Погоня за сокровищем
Шрифт:
— Ты лучший доктор Хон, — сказал молодой человек, сняв с головы паука и усадил на стол.
— И что ты об этом думаешь? — Хок пискнул и вернулся на плечо, замерев эполетом.
— Я с тобой совершенно согласен, полная бессмыслица, — кивнул Альен. — Однако, если послание оказалось не сказками, то и смысл у него должен быть непременно. Понять бы только, какой ключ отпирает этот ларец. Ничего подобного я еще не встречал, как говорит мой отец, нет такого замка, к которому невозможно подобрать отмычки. — Паук снова пискнул, и Литин хмыкнул, словно поняв своего маленького мохнатого друга. — Нет, он не взломщик, он коммерсант, и я вас обязательно познакомлю…наверное. Если Бонг отпустит тебя со мной, то непременно познакомлю. И с Тиной. Адамантина Литин — звучит?
— Не звучит, — раздалось от двери. —
— А вы что-нибудь понимаете? — спросил Литин, пододвигая капитану листок с выписанным шифром. Лоет слегка нахмурился, затем перевел взгляд на карту, и глаз его округлился.
— Как? — только и спросил он.
— Карта высохла, послание исчезло, — пожал плечами Альен.
— Едва успел переписать. Странная бумага, не находите, Вэйлр? Все с этим кладом странное. Местоположение, слухи, чрезмерная кровь. Есть хоть один владелец карты, кому она досталась без крови?
— Тина, — кивнул Лоет. — Она единственная, кто не убил за этот клочок мифических сокровищ. Значит, просохла и каракули исчезли? Забавно, — Вэй усмехнулся. — Выходит, мы можем быть не одни, кому повезло разгадать эту тайну Беса.
— Но мы будем единственными, кто расшифрует, — весело подмигнул Альен, поднимаясь с места.
— Убирайте карту, мне хватит того, что я переписал. Выйду на воздух, проветрю голову. Лоет кивнул. Он уже взялся за карту, но повернул голову вслед молодому человеку.
— Альен, — позвал капитан. — Послезавтра мы подойдем к одному милому островку. Мне нужно, чтобы ты на это время занял Тину, у нас с моими мальчишками будет небольшая работенка.
Литин понятливо кивнул и покинул каюту.
Он знал, что готовится на послезавтра и понимал, что Тину придется не просто занять, ее нужно будет увести с корабля, и это было приятным известием. Они уже давно не оставались наедине. Всегда что- то мешало: то ссора, то кто-то находился рядом, чаще всего Дин. Последнее злило особенно, потому-то Альен почувствовал радостное возбуждение и даже волнение, доселе несвойственное молодому человеку. Послезавтра они, наконец, смогут остаться одни! Оставалось сделать так, чтобы Тина, упрямая дочь своего упрямого отца, окончательно оттаяла и была готова выслушать то, что занимало мысли Альена.
Молодой человек вышел на палубу, огляделся и направился к господину Даэлю. Боцман, заметив Литина, приветливо улыбнулся. Мужчина скосил глаза на Тину, возившуюся у снастей под бдительным оком еще одного матроса, затем вновь повернулся у Альену и подмигнул.
— Пришел спасти девчонку, сынок? — спросилДаэль, хмыкнув.
— После обеда, — ответил Альен.
— Сильно ей достается? — При капитане сильнее, — покачал головой Боцман.
— Батя у нас зверь. Из девки парня сделал, уж мог бы быть и снисходительней. — Мужчина вдруг заметно вздрогнул и вытянул шею, заглядывая Литину за спину, но с облегчением выдохнул и усмехнулся.
— Показалось. Уже везде капитан мерещится.
— Призрак капитана страшит сильней самого капитана? — улыбнулся Альен. — Одинаково, — махнул рукой боцман.
— Что сам зараза, что его призрак. Ох, помяни дьявола. Литин обернулся и увидел Лоета, появившегося на палубе. Невольный смешок сорвался с его губ. Высокий, широкоплечий капитан, казавшийся незыблемой скалой, с повязкой на одном глазу и горящим умом и иронией во втором, со шрамом, проходившим через всю левую сторону волевого породистого лица, Вэйлр Лоет производил устрашающее впечатление на тех, кто не знал его вовсе, или знал слишком хорошо, как его команда. Упрямый, язвительный, жесткий, решительный — все это восхищало молодого человека, и он не чувствовал перед бывшим пиратом ни робости, ни страха, несмотря на все его бывшим пиратом ни робости, ни страха, несмотря на все его угрозы и выпады. Литин уважал Лоета, и чем больше времени проходило, тем сильней крепло это чувство, несмотря на ядовитые выпады бывшего пирата. Противостоять ему было сущим удовольствием. И все же душа стремилась к младшей ветви славного семейства, к такой же упрямой, решительной, вспыльчивой, языкастой, но еще по-детски наивной и трогательной
— Ну как? — полюбопытствовал Вэйлр, вставая рядом с Литином.
