Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Судьбы отдельных земель, входивших в Великое княжество Литовское, привлекли к себе с конца XIX в. внимание исследователей. Областные привилеи, регулировавшие отношения восточных земель с центральным правительством, стали предметом изучения М. Н. Ясинского и И. В. Якубовского, а в польской историографии этого вопроса коснулся С. Кутшеба в общем очерке государственного устройства Литвы [32] . Появились первые региональные исследования, но эта работа находилась еще в самом начале. Некоторые из них носили компилятивный характер — вроде книги И. П. Виноградова о Вязьме [33] , другие же — как работы П. В. Голубовского о Смоленской и Северской землях, В. Е. Данилевича о Полоцкой земле, — были доведены только до конца XIV — начала XV в. Охватывали весь литовский период, хотя и далеко не исчерпывали своей темы, работы И. Побойнина о Торопце и Г. Бугославского о Смоленской земле [34] . Значительно полнее и тщательнее были выполнены исследования П. Г. Клепатского о Киевской земле и А. С. Грушевского о Пинском Полесье [35] . Перу последнего принадлежит также обстоятельный анализ положения городов в Великом княжестве Литовском XIV–XVI вв., их отношений к центральному правительству и местным властям [36] ; эта работа и сегодня не утратила своей научной ценности.
32
Ясинский М. Н.Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889; Якубовский И. В.Земские привилеи Великого княжества Литовского. Ч. II. Критический разбор текстов областных привилеев // ЖМНП. 1903. Май — июнь. С. 245–303; Kutrzeba S.Historya ustroju Polski w zarysie. Т. II. Litwa. Lw'ow, Warszawa, 1914. S. 41–44.
33
Виноградов И. П.Исторический очерк города Вязьмы с древнейших времен до XVII в. (включительно). М., 1890.
34
Побойнин
35
Клепатский П. ГОчерки по истории Киевской земли. Т. 1. Одесса, 1912; Грушевский А. С.Пинское Полесье XIV–XVI вв. Исторические очерки. Киев, 1903.
36
Грушевский А. С.Города Великого княжества Литовского в XIV–XVI вв. Старина и борьба за старину. Киев, 1918.
Расширение источниковой базы, совершенствование методики исследования, наблюдаемые в литуанистике рубежа XIX–XX вв., коснулись и такой традиционной темы, как русско-литовские отношения. Работа Е. И. Кашпровского, посвященная перипетиям борьбы за Смоленск в начале XVI в. и основанная на всей совокупности сохранившихся источников, включая материалы Метрики, долго оставалась наиболее обстоятельным исследованием «смоленской эпопеи» [37] .
В начале XX в. внимание исследователей вновь привлекло правовое положение православных в Великом княжестве, но теперь эта проблема анализировалась на значительно более высоком уровне. Подробнее результаты этой дискуссии, в которой приняли участие и русские, и польские ученые [38] , мы рассмотрим в первой главе данной работы. Польские историки конца XIX — начала XX в. внесли заметный вклад в изучение и других сторон жизни Великого княжества Литовского, в частности, генеалогии. Здесь нужно прежде всего назвать капитальный труд Юзефа Вольфа о литовско-русских князьях [39] : по богатству собранного в нем материала (прежде всего из книг Метрики) он до сих пор не имеет себе равных. Проблемы внутренней и внешней политики Литовского государства в конце XV — первой половине XVI в. стали предметом изучения в монографиях Ф. Папэ, Л. Финкля, Л. Коланковского, О. Халецкого [40] . Всесторонний анализ положения Великого княжества в указанный период (включая отношения его с Русским государством), большой фактический материал, почерпнутый в архивах Польши и других стран, — все это придало высокую научную ценность названным работам, а очерк русско-литовской войны 1534–1537 гг. в книге Л. Коланковского до недавнего времени оставался единственным обстоятельным исследованием этих событий. Ход военных действий между Литвой и Россией с 1490-х по 1530-е гг. проанализировал Т. Корзон [41] .
37
Кашпровский Е. И.Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522). Нежин, 1899.
38
Беднов В. А.Православная Церковь в Польше и Литве (по Volumina legum). Екатеринослав, 1908; Любавский М. К.К вопросу об ограничении прав православных князей, панов и шляхты в Великом княжестве Литовском до Люблинской унии // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 1–17; Czermak W.Sprawa r'ownouprawnienia schizmatyk'ow i katolik'ow na Litwie (1432–1563 r.) // RAU. Wydz. hist.-fil. Ser. II. Т. XIX. Krak'ow, 1903. S. 348–405; Kamieniecki W.Ograniczenia wyznaniowe w prawodawstwie litewskim w XV–XVI wieku // PH. T. XIII. Zeszyt 3. Warszawa, 1911. S. 268–282.
