Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Кампания 1508 г., да и вся война в целом, не только не принесла московской стороне новых приобретений, но и обернулась чувствительными потерями: литовские войска, изгнав противника из своих пределов, перешли границу, сожгли г. Белую, подступали к Торопцу [935] , а гетман Станислав Кишка, не встретив сопротивления, взял и сжег Дорогобуж, опасность угрожала даже Вязьме [936] . Правда, вскоре московские войска снова заняли названные города, но Любеч, также захваченный литовцами в этой войне, по мирному договору 8 октября 1508 г. остался за Великим княжеством [937] (впервые на этот факт обратил внимание Я. Натансон-Лески; в отечественной историографии он отмечен только в диссертации Н. Б. Шеламановой [938] ). Указанные события: сожжение литовцами Чернигова (1507 г.), Белой, Дорогобужа, отвоевание ими Любеча, — показывают, сколь непрочным было присоединение этих украинных городов к Русскому государству, несмотря на видимую легкость их завоевания в 1500 г. Особенно показателен эпизод, случившийся в 1508 г. в Торопце и зафиксированный в разрядной книге: летом (вероятно, в августе) великий князь Василий получил известие, что «х Торопцу пришли литовские люди да х целованью торопчан приводят за короля» [939] ; на выручку туда были направлены крупные силы во главе с кн. Данилом Васильевичем Щеней, и вот 4 сентября последний прислал великому князю донесение, «что он пришол со всеми людьми в Торопец, а торопчаня ево встретили. И он их X кресному целованью привел, а которые у нево не были, и он по тех послал», а «литовские люди», приводившие торопчан «х целованью за короля… збежали» [940] . Характерно, что сами торопчане не оказали никакого сопротивления «литовским людям», и, если бы не своевременный приход крупных московских сил, город, конечно, остался бы за Литвой. Интересно
935
Рус. временник. С. 72.
936
Decius J.Cracoviae, 1521. P. LXVI; Wapowski.P. 80; AT. T. 1. P. 23.
937
АЗР. Т. 2. № 43. C. 53.
938
Natanson-Leski J.Dzieje granicy wschodniej Rzeczypospolitej. Cz. I. Granica moskiewska w epoce jagiello'nskiej. Lw'ow — Warszawa, 1922. S. 104; Шеламанова H.i>. Образование западной части территории России в XVI в. в связи с ее отношениями с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой. Автореф. канд. дис. М., 1971. С. 22.
939
РК 1605. Т. 1. С. 105. Тот же рассказ: РК 1598. С. 41.
940
Там же. С. 106. То же в другой разрядной книге: РК 1598. С. 42.
«Вечный мир», заключенный в октябре 1508 г., продержался лишь четыре года. Осенью 1512 г. началась очередная русско-литовская война, в которой центром борьбы снова стал Смоленск. Поскольку перипетии «смоленской эпопеи» 1512–1514 гг. обстоятельно изучены в литературе [941] , мы можем, не касаясь всех подробностей этих событий, сосредоточить основное внимание на главном для нашей темы вопросе — позиции горожан.
Передовая рать во главе с кн. И. М. Репней-Оболенским была отправлена из Вязьмы в ноябре 1512 г., а сам Василий III с главными силами вышел из Москвы 19 декабря; в январе он прибыл к Смоленску [942] . Экспедиция была подготовлена с большим размахом: города должны были выставить для этой цели пищальников: один только Псков снарядил 1000 пищальников [943] , а в общей сложности, по некоторым данным, русская армия насчитывала 60 тыс. чел. [944] Не было недостатка и в артиллерии: по словам короля, у Василия под Смоленском было 140 пушек [945] . И тем не менее полуторамесячная осада не увенчалась успехом. Смоляне упорно оборонялись, осаждавшие несли большие потери: в конце января 1513 г. Сигизмунду донесли, что во время одного сильного штурма было убито более двух тысяч «московитов» и один воевода [946] ; возможно, именно этот неудачный штурм, во время которого погибло много пищальников и «посохи», упоминают псковские летописи [947] .
