Пограничники на Афганской войне
Шрифт:
Два боя – лишь эпизод двух недель непрерывных боевых действий, потребовавших невероятных усилий солдат и офицеров. Десантно-штурмовые группы нельзя было снять, заменить. В бой вступали новые резервы, усилия постоянно наращивались. Та боевая операция завершилась полным поражением бандформирований в ущелье Куфаб.
Десантники, прошедшие эту огнедышащую теснину, наконец вышли к берегу Пянджа. Закаленные, крепкие парни отдали столько моральных и физических сил, что в прямом смысле валились с ног. Обожженные солнцем лица, воспаленные от бессонницы глаза, потрескавшиеся на злых ветрах губы. Маскхалаты, сапоги превратились в рванье. И все же они были счастливы. Они вышли живыми из этого пекла. Но не все. Потери хотя и немногочисленные,
Уже в первых числах октября, в разгар операции, мы готовили ДШГ к очередной заброске в Куфаб. Помню, вечером ко мне обратился сержант Виктор Бутаков:
– Товарищ полковник, сегодня я получил комсомольскую рекомендацию для вступления кандидатом в члены партии. Обращаюсь к вам с просьбой о партийной рекомендации. Завтра я с десантом ухожу на ту сторону.
– Во-первых, я тебя, Виктор, поздравляю с тем, что комсомольцы оказали тебе свое доверие. А во-вторых, считай, что моя рекомендация у тебя есть. Когда вернешься, оформим, как положено. Успехов тебе!
Виктор был убит через два дня после нашей беседы. В той операции погибли также Ильдар Салахов и Валерий Зуенко.
Командиры делали все, чтобы сберечь своих солдат. Но жесток и коварен был враг. Об этом он напомнил нам еще раз ровно через год, в октябре 1981 года, здесь же, в Куфабском ущелье.
А на тот раз наши успехи в боевой операции были отмечены приветствием и благодарственной телеграммой Коллегии и Председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова. Многих участников тех боев наградили орденами и медалями.
Начался 1981 год. В марте состоялось решение, которого ждали в округе. Согласно указанию Главка была сформирована оперативная группа (ОГ) для постоянного руководства боевыми действиями. Ее возглавил заместитель начальника войск полковник Н. Т. Будько. К этому времени в округ для усиления наших пограничных подразделений прибыли личный состав, вооружение и техника с других участков границы. По решению правительства страны КСАПО было дополнительно выделено значительное количество БТР, БМП, вертолетов, автомобильной техники, оружия. На территории Афганистана действовало несколько гарнизонов, вместе с ними в боевых операциях участвовали маневренные группы. Все эти подразделения переходили в подчинение ОГ. В то же время командование пограничных отрядов продолжало решать вопросы политического, технического, тылового обеспечения этих подразделений в полном взаимодействии с оперативной группой. Я был включен в состав данного управленческого звена.
Зона нашей ответственности постоянно расширялась вдоль советско-афганской границы, увеличивалась ее глубина. Плановые и частные операции, боевые рейды и засады в сочетании с другими мероприятиями и постоянной работой с местным населением приносили определенные результаты, но народная власть по-прежнему имела очаговый характер, нормализация обстановки затягивалась. Процесс революционно-демократических преобразований и ход борьбы с контрреволюцией здесь, на окраине страны, практически не имел поступательного движения. Бандформирования опирались на довольно широкую социальную базу и, подобно щупальцам спрута, быстро восстанавливали отсеченные части.
Мы были очевидцами этих процессов и сознавали всю сложность задач, которые предстояло решать вновь созданному коллективу.
В конце марта вся оперативная группа наконец собралась полностью: начальник Н. Т. Будько, его заместитель Б. Г. Мирошниченко, Галиев, В. Ф. Краснов, А. А. Бакум, А. Е. Синицын, Н. М. Безруков, Н. П. Насыпайко. В полном сборе оказался политсостав: помимо меня и В. Жука в группу прибыли Г. Попов и Ю. Зырянов – молодые, энергичные офицеры. С ними я проработал, точнее, провоевал более двух лет. Все трое проявили себя мужественными бойцами, умелыми политработниками, с честью прошли через все испытания «афганского похода».