39
Wolff J.Kniaziowie litewsko-ruscy od ko'nca czternastego wieku. Warszawa, 1895.
40
Pap'ee F.Polska i Litwa na przelomie wiek'ow 'srednich. Т. I. Krak'ow, 1904; Finkel L.Elekcja Zygmunta I. Krak'ow, 1910; Kolankowski L.Zygmunt August wielki ksiaze Litwy do r. 1548. Lw'ow, 1913; Halecki O.Dzieje Unji Jagiello'nskiej. Т. I–II. Krak'ow, 1919–1920.
41
Korzon T.Dzieje wojen i wojskowo'sci w Polsce. Epoka przedrozbiorowa. Т. I. Krak'ow, 1912. S. 243–258.
Достижения отечественной и зарубежной литуанистики конца XIX — начала XX в. были обобщены в курсе лекций А. Е. Преснякова по истории Западной Руси (опубликованном лишь тридцать лет спустя, в 1939 г.), содержавшем множество оригинальных и ценных наблюдений, и в «Очерке истории Литовско-Русского государства» М. К. Любавского [42] . В дальнейшем, в 20-е гг. нынешнего столетия, объем литуанистических исследований в нашей стране заметно сократился, а в 30–40-х гг. они практически прекратились. Между тем в Польше продолжали выходить статьи и книги по истории Великого княжества Литовского. Вероятно, под влиянием советско-польской войны 1920 г. прошлое отношений с Россией вызывало особый интерес. В 1922 г. вышла работа Я. Натансона-Леского о восточной границе Литовского государства в XIV–XVI вв. [43] В монографии тщательно прослеживалось изменение русско-литовской границы на фоне политических взаимоотношений двух держав, определялись территориальные потери Литвы в результате войн рубежа XV–XVI вв. Интересно, однако, что позиция местного населения, проживавшего в зоне боевых действий, не стала предметом изучения польского ученого: под его пером оно выглядело как безгласная и пассивная жертва московской агрессии. Это же относится и к работам коллег Я. Натансона-Леского — З. Скопиньской, Ф. Конечного, В. Бяловейской, исследовавших отдельные аспекты русско-литовских отношений второй половины XV в. [44]
42
Пресняков А. Е.Лекции по русской истории. Т. II. Вып. 1. М., 1939; Любавский М. К.Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2-е. М., 1915.
43
Natanson-Leski J.Dzieje granicy wschodniej Rzeczypospolitej. Cz. I. Granica moskiewska w epoce jagiellocskiej. Lw'ow — Warszawa, 1922.
44
Skopi'nska Z.Traktat 31 sierpnia 1449 roku w 'swietli polityki Litwy i Moskwy w latach 1440–1453 // AW. R. V. 1928. S. 108–150; Koneczny F.Litwa a Moskwa w latach 1449–1492. Wilno, 1929; Bialowiejska W.Stosunki Litwy z Moskwa w pierwszej polowie panowania Aleksandra Jagiello'nczyka (1492–1499) // AW. R. VII. 1930. S. 59–110, 726–785.
Другим важным направлением исследований польских историков 20–30-х гг. стало изучение положения православной церкви и православных в Великом княжестве Литовском. Этой теме посвящены работы Я. Фиялека, К. Ходыницкого, А. Лапиньского [45] . Эпоха правления Ягеллонов, по мнению К. Ходыницкого, была вполне благоприятна для православия, а XVI столетие — в особенности; приверженцы «греческой» веры — настаивает А. Лапиньский — пользовались всей полнотой гражданских прав и свобод; оба исследователя видят доказательство такого положения восточной церкви в Великом княжестве в фактах бегства многих православных из России в Литву в XVI в.
45
Fijalek J.: 1) Opisy Wilna az do polowy wieku XVII-go. // AW. R. II. Wilno, 1924. S. 131–158; 2) Los unji florenckiej w Wielkiem Ksiestwie Litewskiem za Kazimierza Jagiello'nczyka. // Sprawozdania z czynno'sci i posiedze'n Polskiej Akademji Umiejetno'sci. Rok 1934. T. 39. Stycze'n 1934. № 1. S. 21–24; Chodynicki K.Ko'sci'ol prawoslawny a Rzeczpospolita Polska. Warszawa, 1934; Lapi'nski A.Zygmunt Stary a ko'sci'ol prawoslawny. Warszawa, 1937.
