Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Война продолжалась еще несколько лет после 1500 г., но характер ее начал меняться, что обнаружилось уже в 1501–1502 гг. Внешнеполитическая обстановка в эти годы была уже менее благоприятна для замыслов Ивана III: теперь ему пришлось иметь дело с коалицией Литвы и Ливонии, что заставляло делить силы между двумя фронтами [893] ; к тому же одновременно на Северщину вторгся союзник великого князя (с осени 1501 г. — и польского короля) Александра — Ших-Ахмет [894] . На литовском фронте в 1501 г. серьезных боевых действий не велось, единственным достойным упоминания событием стала осада Мстиславля.
893
Об этой коалиции и действиях на ливонском фронте см.: Базилевич К. В.Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М., 1952. С. 466–481; 495–499; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975. С. 215–234; Зимин А. А.Россия на рубеже XV–XVI столетий. М., 1982. С. 189–193.
894
ЛМ. Кн. 5. Л. 241, 247 (опубл.: LM. Kn. 5. P. 170, 178). Подробнее см.: Kuczy'nski S.Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rzadami Litwy Warszawa, 1936. S. 323–326.
Поход начался из Стародуба, куда, согласно разрядам, великий князь прислал 24 сентября 1501 г. [895] в помощь князьям Семену Стародубскому и Василию Шемячичу своих воевод (кн. А. В. Ростовского и других) [896] . Летописи сообщают, что они подошли к Мстиславлю 4 ноября; навстречу московским полкам вышел Мстиславский князь,
895
РК 1598. С. 32–33. В разрядной книге 1475–1605 гг. этот поход записан дважды: сначала (ошибочно) под 7009 г., 7 сентября, затем правильно — под 7010 г., 24 сентября. См.: РК 1605. Т. 1. С. 63–64 и 76–77.
896
РК 1598. С. 33; РК 1605. Т. 1. С. 76.
897
ПСРЛ. Т. 28. С. 335; Т. 8. С. 240–241; Т. 6. С. 47; Т. 12. С. 254; Т. 26. С. 294. ИЛ. С. 142–143.
898
РК 1598. С. 32; РК 1605. Т. 1. С. 76. Эта разрядная запись была скопирована составителем Хронографа из собр. Попова (XVII в.): Тихомиров М. Н.Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. С. 155–156. № 146.
899
ПСРЛ. Т. 32. С. 168.
Итак, осада была снята, взять Мстиславль не удалось, несмотря на победу над «заставой» Александра и сожжение посадов. В чем причина? Можно, конечно, сослаться на недостаток сил для осады из-за их отвлечения на другие направления, но ведь в прежние годы осада вообще не требовалась: украинные городки захватывались с одного удара, а то и сдавались без боя. Разряды показывают, что пришедшая осенью 1501 г. под Мстиславль рать насчитывала пять полков при девяти воеводах, помимо отрядов северских князей [900] , — это ничуть не меньше, чем во время походов 90-х гг. к «верховским» городам или операций 1500 г. на Северщине. Значит, дело в самом городе: как было выяснено в предыдущей главе, Мстиславль (наряду со Слуцком и Пинском) принадлежал к тому типу частновладельческих городов, которые по своему статусу не уступали многим господарским городам и занимали прочное место в политической системе Великого княжества Литовского. Стояние московской рати под Мстиславлем показало, что время легких успехов прошло, требовались гораздо большие военные усилия.
900
РК 1598. С. 32–33; РК 1605. Т. 1. С. 76–77.
