Поговори со мной!
Шрифт:
– А вы справитесь с возложенной на вас задачей? – не отставал от неё Шуманский.
Аврора почувствовала себя просто беспомощным кроликом, парализованным перед замершим в стойке удавом.
– Я постараюсь, – чужим корявым голосом произнесла она. – По крайней мере, буду работать над этим.
– Но мне нужна хорошая идея, – продолжал настаивать Владислав Андреевич. Его глаза, как объектив, нацелились в центр лба безалаберной дизайнерши, вытянувшейся перед ним в струну, и страдающей от неловкости.
– Я очень постараюсь найти хорошую идею, – пообещала она и сама себе не поверила.
Шуманский сидел в кресле, молча рассматривая её. Весь его
Да и вся она не в его вкусе – эта нескладная, худая и длинная девица, с непонятного цвета волосами – тусклая, немного рыжеватая, невыразительная. Словно создатель, трудясь над её обликом, вдруг почувствовал усталость и небрежно слепил его самым обыкновенным, без изюминок и индивидуальности. И получилась невзрачная единица, безликая, как моль. Такие же невнятные были у неё и предложения по реконструкции объекта. Ничего вразумительного. Всё, что она смогла донести – это то, что предстоит очень много работы и всё внутри нужно ломать и строить заново. Так это Шуманский и без неё знал. Стоило нанимать приличную фирму и платить огромные деньги за проект, если присланный от них дизайнер не имеет никакой фантазии?! В какой-то момент Шуманский даже рассердился и не сдержался:
– А вы вообще обладаете хоть каким-нибудь воображением?
Аврора залилась густой краской и промычала:
– Я только вчера прилетела и сразу отправилась на объект. Времени не было на обдумывание новой концепции, – она вся внутренне напряглась, понимая, что от её оправданий становится только хуже.
В ответ он холодно, подчёркнуто сухо поинтересовался:
– Могу я надеяться, что ваша сегодняшняя растерянность это только временное явление. И вы способны включиться в работу и создать приличный проект?
– Я постараюсь, – ещё тише ответила Аврора, уже физически ощущая, что это полный её провал, в первый же рабочий день, в первую встречу с заказчиком.
Шуманский глубоко вздохнул и побарабанил кончиками пальцев по столу.
– Ладно, госпожа Кострова. Попробую дать вам шанс. Но ровно через неделю я жду вас в это же время, в 10 часов с вашими эскизами. Мне нужны конкретные идеи будущих перепланировок и общая концепция всего санатория, – он поднял на неё глаза, и её снова обдало сорокоградусным морозом. – Вы успеете за неделю подготовить чёткое предложение?
Сгорая от стыда и желая раствориться, исчезнуть, растаять и больше никогда-никогда его не видеть, Аврора собрала все свои силы и пообещала успеть. И боком, осторожно, пятясь, вывалилась из кабинета. Только закрыв за собой дверь, она смогла перевести дух и немного собраться.
7.
После пережитого позора на ковре у нового хозяина санатория, Аврора долго не могла прийти в себя.
Она воинственно решила исправить положение ударным трудом. И отправилась снова в поход по зданиям, подлежащим серьёзной переделке. На этот раз осмотр начала не с главного корпуса, а с жилого, класса «ВИП», с большими по тем временам, комфортабельными номерами.
Переступив очередной порог, Аврора не обратила внимания на огромное чёрное пятно. Словно небрежная клякса, оно растеклось по давно истлевшему паркету, местами полностью прогнившему до основания. Её внимание привлекла потолочная лепнина, расцветшая гипсовым витиеватым розаном вокруг бывшей люстры. Задрав голову вверх и двигаясь к середине комнаты, Аврора нечаянно наступила в самый центр уродливой отметины времени на дряхлом полу.
Нога её неожиданно соскользнула вниз, стремительно увлекая
Она сидела на свежем паркете, лоснящемся ослепительным лаком. В первозданной глади расплескавшегося янтарного света, струящегося из окна, отражались все предметы интерьера и мебель.
Большой дубовый буфет торжественной махиной возвышался у ближайшей стены. В его стеклянных дверках, украшенных сквозной резьбой, играли солнечные зайчики на декорах из цветного стекла, обрамлённого медью. «Тиффани», настоящий витраж «Тиффани»! На полках буфета свободно разместились нарядные хрустальные бокалы, фужеры и всевозможные графинчики и стопочки. Прямые солнечные лучи, падающие через изломанные фасетом стеклянные вставки, дробились в острых гранях хрусталя. От этого преломления рассыпались радужные брызги по всей поверхности внутренних стенок и полочек, создавая волшебный мерцающий фон.
Большое окно обрамляли старомодные портьеры из вишнёвой плюшевой ткани, мягкими складками драпируясь по бокам широкого крепкого подоконника. В центре потолка – многоярусная люстра из свисающих каскадами бусин хрусталя, с запутавшимися в них сияющими нитями солнечного света. Круглый дубовый стол, как самоутверждение расположился в центре просторной комнаты, окружив себя такими же тяжёлыми, под стать ему стульями. Через приоткрытую дверь в смежную спальню, был виден край кровати с резным изголовьем, созвучным общему массивному духу мебели.
Аврора с тревогой оглядывалась по сторонам, силясь понять, куда это она попала. Так и не найдя логичного ответа, медленно поднялась на ноги. На полу осталась кучка мела, смешанного с трухой и щепками бурого цвета. Она невольно посмотрела наверх. Прямо над ней была абсолютно ровная клеевая побелка. По периметру всю площадь потолка обегала изящная лёгкая роспись, мягко скругляя углы овальными виньетками с нежными цветами. Никаких следов от её внезапного вторжения не осталось и в помине.
Сильно озадаченная этим фактом, Аврора приблизилась к двери из номера и осторожно её приоткрыла, выглянула в узкую щель. Неясный гул голосов, сопровождаемый неспешными шагами, приблизился, и черные тени загородили просвет. Сердце ухнуло с высоты 17 этажа, воздух резко закончился. Но тени уже переместились и мимо прошли трое солидных мужчин непривычно одетых. Дыхание вернулось, и сердце снова осторожно застучало.
В широченных льняных белых штанах, странного кроя рубашках, со светлыми панамами и кепками на головах и в летних туфлях на босу ногу. Аврора почему-то подумала, что такую одежду носили в начале 30-х годов, или чуть позже, но точно, ещё до войны. Навстречу мужчинам появилась девушка, явно горничная – её голубое форменное платье туго перехватил жёсткий от крахмала передник. Пепельные гладко зачёсанные волосы были убраны в косичку и перехвачены косынкой, такой же хрустящей от избытка крахмала. На ногах у девушки белели трогательные хлопчатобумажные носочки, подчеркивая загорелую кожу и освежая туфельки совершенно винтажного вида. Аврора ошарашенно разглядывала уходящую по коридору, когда вновь раздались шаги и очень разборчиво прозвучали слова: