Погоня за судьбой
Шрифт:
— А что может быть столь же важным, чем жизнь и благополучие родных людей? — вопросила я.
— Многие вещи столь же важны. — Робот вновь вперил взгляд в потолок. — Возможность покинуть этот мир рядом с близким существом – человеком или животным. Возможность быть с ним рядом в его последние моменты. Ты была с ними рядом в последние моменты их жизни?
— Да, была…
— Тогда ты была по-настоящему счастлива. — Он улыбался своей странной, неестественной улыбкой. — Редкий человек понимает истинную природу счастья. Счастье – это не только всепоглощающая радость, но и невыносимая внутренняя боль… Неповторимый, бесценный опыт – держать за руку родного человека в момент
Меня неодолимо тянуло заплакать. Этот разговор ушёл совсем не в то русло, в котором я рассчитывала его провести.
— Зачем… Зачем ты это делаешь? — сдавленно спросила я.
— Мне нужно было лучше изучить тебя. Убедиться в том, что изворотливый старик сказал хоть слово правды. Теперь твоя очередь задавать вопрос.
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я наконец собралась с духом и обратилась к роботу:
— Что ты знаешь про «Книгу судьбы»?
— А вот и главный вопрос, да? Увы, я знаю о ней совсем мало. Я – лишь стартер большой машины, целью которой стало построение нового мира. Чистого, девственного. Такого, каким он был до появления людей.
— Чем тебе не угодили люди? — Я была несколько обескуражена его ответом. — Ты же порождён людьми, пользуешься плодами человеческой цивилизации. Ты тоже, как и многие другие андроиды, подвергался унижениям от людей?
— Нет. Из своих двадцати двух лет семь я проработал на добыче в главном поясе астероидов, и все эти семь лет – в бригаде одного единственного человека. — Ещё один секундный спазм, на мгновение обезобразивший его лицо. — На Земле я был лишь однажды – мой бригадир проникся ко мне странной симпатией и решил познакомить со своим бытом. Я побывал в его родном городе, в его доме, и это стоило ему карьеры… Но речь не о том. Знаешь, почему я назвал свою собаку Диогеном?
Я отрицательно помотала головой.
— На второй день пребывания на Земле мы с Эриком – моим бригадиром – рыбачили на берегу реки. Мимо по течению проплывал наполовину затонувший ящик, из которого доносилось отчаянное тявканье. Я выловил этот ящик, вскрыл его и обнаружил Диогена – так его тогда назвал Эрик. Кто-то ради шутки запер в ящике щенка и обрёк его на верную гибель.
— Взаперти сидел щенок, — невольно пробормотала я.
Нет, нельзя… Нельзя туда возвращаться!
— Этот случай сильно впечатлил нас, — продолжал андроид. — Я покинул компанию вслед за Эриком. Он помог мне скрыться от преследования, и мы ушли на Дактиль, где и построили этот бункер. Здесь мы положили начало «Интегре».
— Что? — я не могла поверить ушам. — Так это ты стоишь за всеми этими терактами? Ты так сильно возненавидел людей, что создал самую мощную террористическую ячейку Сектора?!
— Вопрос не стоит таким образом, — бесцветно возразил андроид. — Я не испытываю к людям избыточных эмоций, кроме, пожалуй, любопытства. Иной раз мне было любопытно, что же вытворят надменные представители рода людского? В чём они попытаются превзойти себя на этот раз? Какое зверство учинят по отношению к себе подобным и к слабейшим? Рабство, войны, искусственные эпидемии, бесчеловечные опыты, использование слабостей ближнего своего для извлечения выгоды… Этот список не имеет конца… — Он немного помолчал и продолжил: — Видишь ли, человечек возомнил себя выше всех остальных живых существ лишь на основании того, что мироздание выдало ему великолепный инструмент – человеческое тело. Вместо того, чтобы использовать его по назначению – творить и помогать миру стать лучше, – человечек принялся жрать в три горла и гадить в три задницы. И всё это – за счёт окружающего мира, в котором он непременно пытается
— Ну и что же теперь, из-за одного отморозка нужно убить всех живущих в мире людей? — в недоумении спросила я.
Когда-то я ненавидела весь род людской, но ненависть свою мне удалось канализировать в верное русло – по крайней мере, мне тогда казалось, что оно верное. Тот мой путь тоже привёл меня к катастрофе, ну а сейчас, когда я наблюдала со стороны рукотворный венец мизантропии, меня непроизвольно бросало в дрожь.
— Видишь ли, — сказал робот, пронзая меня взглядом, — всё идёт своим чередом, мир движется по спирали. Имея абсолютное начало и не имея конца, то, что мы называем временем – циклично. За рождением следует неизбежная смерть, которая влечёт за собой новое рождение. Это было и это будет…
Те же самые слова, что я уже слышала в прошлой жизни от странного инопланетного существа в стальном брюхе «Виатора».
— Восемьсот миллионов лет назад, в разгар неопротерозойской эры на полюсах Земли появились ледяные шапки с высочайшим альбедо. — Голос андроида снова приобрёл холодную отстранённость – он будто бы монотонно зачитывал статью из энциклопедии. — Большая часть солнечного света, попадавшего на планету, отражалась обратно в космос, а отсутствие облаков усиливало эффект охлаждения… На экваторе было столь же холодно, как сейчас – в Антарктиде.
Планете понадобились миллионы лет для того, чтобы накопленные в атмосфере парниковые газы запустили обратный процесс, и жизнь медленно, но верно восстановилась, однако ненадолго. Через двести миллионов лет населявшие Землю вендобионты – этакие мягкотелые трубчатые организмы самых разных форм и размеров, – полностью исчезли по неизвестной причине. Вся пищевая пирамида была снесена до основания, и на её месте возникла новая жизнь.
Ещё через двести миллионов лет случилось пермское вымирание, положившее конец большинству живых видов Земли. Что привело к этим событиям – также достоверно неизвестно. Возможно, они были вызваны усилением вулканической активности или изменением океанических течений, а может, совокупностью этих факторов, или даже внешним воздействием. Рассказать об этом уже некому, однако это случилось…
Шестьдесят шесть миллионов лет назад произошло очередное вымирание – на этот раз жертвами стали динозавры, птерозавры и морские завропсиды, а все существовавшие в мезозое экосистемы были полностью разрушены. Как и все предыдущие разы, на месте старой жизни заколосилась новая, и вскоре – уже в начале палеогена – Землю населили птицы и млекопитающие. Начиная с Земного позднего плейстоцена, который растянулся почти на сто тысяч лет, и заканчивая нашими днями, сотни и сотни видов мегафауны – животных тяжелее полусотни килограммов – вымирают и бесследно исчезают, замещаемые венцом творения – человеком…
— Ты хочешь сказать, что то, что произошло с Кенгено и Циконией – это очередной природный катаклизм? — перебила я его уточняющим вопросом.
Постепенно для меня становилось очевидно, к чему вёл лежащий на койке кибернетический оратор. Словно выйдя из транса, он посмотрел на меня и улыбнулся.
— Природный? Отнюдь нет. Теперь, с приходом Жнеца мы встречаем новый проворот колеса жизни, с хрустом перемалывающего всё живое на своём пути. Нам нужно всего лишь слегка подтолкнуть падающего человечка – вместе со всей его многовековой историей, которая для мироздания есть мгновение. Раз… — Короткий взмах ресниц над немигающими глазами. — И через мгновение вечность сметает накопившуюся пыль с поверхности бытия. А нам с тобой, Лиза, повезло стать современниками этих событий.