941
Кашпровский Е. И.Борьба… С. 40–65; Korzon T.Dzieje wojen і wojskowo'sci w Polsce. T. I. Krak'ow, 1912. S. 250–253; Natanson-Leski J.Dzieje… S. 108–110; Kolankowski. L.Polska Jagiellon'ow. Lw'ow, 1936. S. 199–203; Мальцев В. П.Борьба… С. 36–38; Кузнецов А. Б.Борьба Русского государства за Смоленск…; Зимин А. А.Россия на пороге… С. 151–163.
942
ИЛ. С. 191, 160–161; ПСРЛ. Т. 28. С. 347; Т. 6. С. 253; Т. 8. С. 253.
943
ПЛ. Вып. 1. С. 97.
944
Wapowski B.Р. 110.
945
AT. T. II. Posnaniae, 1852. № 218. Р. 183.
946
Ibid. № 167. Р. 157.
947
ПЛ. Вып. 1. С. 97; там же. Вып. 2. М., 1955. С. 259.
Пока главные силы осаждали Смоленск, легкие отряды опустошали окрестности других городов: в феврале 1513 г. Сигизмунд сообщал ливонскому магистру, что великий князь московский, осадив Смоленск, послал «некоторых своих воевод» под Полоцк, Витебск, Мстиславль и Оршу, «желая огнем и мечом опустошить эти районы и завладеть названными крепостями со всеми их землями…» [948] . О действиях воевод в окрестностях указанных городов говорят и русские летописи (прибавляя еще Минск, Друцк, Браславль, Кричев и упоминая, кроме того, о сожжении кн. Василием Шемячичем киевских посадов [949] ). Но и здесь они встретили сопротивление: Сигизмунд сообщает в одном из писем в конце января, что полоцкие бояре разбили отряд в несколько сотен конных и прислали пленных в Вильно [950] ; всего же, по признанию самих пленных, как доложили королю, «московиты» потеряли в этой кампании более 11 тыс. убитыми [951] . Сняв осаду, Василий III в марте вернулся в Москву [952] . Новгородский летописец так подвел итоги этого похода: великий князь «воевал осень и зиму до великих заговен, а землю пустошил всю, города же ни единого не взял…» [953] .
948
РГАДА. Ф. 147. Оп. 1. Ч. 3. № 709. Л. 1 об. (опубл.: Русско-ливонские акты. СПб., 1868. № 317. С. 278).
949
ИЛ. С. 192–193; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. Л., 1929. С. 538.
950
AT. T. II. Р. 158.
951
Ibid. № 203. Р. 177; № 218. Р. 183.
952
ПСРЛ. Т. 8. С. 253; ИЛ. С. 193.
953
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 538.
Но Василий III не отказался от своего замысла овладеть Смоленском. Новый поход не заставил себя долго ждать: передовые отряды уже 17 июля 1513 г. выступили в поход и, подойдя к Смоленску, «оступиша град»; затем 11 августа туда же были отправлены «большие воеводы» во главе с кн. Д. В. Щеней, а рать кн. В. В. Шуйского в тот же день двинулась к Полоцку; сам Василий III прибыл к Смоленску 22 сентября [954] . Б. Ваповский и анонимный автор «Нового известия» о событиях в Литве (судя по тексту, оно написано неким немецким наблюдателем в конце 1513-го — начале 1514 г.) оценивают численность русской армии в 80 тыс. [955] ; кроме того, по тем же (наверное, завышенным) данным, 24-тысячное войско стояло под Полоцком и 8-тысячный отряд — под Витебском [956] . Однако, несмотря на большой перевес, ни одного из этих городов московские воеводы взять не смогли.
954
РК 1598. С. 51; РК 1605. Т. 1. С. 132–135.
955
Wapowski B.Р. 115; Рябинин И.Новое известие о Литве и Московитах // ЧОИДР. 1906. Кн. III. Смесь. С. 5 (цитирую по переводу Рябинина).
956
Рябинин И.Указ. соч. С. 5.