— Все отлично, капитан! — жизнерадостно воскликнула мадемуазель. — Как это ужасно, — сокрушенно вздохнул Лоет.
— Умник, на тебя вся надежда.
— Этот источник жизнелюбия перекрыть невозможно, — рассмеялся Альен и подошел к Тине, пользуясь тем, что новой работой девушку пока не озаботили. Мадемуазель Лоет оглянулась, отыскивая взглядом боцмана, но тот разговаривал с ее папенькой, встав так, что капитан повернулся спиной к дочери, и сам оказался скрыт внушительной фигурой Лоета. Матрос, все это время стоявший рядом с Тиной, тоже исчез, и она осталась наедине с Альеном, не сводившего с девушки лучистого взгляда, от которого щеки юного создания в одно мгновение стали пунцовыми, и она опустила взгляд Молодой человек не спешил заговорить с ней, и Тина все таки посмотрела на него, чтобы в следующее мгновение опустить даже голову, прячась за рассыпавшимися волосами.
— Ты на меня смотришь, — ворчливо заметила она, чтобы нарушить затянувшееся молчание
— Смотрю, — согласился Альен. — Зачем? — Тина отвернулась, наваливаясь на перила борта и устремляя взгляд к горизонту. Так оказалось проще спрятать смятение.
— Любуюсь, — ответил молодой человек, вставая рядом с ней.
Он накрыл ладонью руку девушку, сжавшую резные перила. Тина судорожно вздохнула и бросила на Литина быстрый взгляд.
— Нечем тут любоваться, — все так же ворчливо продолжила о н а.
— Если я любуюсь, значит, есть чем, — возразил Альен. — Иначе я бы не любовался. Разве не так.
— Так-то оно, конечно, так, — кивнула девушка, не найдя, что возразить. — Ты красивая, — улыбнулся молодой человек.
— Я?! — забыв о смущении, Тина вскинула на него взгляд, в котором застыло искреннее недоумение.
— Я же одета, как парень. И волосы у меня короткие. А еще я бранюсь и стихов не люблю. Альен легко рассмеялся, отчего мадемуазель Лоет вновь поспешила отвернуться, пряча досадливую гримаску. Описав себя, девушка вдруг поняла, что вовсе нехороша, и что не может понравиться такому мужчине, как Альен Литин, всерьез. — Ты полагаешь, что одежда, длина волос, брань, даже твоя вспыльчивость, могут сделать тебя менее привлекательной в глаза того, кто любовался тобой еще тогда, когда все считали тебя Эмилом Сверчком? Тина вновь бросила украдкой взгляд на молодого человека, но он сейчас не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен вдаль, на губах играла легкая мечтательная улыбка, словно Альен думал о чем-то приятном, и девушка не смогла отвести взгляда, в который раз думая, что в жизни не видела никого красивей и притягательней. Невольно в памяти всплыл поцелуй в каюте, еще в Алгардте, и мадемуазель Лоет отчаянно захотелось прижаться к груди Альена, услышать размеренный стук его сердца, зарыться пальцами в черные, как ночь, волосы и потянуться губами к этой мечтательной улыбке, чтобы коснуться уголка мужских губ легким поцелуем. Собственные мысли вернули смущение. Тина вновь судорожно вздохнула и несмело накрыла руку молодого человека, все еще лежавшую поверх ее руки, второй ладонью. Он не повернулся, лишь улыбка стала более озорной.
Его свободная ладонь, покоившаяся на перилах, вновь накрыла руку девушки, и Альен произнес:
Любуюсь я твоим несовершенством, В одно мгновенье становясь слепцом. Твое мне имя кажется блаженством. Нет, я не лгу, не чти меня лжецом. Любуюсь я тобой, когда ты злишься, Когда смеешься, иль грустишь. Любуюсь, когда ночью снишься, Иль с кем-то говоришь, или молчишь. Любуюсь я открыто и украдкой. И даже, когда думаешь, что злюсь. Ты остаешься для меня загадкой, Но разгадать тебя не тороплюсь. Мне б ветром стать, чтобы игриво Запутаться в коротких волосах. Иль замереть, взирая молчаливо, На солнечные зайчики в глазах.