По прошествии времени меня сменил Герой Советского
Санитарные части Хорогского, Московского, Пянджского погранотрядов и Душанбинский госпиталь оказались в положении прифронтовых уже в феврале 1980 года. Группы врачей развертывали медицинские пункты на нашей территории на исходных позициях предстоящих операций. Не берусь анализировать успехи и, наверное, какие-то просчеты медицинского обеспечения. Но уже то, что после излечения в госпиталях округа в строй было возвращено 93 процента раненых, спасены десятки, сотни жизней, говорит о многом. Сейчас уже трудно вспомнить всех военных медиков, кого видел тогда в боевых порядках, на передовых рубежах. И все же не на словах знаю, как выполняли свой врачебный долг в период событий 1980–1986 годов начальник Душанбинского госпиталя подполковник Е. Н. Золотобоев, как героически трудились его подчиненные офицеры Курочкин, Шериков, Сироткин и многие другие. Я видел в деле умелые, добрые и сильные руки наших хирургов, других медицинских специалистов. Помню, в году 82-м или 83-м в Москве на Лубянке мы встретились с сотрудником госбезопасности из Казахстана (не знаю его должность и звание, он был в гражданской одежде). Этот человек разыскал меня, случайно узнав, что я прибыл из Таджикистана. Немолодой мужчина со слезами на глазах, взволнованно говорил мне: «Я вас прошу обязательно передать благодарность Золотобоеву. Этот замечательный врач спас моего раненого сына».
Именно в Душанбинском госпитале полковник медицинской службы Ю. А. Воробьев с бригадой хирургов провел уникальную операцию. В бою вражеская пуля попала в патрон автоматического гранатомета, и десантник был ранен неразорвавшейся гранатой. Она, словно крупнокалиберная пуля, вошла в его тело. Ее извлечение было сопряжено со смертельным риском. При любом неосторожном движении могло произойти непоправимое. Но виртуозное мастерство и мужество хирурга победили. И врач, и его пациент остались живы. В день операции солдату Виталию Грабовенко исполнилось 20 лет – такое вот совпадение.
Бывая в Душанбе, я всегда посещал госпиталь. Признаюсь, визиты эти были нелегкими.
Встречаясь с молодыми людьми, которые стали инвалидами, чувствовал себя в чем-то виноватым перед ними. Ведь в конечном итоге это ты, живой и здоровый, послал их в бой, в котором они получили свою незаживающую рану.
Кроме опасности погибнуть или получить ранение военных врачей в Афгане подстерегала еще одна – быть похищенными. Такая информация нередко поступала от «хадовцев». Ведь врачебная помощь была необходима и главарям, их родственникам, рядовым боевикам. Бандиты узнавали о хороших врачах от местных жителей, которые обращались с просьбами к нашим медикам. К счастью, бандитам ни разу не удалось осуществить свои планы.
Как известно, афганцы – народ горный, очень неприхотливый. Таблетки пенициллина или тетрациклина оказывали на них чудодейственное влияние. Не знаю, чем объяснялась их удивительная стойкость, а точнее, «живучесть». К нашему гарнизону в Янги-Кале жарким июльским днем подкатил трактор «Беларусь», к которому была пристроена волокуша из двух жердей и нескольких дощечек. На этом жалком подобии носилок каким-то чудом удерживался раненый афганец. Сопровождавшие его объяснили, что прошедшей ночью в дом активиста, члена НДПА, ворвались бандиты и выстрелили в него в упор из автомата. В подтверждение своих слов они подвели меня к раненому и продемонстрировали три раны, заклеенные листом подорожника. Раны оказались в правой стороне груди. Их можно было накрыть пятикопеечной монетой. Я представил, как это выглядело со спины. Самое удивительное, что при моем приближении этот пробитый насквозь человек пытался приподняться со своего ложа. А ведь после ранения прошло часов восемь. Попутным вертолетом афганца отправили на нашу сторону. Говорят, через пару недель он вернулся домой долечиваться.