Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
В проведенном историографическом обзоре не ставилась задача исчерпать всю литературу, посвященную судьбам славянских земель Великого княжества Литовского и русско-литовским отношениям XV–XVI вв. Анализ работ по отдельным частным вопросам избранной темы дается непосредственно в тексте исследования. Здесь же мы стремились показать основные направления и этапы в изучении данной проблематики. К настоящему времени накоплен большой фактический материал по дипломатической и военной истории русско-литовских отношений. Подробно исследована история православной церкви и правовой статус православных в Великом княжестве. Вместе с тем положение отдельных русских земель в составе Литовской державы на рубеже XV–XVI вв. изучено пока недостаточно. Не выяснена и позиция разных слоев местного населения в период русско-литовских войн: как было показано выше, исследователи или вообще не замечают этой проблемы, или априорно приписывают жителям Литовской Руси симпатии или антипатии к Москве. А это, в свою очередь, затрудняет объяснение хода и конкретных результатов русско-литовских войн. Чем, например, были обусловлены легкие успехи московских войск до 1503 г. и почему они прекратились в первой трети XVI в.? Почему после взятия в 1514 г. Смоленска процесс присоединения новых западных земель к России вообще прекратился? На все подобные вопросы имеющаяся научная литература не дает ответов. Анализ историографической ситуации помогает наметить пути изучения избранной нами темы.
Суть проблемы, с нашей точки зрения, заключается в том, на чьей стороне во время русско-литовских войн находилось местное население. Решение этого вопроса требует дифференцированного подхода, поскольку
Выяснение позиции той или иной социальной группы складывается из двух операций: во-первых, анализа положения, занимаемого ею в Великом княжестве Литовском (объем прав и привилегий, степень самостоятельности, отношение к великокняжеской власти, земельные владения и т. д.); а во-вторых, изучения поведения данной группы или слоя в конкретных событиях русско-литовских войн. Этот подход последовательно применяется на протяжении всего исследования. Таким образом соединяются два пласта, две стороны жизни, которые обычно в работах историков оказываются разъединенными: с одной стороны, экономические и социально-политические процессы, а с другой — событийный ряд: сражения, осады, переговоры и т. д. Наблюдения и выводы, полученные на каждом из этих этапов исследования, осуществлявшегося на разных видах источников, взаимно дополняют и корректируют друг друга, что позволяет надеяться на получение в итоге максимально объективной картины.
Территориальные рамки исследования включают в себя не только собственно русские земли — Смоленск, Брянск, Торопец и т. д., но и ряд областей будущей Белоруссии (Полоцк, Витебск и др.) и Украины (Черниговщина, Северщина), — т. е. те районы, которые стали на рубеже XV–XVI вв. зоной боевых действий в русско-литовских войнах. Правомерность такого подхода объясняется, во-первых, общностью судеб указанных территорий в рассматриваемое время, а во-вторых, незавершенностью этнических процессов в тот период.
Этапы формирования белорусской и украинской народностей давно служат предметом научных дискуссий. Так, В. И. Пичета отнес завершение процесса образования белорусской народности к XVI в. [88] ; М. Я. Гринблат датирировал этот процесс XIV–XVI вв. и считал, что во времена Ф. Скорины, т. е. в первой трети XVI в., «белорусская народность уже достигла своей полной зрелости» [89] . Украинская народность, по мнению К. Г. Гуслистого, «выступает как отдельная этническая общность» с XIV–XV вв. [90] Однако современные исследователи выдвигают более позднюю датировку завершающей стадии формирования обоих славянских народов. Так, этнограф М. Ф. Пилипенко обоснованно считает, что Белоруссия как этническая территория возникла к концу XVI — началу XVII в. и тогда же появился белорусский этнос [91] . Консолидацию украинской народности авторы изданной в 1990 г. в Киеве коллективной монографии по этой проблеме датируют XVI — первой половиной XVII в.; само название «Украина» для обозначения этнической территории начинает употребляться с конца XVI в. [92] Белорусский исследователь Г. Я. Голенченко справедливо подчеркивает, что в массовых источниках XV–XVI вв. термин «белорусы» практически не встречается; в этот период общим для белорусского и украинского этносов оставался термин «Русь», «русины» [93] .
88
Пичета В. И.Белоруссия и Литва XV–XVI вв. М., 1961. С. 646, 656.
89
Гринблат М. Я.Белорусы. Очерки происхождения и этнической истории. Минск, 1968. С. 44, 48.
90
Гуслистый К. Г.К вопросу об этногенезе и начальном этапе этнического развития украинской народности. М., 1964. С. 4.
91
Пилипенко М. Ф.Возникновение Белоруссии: Новая концепция. Минск. 1991. С. 195, 107.
92
Українська народність: нариси соціально-економічної і етнополітичної історії. Київ, 1990. С. 44–45.