Целью кампании следующего года стал Смоленск. Летописи повествуют об этой экспедиции очень лаконично: 14 июля 1502 г. великий князь отправил своего сына Дмитрия Ивановича с ратью к Смоленску, а затем сказано о его возвращении 23 октября в Москву, результаты похода изложены предельно кратко: «землю Литовскую повоева и поплени, а града Смоленска не взял, понеже крепок бе» [901] . Некоторые подробности сохранились в Типографской и Вологодской летописях (в частности, указание на время снятия осады Смоленска — о чем см. ниже), а также в посольских «речах» Ивана III хану Менгли-Гирею. Все эти источники давно введены в научный оборот. В поисках дополнительной информации можно обратиться к материалам польско-литовского происхождения. Польские хронисты (М. Меховский, Б. Ваповский, не говоря о более поздних), хотя и упоминают о смоленской осаде 1502 г., мало что могут прибавить к имеющимся у нас сведениям [902] . Зато опубликованные Ф. Папэ акты, относящиеся ко времени правления в Польше короля Александра (1501–1506), до сих пор не привлекшие к себе внимание отечественных исследователей, проясняют многие детали указанного похода. Так, из одного документа, помещенного в этом сборнике, явствует, что еще 9 июня король получил из Смоленска известие о приближении к городу «русских князей» — Перемышльского (Воротынского. — М. К.), Можайского, Шемячича; расположившись с артиллерией в 30 милях от Смоленска, они ожидали подхода основных сил из Москвы [903] . Стало быть, 14 июля — дата выступления главного корпуса, а передовые отряды служилых князей отправились на месяц с лишним раньше. В начале августа король, находившийся в Минске, узнал о приближении к Смоленску большого войска во главе с сыном великого князя и о движении 4-тысячного отряда кн. Можайского по направлению к Полоцку; тем временем «московиты» опустошили и сожгли предместье (prourbium) Витебска [904] . Эта информация находит подтверждение в наказах русским послам в Крым, которые на возможный вопрос хана о результатах похода Дмитрия Ивановича должны были отвечать: «сын… великого князя сам стоял под Смоленском, а люди… ходили да землю воевали… за Мстислав ль по Березыню и по Видбеск, по Полтеск и по Двину», а «у Витебска посады пожгли» [905] .
901
ИЛ. С. 144; ПСРЛ. Т. 28. С. 336; Т. 8. С. 243, 244; Т. 26. С. 296; Т. 12. С. 256, 257; Т. 6. С. 48.
902
Miechowski.Cracoviae, 1521. P. CCCLXIV. Wapowski.Krak'ow, 1874. P. 50–51.
903
AA. Krak'ow, 1927. № 80. P. 100.
904
Ibid. № 95. P. 124.
905
Сб. РИО. Т. 41. С. 439, 461 (наказы повторяются дословно).
Осада Смоленска началась, видимо, во второй половине августа. В послании польским панам, написанном между 5 и 17 августа, Александр живописует, как к нему снова и снова приходят жители Смоленска с плачем и мольбой о защите от врага, вставшего лагерем в 20 милях от их города [906] . А к концу этого месяца король получил уже донесения о стычках под Смоленском между осаждающими и осажденными [907] .
Разумеется, главная роль в обороне города принадлежала гарнизону, но многое зависело и от позиции горожан, а они демонстрировали полную лояльность Литве, надеясь, как явствует из приведенного выше документа, на помощь короля, и не собирались сдаваться, хотя на их долю выпали во время осады нелегкие испытания: согласно Хронике Быховца, «москвичи… будучи под Смоленском, воевали на вси стороны, а город Смоленск, мало не увесь пушками обложивши, и день и ночь безпрестанно его добывали… невымовныя штурмы на него чинили…» [908] 27 августа Иван III послал к сыну дьяка Ивана Телешова с приказом ускорить взятие города [909] . 16 сентября осаждающие предприняли последнюю попытку штурма крепости, но были отбиты с потерями: как донесли королю, якобы был убит «один из главных воевод по имени Палецкий» (в разрядах похода такой воевода не значится [910] ) и взорвана одна вражеская пушка [911] . Правда, согласно Типографской летописи, русские воеводы «стояша… под градом до Воздвижениа Честнаго Креста» [912] , т. е. до 14 сентября, но, вероятно, точнее известие Вологодской летописи о том, что они «отидоша прочь на третий день по Воздвижениеве дни» [913] , т. е. 17 сентября — на следующий день после неудачного штурма.
906
AA. № 96. Р. 128.
907
Ibid. № 100. Р. 140.
908
ПСРЛ. Т. 32. С. 168.
