Погоня за судьбой
Шрифт:
* * *
Машина бодро несла нас вперёд, смешной пёс на приборной панели радостно кивал головой, а с Гагика всё было, словно с гуся вода. Глядя на его великолепные усы, я понимала – ему просто не доводилось сталкиваться с подобным, он не знал, что это такое. А может, он старался своим видом приободрить и отвлечь нас? Он словно бы позабыл ночное происшествие, преспокойно крутил баранку фургона и не умолкая травил байки.
… — Время у меня свободное было между заказами, — рассказывал он. — А на крыше машины – маячок такси светится. Стою это я у Пушки, сижу за рулём да кофе пью. И тут задняя дверь открывается, садится девушка-красавица
— Да уж, больше на сцену из кино похоже, чем на реальную жизнь, — протянула Софи.
— Иногда реальная жизнь пострашнее всякого кино будет… Вызвали меня в два часа ночи человека довезти. Добрался до места, и села ко мне женщина в длинной чёрной юбке с чёрным платком на голове – не иначе как на похороны собралась. А в руке у неё было что-то вроде чемодана или сумки, покрытой тканью. В салон она это класть не стала, а попросила открыть багажник. Изнутри послышались звуки, похожие на карканье. — Гагик драматично понизил голос. — В ответ на мой недоумённый взгляд она приподняла покрывало, а там… Огромный чёрный ворон! И вот, в три ночи мы наконец добрались до места – до отдалённой церкви. Она расплатилась, забрала клетку, вошла в ночной двор церкви и скрылась во тьме. Как открывается дверь здания, я так и не услышал. Только пару раз каркнул ворон, и всё. Не хотелось мне там больше оставаться, я и поехал…
Внизу, в предрассветной мгле, плыли поля и теплицы – бесконечные вереницы длинных-длинных седых теплиц и прямоугольных коричневатых полей. Мелькали пальмовые рощицы, полузаброшенные заправки и приземистые магазинчики вдоль дорог. Холмы, покрытые жухлой жёлтой травой, сменялись солончаками пересохших озёр…
Не в силах больше бодрствовать, я сдалась на милость усталости и закрыла глаза. Меня моментально укачало, я привалилась к окошку пассажирской двери и задремала…
* * *
… Запрокинув голову вверх, я видела Землю – сине-зелёный шар, стремительно вращавшийся, подставляющий Солнцу то один бок, то другой. Оборот, и ещё один, и ещё – день, сменяющий день и уходящий в небытие вслед за прошедшим… Земля рассекала пространство, удаляясь по своей орбите настолько далеко, что теперь отсюда она казалась точкой. Вот эта точка скрылась за пылающей сферой Солнца, показалась с другой стороны и опять приблизилась по дуге. Я уже могла разглядеть тонкую паутинку городских огней на тёмной стороне шарика, но планета снова уходит, виток за витком отмеряя годы, приближая неизбежное…
Наконец, я оторвала взгляд от бесконечной гелиоцентрической круговерти. На лесную опушку, в центре которой я стояла, опускался вечер, набрасывая тени на деревья и пробуждая ночные звуки, доносившиеся из чащи. Взгляд мой встретился с двумя голубыми огнями, сияющими во тьме меж деревьев. Они приближались, и я увидела проступившие очертания величественного оленя с ветвистыми рогами на голове. Огромное животное вышло из-за деревьев и уверенно направилось прямо ко мне, а я уже знала, что мне нужно делать.
Я мягко провела рукой по гладкой шелковистой шерсти, подошла к оленю сбоку и одним рывком взлетела вверх, оседлав его. Живой стан подо мной играл мышцами, биение большого сердца
Я знала, что он донесёт меня туда, где я должна быть. Душа моя испытывала подъём, граничащий со счастьем…
… — Лиза, просыпайся, мы приехали. — Софи встряхнула меня за плечо.
— Хвост! — Я встрепенулась и принялась ошалело оглядываться по сторонам. — За нами не было хвоста?!
— Не было, Лиза, всё хорошо, — успокаивающе ответил Гагик. — Мы хорошенько попетляли и убедились, что никто не гонится. Мой железный конь быстрый и сильный – это только с виду он кажется развалюхой.
Он ласково похлопал по приборной панели, а я огляделась – аэрофургон стоял в самом тупике асфальтовой дорожки. Дальше асфальт обрывался, сменяясь узкой тропинкой, которая петляла по склону холма, исчезая в редком кустарнике. Уходящий вверх склон покрывали пучки жухлой желтоватой травы, а с другой стороны, внизу, шумела и пенилась вода.
Скалистые берега окаймляли крошечный залив; справа, на каменистой косе за высоким забором белели какие-то двухэтажные постройки, а левее, за торчащей из воды щербатой грядой открывалась бескрайняя морская гладь.
— Отсюда пойдём пешком, — объявила Софи. — За тем забором начинается охраняемая территория, и на машине нас могут остановить с расспросами.
Я открыла дверь и выбралась на асфальт. Тело ныло после сна в неудобной позе, я вытянулась и кое-как размяла спину.
— Какой у нас план? — спросила я.
— Сперва я должна встретиться с родителями, но не знаю, как надолго это может затянуться. Как-никак, почти год не виделись.
Софи накинула сумку на плечо и повернулась в сторону синеющего в отдалении моря. Ветерок ласкал её волосы, тонкий профиль смуглого лица озаряло восходящее солнце.
— Ну что, на этом всё, да? — В голосе Гагика звучали нотки досады.
— Боюсь, что так, — с грустью ответила Софи. — Тебе здесь лучше надолго не задерживаться, днём патрули начинают облёт территории. Спасибо тебе, Гагик, что подвёз нас. Вот – за потраченное время и за три дня пребывания в Союзе. — Софи протянула Гагику пачку купюр.
— Нет, здесь слишком много, — запротестовал Гагик. — Не надо столько!
— Я настаиваю. Считай, что это за спасение наших жизней. — Она настойчиво сжимала деньги в вытянутой руке. — Миграционные сборы уже списываются с твоего расходного счёта, пока ты в Союзе. Даже если ты об этом не знаешь. А если останутся лишние деньги – не беда. Тебе надо перебрать движки, им явно не хватает тяги.
Некоторое время Гагик переводил глаза с Софи на меня и обратно, пребывая в явном замешательстве – памятуя о событиях прошлой ночи, он решал, остаться ему или уехать. Усы шевелились и елозили из стороны в сторону на его широком загорелом лице.
— С нами всё будет хорошо, — с лёгкой улыбкой сказала Софи. — Не волнуйся за нас. Тебе есть, о ком позаботиться.
— Ну хорошо, как скажешь, спорить не буду, — тяжело согласился Гагик и сунул деньги в карман.
Галантно поцеловав руку Софи, он неуклюже приобнял меня и сказал:
— Лиза-джан, помни и не забывай. У Бога тысяча и одна дверь. Если закроется тысяча – одна обязательно откроется. — С этими словами он забрался в свой облезлый аэромобиль и, сверкнув оттуда золотым зубом, крикнул: — Хаджох! Доброго солнца вам! Если что – мой номер знаете!