рыбы, мир несущий на спине,—

И до звезды, плывущей в вышине,—

Нить и основу в ткани бытия

Связующий! И вот — любовь моя».

ОВАНЕС ТЛКУРАНЦИ

АРМЯНСКИЙ поэт

XIV—XV века

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

В сиянии сидела ты.

Подобной солнцу красоты:

Похожа на прекрасный сад,

Где роз и лилий аромат

Цветы лучистые струят.

Твой взор — как гладь морских валов,

А брови — сумрак облаков;

Меж тонких губ ряды зубов

Блестят, как нити жемчугов.

Монахи, встретившись с тобой,

О книге позабыв святой,

Дрожат всем телом в летний зной,

Зима ж им кажется весной.

С тобой вступить могу ль я в спор?

Любовью твердь ты плавишь гор,

Ты крепостей крушишь затвор.

Ты скалы мчишь в морской простор.