Все источники, и русские и иностранные, говорят об упорстве и стойкости жителей Смоленска. В течение многих дней город обстреливался из пушек и пищалей, «и стрелницу Крыношевскую розбиша… и града Смоленска людем великие скорби нанесе», — говорится в летописной повести, помещенной в сборнике с Иоасафовской летописью [957] . О непрерывных штурмах города в течение четырех с лишним недель повествует немецкое «Новое известие»: «Добрые люди в крепости рыцарски оборонялись, терпели большую нужду от врагов, а также голод, потом съели всех лошадей, решившись все-таки скорее съесть друг друга, чем сдаться; они жили в надежде, что их спасут, сожгли самый город и забрались в крепость… в ней было более 10 000 мужчин и
957
ИЛ. С. 194.
958
Рябинин И.Новое известие. С. 6.
959
ПЛ. Вып. 1. С. 97.
960
ПЛ. Вып. 1. С. 97. Ср. там же. Вып. 2. С. 259 («… а смольняне не здашася еще»).
Ничего не добились и отряды, осаждавшие Витебск и Полоцк. Рано утром 4 октября витебляне совершили вылазку и сразили будто бы 500 московитов [961] . Упорно держался также Полоцк, осажденный, по польским сведениям (вероятно, преувеличенным), 20-тысячным войском [962] ; крепость выдержала множество штурмов [963] . Наконец, 1 ноября Василий III снял осаду Смоленска [964] и из-под Полоцка велел воеводам «итти коиждо по своим домом»; 21 ноября 1513 г. великий князь возвратился в Москву [965] .
961
AT. T. II. Р. 255.
962
Ibid. № 359. Р. 261.
963
Рябинин И.Новое известие. С. 5–6.
964
Там же. С. 6–7.
965
ИЛ. С. 194; ПСРЛ. Т. 28. С. 347. При отступлении московские войска тщетно пытались взять Оршу (AT. T. II. Р. 261–262).
На этот раз передышка оказалась совсем короткой: уже 4 февраля 1514 г. великий князь «приговорил…, что ему итить к Смоленску в третие», а 30 февраля на Дорогобуж, а оттуда к Смоленску была отправлена рать во главе с кн. Д. В. Щеней [966] . Передовой полк под командой кн. М. Л. Глинского прибыл к Смоленску в середине апреля [967] ; следом прибыли остальные полки, и в середине мая началась очередная осада [968] , оказавшаяся последней. 8 июня туда отправился сам Василий III в сопровождении своего двора [969] . Были испробованы разные средства воздействия на осажденных: и увещевания, угрозы, посулы (на этом поприще подвизался князь М. Л. Глинский: образцы его красноречия приводят Марцин Бельский и Станислав Гурский [970] ), и более сильный «аргумент» — непрестанный артиллерийский обстрел [971] . Наконец, в последних числах июля (30-го или 31-го, по разным данным [972] ) крепость пала.
966
РК 1605. Т. 1. С. 136, 137. В РК 1598 (с. 53) хронология начала похода сбивчива и ненадежна.
967
AT. T. III. Posnaniae, 1853. № 80, 81. Р. 70, 71.
968
Ibid. № 134. Р. 103; АЗР. Т. 2. № 88. С. 114; ЛМ. Кн. 7. С. 522, 530.
969
РК 1605. Т. 1. С. 138; ИЛ. С. 162, 195; ПСРЛ. Т. 28. С. 348.
970
Bielski1554. К. 292 v.; AT. T. III. P. 2.
971
ИЛ. С. 162, 195; ПСРЛ. Т. 37. С. 100.
972
Там же; AT. T. III. Р. 2, 154; Decius.P. LXXXVII; Wapowski B.Р. 116; Stryjkowski M.T. 2. S. 375 и др. О дате капитуляции Смоленска см.: Кашпровский Е. И.Борьба… С. 63, прим. 1 ; Зимин А. А.Россия на пороге… С. 162–163, прим. 79 и 81.