В 30–40-х гг. в Польше вышел также ряд работ обобщающего характера: вопросы внутренней и внешней политики Литовского государства XV–XVI вв. на большом фактическом материале рассматривались в новых монографиях Л. Коланковского и Ф. Папэ, в книге З. Войчеховского; внутреннее состояние литовского общества анализировал В. Каменецкий [46] . Однако во всех названных работах восточным землям Великого княжества внимания практически не уделялось. На этом фоне особо выделяется капитальное исследование С. Кучиньского, посвященное судьбам чернигово-северских земель XIV — начала XVI вв. [47] Автор уточняет генеалогию местных княжеских родов, выясняет состав их владений; история «верховских» и северских уделов изучается в книге на фоне литовско-татарских и литовско-московских отношений; детально описывается присоединение этих уделов к Русскому государству на рубеже XV–XVI в. Все эти ценные наблюдения польского исследователя учтены в предлагаемой работе. Вместе с тем определенным недостатком книги С. Кучиньского является отсутствие обобщений; кроме того, автор не выявил различий в статусе отдельных черниговских и северских князей, невыясненными остались мотивы и этапы их перехода на московскую службу, в то время как религиозные причины — преследование православных в Литве — Кучиньский вслед за другими польскими учеными считает лишь официальным предлогом, умело использованным Иваном III в чисто политических целях [48] .
46
Kolankowski L.Dzieje Wielkiego Xiestwa Litewskiego za Jagiellon'ow. T. I. Warszawa, 1930; idem.Polska Jagiellon'ow. Dzieje polityczne. Lw'ow, 1936; Pap'ee F.Aleksander Jagiello'nczyk. Krak'ow, 1949; Wojciechowski Z.Zygmunt Stary (1506–1548). Warszawa, 1946; Kamieniecki W.Spolecze'nstwo litewskie w XV wieku. Warszawa, 1947.
47
Kuczy'nski S.Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rzadami Litwy Warszawa, 1936.
48
Ibid. S. 305–306, 308, 309.
В
49
Jablonowski H.Westrussland zwischen Wilna und Moskau. Leiden, 1955; Backus O. P.Motives of West Russian Nobles in Deserting Lithuania for Moscow, 1377–1514. Lawrence (Kansas), 1957.
50
Jablonowski H.Westrussland… S. 51, 54–55.
51
Jablonowski H.Westrussland… S. 130–131.
52
Ibid. S. 126–128, 132.
53
Ibid. S. 132.
Последнее замечание с еще большим основанием может быть отнесено к монографии О. Бакуса, посвященной именно выяснению мотивов княжеских «отъездов» в Москву. Едва ли предложенное американским историком решение проблемы можно считать удачным: априорно предложив свыше десятка возможных мотивов, наиболее серьезными он счел пограничные стычки, негодование по поводу фаворитизма в отношении менее знатных лиц и усиления власти литовской администрации в восточных районах Великого княжества [54] . Не вытекающие ни из анализа статуса княжеской знати в Литве, ни из показаний источников, эти выводы являются совершенно произвольными. Главный недостаток работы О. Бакуса, как и X. Яблоновского, на наш взгляд, в абстрактном, недифференцированном подходе к изучению местного населения, в данном случае — князей: выяснение мотивов их «отъезда» теряет смысл, если не видеть разницы между удельным князем (например, Воротынским) и измельчавшими княжатами вроде Мосальских.
54
Backus O.Motives… P. 98, 107–110.
В послевоенной советской историографии с возрождением (после долгого периода господства социологических схем) конкретно-исторических исследований возобновилось и изучение русско-литовских отношений XV–XVI вв., а также судеб славянских земель, входивших в состав Литовской державы. Однако само Великое княжество Литовское в целом было как бы предано забвению: каждая из республик — Литва, Белоруссия, Украина — интересовалась только прошлым своей части этого былого государственного образования. В результате отдельно изучались собственно литовские города, отдельно — украинские и белорусские [55] . Региональный подход дал и свои положительные плоды: был введен в оборот большой фактический материал, появились монографические исследования, посвященные конкретным городам [56] и землям [57] . Меньше «повезло» российским городам: до сих пор нет ни одного специального исследования, посвященного истории Смоленска, Брянска, Торопца, Дорогобужа, Вязьмы или заоцких городков в литовский период. Советские историки интересовались их судьбой лишь с момента их вхождения в состав Русского государства [58] . Недавние работы А. Ю. Дворниченко [59] не восполняют указанный пробел, так как они посвящены изучению эволюции городского строя на славянских землях Великого княжества Литовского в целом, не содержат нового фактического материала и к тому же обнаруживают сильную зависимость от историографии прошлого века: так, в выводе А. Ю. Дворниченко о том, что введение магдебургского права в городах Литовской Руси было подготовлено разрушением единства города и земли, происходившим под влиянием развития феодализма [60] , — можно увидеть несколько модифицированную концепцию В. Б. Антоновича. Эта зависимость от предшествующей историографии еще заметнее в изданной в 1993 г. монографии того же автора о русских землях Великого княжества Литовского [61] : целые разделы книги основаны на обобщении существующей литературы, а данные источников привлекаются лишь для иллюстрации выдвигаемых положений. Автору как будто неизвестно о наличии неопубликованных книг Метрики за конец XV — начало XVI в., но и опубликованный материал используется выборочно, в виде «примеров», количество которых, как неоднократно заверяет исследователь, «можно было бы увеличить» [62] . При таком подходе к источникам неизбежен схематизм: перед читателем проходит эволюция некоего «среднего» города, столь же общи и схематичны социальные портреты князей, бояр, мещан и иных групп населения.