93
Галенчанка Г. Я.Царква, канфесія і нацыянальная свядомасць беларусаў ў XV–XVI ст. // Наш Радавод. Кн. 4. Ч. І. Гродна, 1992. С. 45–46. По мнению Г. Н. Сагановича, сосуществование различных самоназваний населения, а также позднее появление слов «Беларусь» и «белорусы» свидетельствует о сложности и медленности процессов этнической консолидации в крае, о невыраженности этнического сознания ( Сагановіч Г.Нарыс гісторыі Беларусі ад старажытнасці да канца XVIII стагоддзя. Мінск, 2001. С. 182).
Здесь нельзя не упомянуть об очень спорной концепции Э. Гудавичюса, считающего русинов особым народом, или этносом, сформировавшимся в Великом княжестве Литовском к началу XVI в. и противопоставлявшим себя «московитам», жившим в соседнем Русском государстве [94] . Думается, для подобного вывода нет достаточных оснований. Во-первых, нельзя забывать о диалектных и социокультурных особенностях, разделявших славянское население Великого княжества на отдельные этнокультурные группы [95] . Во-вторых, было бы большой натяжкой считать военные конфликты Московского и Литовского государств, в которые было вовлечено славянское население пограничных земель, противостоянием двух этносов — великороссов и литовских «русинов». Как тогда в свете этой гипотезы можно объяснить многочисленные случаи перехода литовско-русских князей и бояр на службу к московскому государю?
94
Гудавичюс Э.История Литвы… С. 446–449.
95
Так, В. Носевич и М. Спиридонов отмечают наличие субэтносов на территории Беларуси в XVI в.: жители Подвинья и Поднепровья (Полоцк, Витебск, Смоленск, Свислочь, Друцк) отличали себя от «литвинов», населявших бассейн Немана, и «полещуков» — обитателей Полесья ( Насевіч В., Спірыдонаў М.«Русь» у складзе Вялікага княства Літоўскага ў XVI ст. // З глыбі вякоў: Наш край: Пстарычна-культуралагычны зборнік. Вып. 1. Мінск, 1996. С. 17). Особой диалектно-этнической группой были и севрюки — жители Северской земли (см.: Русина О. В.Сіверська земля у складі Великого князівства Литовського. С. 40). С. Плохий справедливо подчеркивает, что солидарность населения Литовской Руси в масштабе всего Великого княжества была слабо выражена — по сравнению с явно преобладавшей локальной идентичностью, т. е. преданностью конкретной земле или городу (см.: Plokhy S.The Origins of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. Cambridge University Press, 2006. P. 119–121).
Помимо
Фундаментом исследования служит Литовская метрика — архив канцелярии Великого княжества Литовского, свод материалов, значение которых для истории Литовской Руси и русско-литовских отношений трудно переоценить. Хотя Метрика попала в Россию еще в конце XVIII в. (после взятия Варшавы войсками А. В. Суворова), ее издание задержалось на многие годы. В XIX в. была опубликована полностью лишь Посольская книга Метрики за 1545–1583 гг. (М., 1843), а другие акты издавались выборочно, причем ряд сборников — П. Муханова, И. Григоровича, Ф. И. Леонтовича — были подготовлены на весьма низком археографическом уровне [96] , однако во многих случаях, за неимением лучших изданий, исследователям и сейчас приходится пользоваться этими публикациями [97] . Кроме того, отдельные акты публиковались в приложениях к монографиям М. К. Любавского, М. В. Довнар-Запольского, А. С. Грушевского, Н. А. Максимейко и других исследователей. В нашей работе использованы также документы из фонда Метрики, вошедшие в сборники, изданные М. В. Довнар-Запольским и И. А. Малиновским [98] .
96
См.: Улащик Н. Н.Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода. М., 1973. С. 28–43, 230.
97
Для конца XV — первой трети XVI в.: АЗР. Т. I–II. СПб., 1846–1848; АЮЗР. Т. I. СПб., 1863; АЛМ. Т. I. Вып. 1–2. Варшава, 1896–1897.
98
АЛРГ. Вып. 1. М., 1899; Сб. Малиновского. Томск, 1901.
С начала XX в. Археографическая комиссия начала систематическое издание метрических книг. Всего с 1903 по 1915 г. вышло четыре тома, подготовленные П. А. Гильтебрандтом, С. А. Бершадским, И. И. Лаппо, С. Л. Пташицким [99] . По интересующему нас периоду там были опубликованы первые три книги Судных дел (№ 3 — частично), книги Записей с третьей по пятую (№ 5 — частично), Перепись литовского войска 1528 г. После небольшого перерыва, в 1928 г., Д. И. Довгялло издал 16-ю книгу Метрики [100] , после чего публикация материалов этого богатейшего фонда надолго прекратилась. Лишь в 80-х гг. совместно с польскими коллегами была возобновлена работа по подготовке новых публикаций актов Метрики [101] ; наконец, в 1993 г. в Вильнюсе увидела свет 5-я книга Записей, подготовленная к печати Э. Банионисом. С тех пор литовскими учеными издано уже более десяти томов Метрики, многие из которых относятся к интересующему нас периоду [102] . Кроме того, с 2000 г. книги Литовской метрики публикуются также в Минске [103] .