В источниках сохранились различные версии этого события. Согласно одной из них, Михаил Глинский склонил защитников города к сдаче [973] , причем ряд авторов прямо говорят, что он действовал подкупом и обещаниями на воинов гарнизона, которым был хорошо известен (С. Герберштейн), на воинских командиров (Б. Ваповский, С. Гурский); по существу, о том же пишет М. Бельский: по его словам, Глинский через тех людей, кого знал в «замке», передал туда, что они, если сдадутся, сохранят все свое добро, а коли перейдут на московскую службу, то «великий князь московский будет вам платить за службу лучше, чем польский король»; по словам другого хрониста, М. Стрыйковского, Глинский вел переговоры с «жолнерами и иными смоленскими боярами» [974] . Сигизмунд в послании брату, венгерскому королю Владиславу, недоумевал, как эта крепость, выдержавшая в минувшие годы столь жестокие обстрелы и штурмы, теперь без всякого приступа, не понеся поражения и имея запасы продовольствия, открыла ворота врагу — «из-за преступления и вероломства некоторых наемных воинов и кое-кого из местной знати» [975] ; Й. Деций тоже говорит об измене Смоленска, но отмечает, что крепость склонилась к этому после того, как долго и тщетно ожидала помощи от короля [976] .
973
Supplementum ad Historica Russiae Monumenta. Petropoli, 1848. № 146. P. 361. См. также следующую сноску.
974
Герберштейн С.С. 69, 78, 189–190; Wapowski B.P. 116; AT. T. III. P. 2; Bielski M.1554. K. 292 v.; Stryjkowski.T. 2. S. 375.
975
AT. T. III. № 216. P. 154.
976
Decius.P. LXXXVII.
Наконец, русские летописи подчеркивают, что от канонады «страх велик нападе на гражданы», «страх и трепет», и «видя своего града погибель», они «начаша бити челом великому князю»; словом, причиной капитуляции было «изнеможение градное» [977] .
Нет единства и среди исследователей: одни указывают на неспособность смольнян выдержать еще одну осаду и отсутствие помощи со стороны Литвы (Е. И. Кашпровский, Т. Корзон), другие все объясняют изменой (Я. Натансон-Лески) [978] . Есть и третья точка зрения, как уже говорилось, до сих пор преобладающая в отечественной историографии: смоляне симпатизировали Москве, что и обусловило сдачу города (М. К. Любавский, В. П. Мальцев, А. Б. Кузнецов).
977
ИЛ. С 162, 195; ПЛ. Вып. 1. С. 97; ПСРЛ. Т. 37. С. 100.
978
Кашпровский Е. И.Борьба… С. 60, 63; Korzon T.Dzieje wojen… S. 252–253; Natanson-Leski J.Dzieje granicy… S. 109.
Нужно отметить, что первые две версии не противоречат друг другу: вполне допустимо (и подтверждается приведенными выше свидетельствами источников), что часть гарнизона и местного боярства склонилась на уговоры и обещания великого князя и его воевод (того же Глинского), решающим же фактором явилось изнеможение населения, измученного тремя осадами подряд, оставленного на произвол судьбы литовским правительством. Зато с третьей версией никак нельзя согласиться. Прежде всего, ни один источник (в том числе и московские летописи) не упоминает о каких-то симпатиях смольнян к Москве как причине их капитуляции. Тем более нет оснований, как это делают В. П. Мальцев и А. Б. Кузнецов, приписывать эти симпатии городским «низам»: если в Смоленске и были сторонники Москвы, то их, судя по приведенным выше польским данным, следовало бы искать среди городской верхушки, а не среди простонародья. Далее, если основная масса населения тяготела к Москве, чем объяснить тот факт, что жалованная грамота Василия III, выданная по челобитью горожан, копировала основные статьи господарских привилеев и специально оговаривала, что «нам (государю. — М. К.) их держати о всем по тому, как их держал князь великий Витофт и иные государеве, и Александр король и Жигимонт…» [979] ? Этот документ, по-моему, совершенно ясно показывает, какие порядки были милы смольнянам.
979
СГГД. Ч. 1. М., 1813. № 148. С. 412.