55
Отамановский В. Д.Развитие городского строя на Украине в XIV–XVIII вв. и магдебургское право // ВИ. 1958. № 3. С. 122–135; Сас П. М.Феодальные города Украины в конце XV — 60-х годах XVI в. Киев, 1989; Копысский З. Ю.Социально-политическая история городов Белоруссии XVI — первой половины XVII в. Минск, 1975; Грицкевич А. П.Частновладельческие города Белоруссии в XVI–XVIII в. Минск, 1975; Юргинис Ю. М.Судьба магдебургского права в литовских городах // История СССР. 1975. № 4; Lietuvos miestu istorijos saltiniai. Т. 1–2. Vilnius, 1988–1992.
56
См., напр.: История Минска. Минск, 1957; Полоцк: Исторический очерк. 2-е изд. Минск, 1987; Мелешко В. И.Могилев в XVI — середине XVII в. М., 1988.
57
Хорошкевич А. Л.Очерки социально-экономической истории Северной Белоруссии в XV в. Автореф. докт. дис. М., 1974; Русина Е. В.Северская земля: генезис и историческая эволюция в XV — начале XVI в. Автореф. канд. дис. Киев, 1991.
58
Ширяев С. Д.Смоленск и его социальный ландшафт в XVI–XVII веках. Смоленск, 1931; Тихомиров М. Н.Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 346–378, 407 сл.
59
Дворниченко А. Ю.О предпосылках введения магдебургского права в городах западнорусских земель в XIV–XV вв. // Вестник ЛГУ. Сер. ист. языка, лит. 1982. № 2. С. 105–108; он же.О характере социальной борьбы в городских общинах Верхнего Поднепровья и Подвинья в XI–XV вв. // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1985. С. 82–92.
60
Дворниченко А. Ю.О предпосылках… С. 106.
61
Дворниченко А. Ю.Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб., 1993.
62
Там же. С. 41, 170, 197. Подробный критический анализ книги А. Ю. Дворниченко дан в статье: Кром М. М.Новые книги по истории славянских земель Великого княжества Литовского // Архив русской истории. Вып. 5. М., 1994. С. 248–253.
Хотя региональный подход, изучение отдельных славянских земель Литовской державы, позволил получить важные результаты, однако отсутствие исследований в масштабе всего Великого княжества затрудняет обобщение накопленных наблюдений, — на что справедливо обращают внимание польские ученые (в частности, Ю. Бардах [63] ), продолжающие подобные обобщающие исследования, — например, городского строя в пределах всего Литовско-Русского государства [64] .
63
Bardach J.О dawnej i niedawnej Litwie. Pozna'n, 1988. S. 79.
64
Ochma'nski J.W kwestii agrarnego charakteru miast Wielkiego ksiestwa Litewskiego w XVI wieku // Studia historica w 35-lecie pracy naukowej Henryka Lowmia'nskiego. Warszawa, 1958. S. 279–294; Aleksandrowicz S.Geneza i rozw'oj sieci miasteczek Bialorusi i Litwy do polowy XVII wieku // Acta Balto-Slavica. Т. VII. Bialystok, 1970. S. 47–108; Bardach J.Miasta na prawie magdeburskim w Wielkim Ksiestwie Litewskim od schylku XIV do poiowy XVII stulecia // Kwartalnik Historyczny. R. LXXXVII. 1980. № 1. S. 21–51 (переизд. в дополненном виде: Bardach J.O dawnej i niedawnej Litwie. S. 72–119).
С начала 50-х гг. в отечественной историографии возобновилось также изучение русско-литовских отношений и истории вхождения восточнославянских земель в состав Русского государства на рубеже XV–XVI вв. Надолго утвердившаяся в советской исторической науке концепция этих событий сложилась под влиянием нескольких идеологических схем: с одной стороны, идущая еще от московской книжности XVI в. и усиленная официозно-славянофильской литературой XIX в. идея о противостоянии «истинно-православной» Руси католическому Западу, а с другой — марксистский тезис о решающей роли народных масс в истории и требование классового подхода. В итоге получилась версия о том, что масса русского населения Литовского государства, страдавшая (уже в XV в.) от католического гнета, стремилась перейти под власть Московского государства и на рубеже XV–XVI вв. благодаря успешной политике русского правительства воссоединилась наконец с единоверными братьями.