99
РИБ. Т. 20, 27. СПб., 1903, 1910; там же. Т. 30. Юрьев, 1914; Т. 33. Пг., 1915.
100
БА. Т. II. Менск, 1928.
101
См.: Методические рекомендации по изданию и описанию материалов Литовской метрики / Сост. А. Л. Хорошкевич, С. М. Каштанов. Вильнюс, 1985.
102
См.: Lietuvos Metrika. Knyga 5 (1427–1506). Parenge E. Banionis. Vilnius, 1993; Knyga 8 (1499–1514). Parenge A. Baliulis. Vilnius, 1995; Knyga 10 (1440–1523). Parenge E. Banionis ir A. Baliulis. Vilnius, 1997; Knyga 11 (1518–1523). Parenge A. Dubonis. Vilnius, 1997; Knyga 25 (1387–1546). Parenge D. Antanavicius ir A. Baliulis. Vilnius, 1998; Knyga 225 (1528–1547). Parenge S. Lazutka, I. Valikonyte. Vilnius, 1995.
103
Всего вышло четыре тома, из них к интересующему нас периоду относится 28-я книга, а также Перепись литовского войска 1528 г., см.: Метрика Вялікага княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552) / Падрыхтавалі В. Мянжынскі і У. Свяжынскі. Мінск, 2000; Перапіс войска Вялікага княства Літоўскага 1528 г.: Метрыка Вялікага княства Літоўскага. Кніга 523 / Падрыхтавалі А. Груша, М. Спірыдонаў, М. Вайтовіч. Мінск, 2003.
Выдающаяся роль в изучении материалов Метрики принадлежит Н. Г. Бережкову. В 1915 г. совместно с С. К. Шамбинаго он издал подокументную опись 5-й — 12-й метрических книг [104] , а в 1946 г. вышла его монография — первый специальный источниковедческий труд о Литовской метрике [105] . Важный вклад в изучение дипломатики Великого княжества Литовского внесла А. Л. Хорошкевич; в частности, ею предложена классификация жалованных грамот Метрики [106] , подготовлено комментированное издание полоцких актов [107] . Достоянием литуанистики стали ценные наблюдения Э. Баниониса (к сожалению, рано ушедшего из жизни) относительно генезиса ранних книг Метрики и истории канцелярии Великого княжества в конце XV — начале XVI в. [108] То, что сегодня известно о Литовской метрике, является результатом исследований ученых разных стран; среди них (помимо названных выше): А. Балюлис, А. Дубонис, И. Валиконите, З. Кяупа, С. Лазутка (Литва), В. С. Менжинский, М. Ф. Спиридонов (Беларусь), С. В. Абросимова, Г. В. Боряк, H. Н. Яковенко (Украина), X. Люлевич, К. Петкевич, И. Сулковска-Курасева (Польша), П. Кеннеди Гримстед (США), М. Е. Бычкова, И. П. Старостина (Россия) и многие другие [109] .
104
Описание документов и бумаг Московского архива министерства юстиции. Кн. 21. М., 1915.
105
БережковЯ. Г.Литовская метрика как исторический источник. Ч. 1. О первоначальном составе книг Литовской метрики по 1522 г. М.-Л., 1946.
106
Хорошкевич А. Л.Жалованные грамоты Литовской метрики конца XV в. и их классификация // Источниковедческие проблемы истории народов Прибалтики. Рига, 1970. С. 47–74.
107
ПГ Вып. I–VI. М., 1977–1989.
108
Список опубликованных работ Э. Баниониса см. в опубликованной посмертно его книге: Banionis E.Lietuvos Didziosios Kunigaikstystes pasiuntinybiu tarnyba XV–XVI amziais. Vilnius, 1998. P. 17–28.
109
См.: Литовская метрика: Тезисы докладов межреспубликанской научной конференции. Вильнюс, 1988; Исследования по истории Литовской метрики. Сборник научных трудов. М., 1989 (здесь же подробная библиография); Lietuvos Metrika: 1991–1996 metu tyrinejimai. Sudare Z. Kiaupa ir A. Urbanavicius. Vilnius, 1998; Metriciana: Даследаванні і матэрыялы Метрыкі Вялікага Княства Літоўскага. Т. 1–3. Мінск, 2001–2004.