909
Сб. РИО. Т. 35. С. 335.
910
РК 1598. С. 34; РК 1605. Т. 1. С. 69–70.
911
AA. № 113. Р. 165.
912
ПСРЛ. Т. 24. С. 214.
913
Там
Итак, взять Смоленск не удалось. По возвращении в Москву князь Дмитрий Иванович (словно ища виновников неудачи) пожаловался отцу на низкую дисциплину в полках: «многые дети боярские… в волости отъежщая, грабили без его ведома, а его не послушашя», — виновные тут же были наказаны [914] . Сам же Иван III в наказе послу к хану так объяснил причину неуспеха: «пришла великая рать, ино корму не стало, не на чем было стояти города доставати» [915] . Современные исследователи (К. В. Базилевич, А. А. Зимин) в качестве «важнейшей причины» указывают на недостаток артиллерии у осаждавших [916] , хотя источники, как мы видели, как раз подчеркивают активное использование «московитами» пушек. Вполне возможно, что и низкий уровень дисциплины, и нехватка корма действительно имели место, но это лишь одна сторона дела, главное же заключается в том, что московские полки впервые столкнулись со столь сильным сопротивлением, и к мощи крепостных укреплений прибавилось еще упорство осажденных.
914
Там же. Т. 24. С. 215.
915
Сб. РИО. Т. 41. С. 439, 461. Ср. там же. С. 532: «нечем было долгостоати города доставати».
916
Базилевич К. В.Внешняя политика… С. 495; Зимин А. А.Россия на рубеже XV–XVI столетий. С. 192.
Как раз перед самой осадой, 16 августа 1502 г., Александр по челобитью смоленских мещан, жаловавшихся на разорение от размещенных в крепости наемников, выдал им льготную грамоту с освобождением на шесть лет от уплаты серебщины и ордынщины [917] . По мнению В. П. Мальцева, это и другие пожалования Смоленску (в частности, привилей 1505 г.) свидетельствуют о том, что «король чувствовал шаткость своих позиций в Смоленске и старался льготами привязать к себе население» [918] . С этим выводом трудно согласиться. Бесспорно, господарь уделял большое внимание Смоленску как важнейшему форпосту на восточных рубежах Литовского государства: вскоре по восшествии на литовский престол, в начале 1493 г., Александр обратился к смолянам со специальным посланием, в котором выражал надежду на их верность и на то, «иж дай Бог, замок наш Смоленск будет в целости захован» [919] . Однако о шаткости литовских порядков в Смоленске говорить нет оснований. Во время войны 1492/93 г., как мы помним, смоляне входили в великокняжескую «заставу» в верховских городках, пытаясь удержать их под литовской властью. Другим доказательством их лояльности к виленскому двору стала безуспешная осада 1502 г. Поэтому, подтверждая в 1505 г. своим привилеем права горожан, Александр с полным основанием мог сказать, что смоляне не только прежним господарям верно служили, «але вжо и часу счастного панованья нашого противу неприятелем нашим они досыть чинили и нам верне служили, яко господару своему отчинному и дедичному» [920] .
917
АЗР. Т. 1. № 199. С. 347.
918
Мальцев В. П.Борьба за Смоленск. С. 36.
919
АЗР. Т. 1. № 108. С. 126.
920
Там же. № 213. С. 363.
Перемирие 1503 г. лишь на несколько лет приостановило борьбу между двумя державами. Уже в 1507 г., при новом московском государе Василии III и новом великом князе литовском и польском короле Сигизмунде I, война возобновилась [921] . В июле рать под командованием И. В. Вельяминова ходила «на смоленские места» [922] ; литовский же отряд сжег в 1507 г. Чернигов [923] . Осенью того же года зона боевых действий переместилась к Мстиславлю и Кричеву. Большинство летописей кратко сообщают о посылке 14 сентября 1507 г. великим князем воевод, кн. В. Д. Холмского и Якова Захарьича, к Мстиславлю [924] ; Типографская летопись прибавляет к этому, что «тогды же под Мстиславлем посады пожгли» [925] . Некоторые дополнения можно найти в польских хрониках: так, Бернард Ваповский сообщает, что войско великого князя Василия осадило и пыталось взять крепости Мстиславль и Кричев; узнав об этом, король послал туда воевод на выручку; услышав об их приближении, «московиты» сняли осаду и быстро отступили [926] . Станислав Гурский упоминает, что войско «Московита» вошло в Литву в ноябре (это согласуется с датой выхода из Москвы 14 сентября) и осадило названные крепости, но вследствие сильных морозов вернулось в Московию [927] . Позднейшие хронисты ничего ценного к этому не добавляют, Кричев у них превратился в «Гзиков» и т. п. [928] О действиях под Кричевом упоминает и Типографская летопись: у стен этого города воеводу Михаила Образцова «ис пищали застрелили» [929] : видимо, осажденные активно оборонялись.
921
О военных действиях в 1507 г. см.: Кашпровский Е. И.Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522). Нежин, 1899. С. 15–16; Herbst S.Wojna Moskiewska 1507–8 // Ksiega ku czci Oskara Haleckiego. Warszawa, 1935. S. 32–39; Зимин А. А.Россия на пороге Нового времени. С. 84–85.
922
РК 1598. С. 38; РК 1605. Т. 1. С. 95.
923
ПСРЛ. Т. 24. С. 216.
924
ИЛ. С. 151; ПСРЛ. Т. 6. С. 52, 247; Т. 8. С. 248; Т. 28. С. 341.
925
ПСРЛ. Т. 24. С. 216.
926
Wapowski.Krak'ow, 1874. P. 75–76.
927
AT. T. 1. P. 15.
928
Bielski M.1554. K. 288; Stryjkowski M.T. 2. S. 344.
929
ПСРЛ. Т. 24. С. 216.
Разряды сообщают о посылке в сентябре 1507 г. еще одной рати — из Великих Лук, во главе с боярином Г. Ф. Давыдовым — Челядниным, но направление похода не определено, сказано просто — «в Литовскую землю» [930] . В последующих кампаниях псковские воеводы обычно направлялись к Полоцку и Витебску, поэтому можно предположить, что именно рать Г. Ф. Давыдова имел в виду Сигизмунд в посольских «речах» к ливонскому магистру от 26 ноября 1507 г., где он сообщал, в частности, что «князь московский… присылал замку… Полоцка добывати колкодесять тысяч, а вшакож з ласки Божьее без кождое образы замку и з шкодою немалою мусили люди его з земли выехати» [931] . Итак, ни Мстиславля, ни Кричева, ни Полоцка (не говоря уж о Смоленске, под стенами которого также появлялась в 1507 г. московская рать [932] ) взять не удалось, воеводы ограничились лишь опустошением волостей и сожжением посадов.
930
РК 1598. С. 39; РК 1605. Т. 1. С. 98–99.
931
ЛМ. Кн. 8. Л. 65 об (опубл.: LUB. Abt. II. Bd. 3. Riga — Moskau, 1914. № 283. S. 211; LM. Kn. 8. Vilnius, 1995. P. 94).
932
РК 1605. Т. 1. C. 96; LM. Kn. 8. P. 94.
Военные действия следующего, 1508 г. уже рассмотрены нами подробно ранее (см. ч. 1, гл. 4) в связи с изучением мятежа Глинских. Здесь же уместно напомнить, что мятежники даже при содействии присланных им на помощь Василием III войск не смогли взять ни одного города — ни Минска, ни Слуцка, ни Орши, ни Мстиславля, ни Кричева. Особенно примечательна безуспешная осада ими в течение нескольких недель Минска, гарнизон которого, по словам самого Михаила Глинского, насчитывал «только тридцать жолнеров, а люди были… на городе велми малые» [933] . Таким образом, неудача осады объяснялась именно позицией горожан, в массе своей не желавших менять литовское подданство на московское [934] .
933
АЗР. Т. 2. № 20. С. 23.
934
Хотя одиночные перебежчики, конечно, были (см. там же).