Пограничный легион (сборник)
Шрифт:
Зато теперь она узнала, что Келлз был страстный игрок, играл плохо, но очень азартно, и, как ни странно, болезненно переживал свои неудачи. Проиграв, он обычно напивался до потери сознания и становился опасен. За игрой бандиты часто ссорились, поднимали шум, ругань, хватались за револьверы. Однако, несмотря на все свои слабости, Келлз уверенно и властно правил людьми.
Наконец однажды вечером в хижине появился Гулден. Его приход совершенно выбил Джоун из колеи. Холодная дрожь пробрала ее до мозга костей, но вместе с тем по жилам пробежал непонятный огонь. Неужели эта огромная мерзкая горилла ищет встречи с Джимом Кливом? Что ж, тем хуже для него, подумала Джоун
Гулден выглядел вполне здоровым и крепким, и, если бы не повязка, Джоун в голову не пришло бы, что он был ранен. Он подошел к столу и стал следить за игрой, но на приветственные возгласы игроков ответил лишь угрюмым мычаньем. Потом что-то сказал Келлзу.
— Что-что? — быстро переспросил тот и повернулся, чтобы лучше видеть Гулдена.
Игроки смолкли. Только один понимающе засмеялся.
— Одолжишь мне мешочек песку? — спросил Гулден.
Келлз непонимающе взглянул на него, но тут же расплылся в широкой улыбке.
— Как! Ты хочешь занять у меня золото?
— Да. Я отдам.
— В этом-то я не сомневаюсь. Но значит — ты склонен принять мое предложенье?
— Считай, что так, — прорычал Гулден. — Мне нужно золото.
— Я страшно рад, Гулден, — ответил Келлз, и весь вид его говорил, что он вполне искренен. — Ты мне нужен. Нам с тобой надо ладить… Вот, держи!
Он протянул кожаный мешочек. На другом краю стола подвинулись, чтобы дать Гулдену место, и игра возобновилась. Наблюдать за игроками было очень интересно. На конце стола, где сидел Пирс, стояли весы, и он то и дело отмерял и взвешивал золотой песок. Цены на золото стояли примерно пятнадцать долларов за унцию, но играли бандиты не из-за денег: драгоценная пыль просыпалась на стол, на землю, словно простой песок. Однако в сколько-нибудь значительных количествах золото на столах не появлялось. Похоже, бандитам приходилось туго. Не раз до ушей Джоун доходили толки о богатой жиле — так порядочные люди говорят о крупном состоянии. Только бандиты имели в виду совсем другое: если будет открыто большое месторождение, им будет чем поживиться, грабя старателей.
Гулден играл совершенно равнодушно, так же, как делал все остальное. Сначала он выиграл, потом проиграл. Занял у Келлза еще, снова выиграл. Он выигрывал, проигрывал, занимал и отдавал, не проявляя никаких эмоций, не сердясь, не радуясь, не волнуясь. Джоун подумала, что в игре им движет одна только неприязнь к окружающим его людям. Ведь игра — это состязание, борьба.
В тот вечер почти все, кроме Гулдена, много пили — с последним караваном пришло свежее спиртное. Под конец почти все были пьяны. Потом бандиты разошлись, остались только Пирс и Вуд. Напоследок Пирс передернул.
— Хозяин, — заметил Вуд, — Красный-то тебя надул.
Келлз жестоко проигрался и был пьян. Угрюмо обругав Вуда и выпроводив его из хижины, он вставил в пазы несколько жердей — закрыл дверь. Потом принялся пошатываясь, как бы бесцельно, расхаживать по комнате, но то и дело останавливался и смотрел на дверь, ведущую к Джоун. Джоун опять стало не по себе, но Келлза она больше не боялась. Она следила за ним, пока он, наконец, совсем не подошел к двери, и тогда отступила на шаг назад. Келлз, словно чего-то страшась, остановился перед разделявшей их занавеской и задумался. Потом стал осторожно, медленно отодвигать одеяло. Темнота не давала ему разглядеть Джоун, зато она видела его хорошо. Келлз подергал колья, понял, что не может их вынуть, и оставил в покое. В нем не было теперь ни силы,
На другое утро за завтраком Келлз снова был самим собой и, если и помнил, как вел себя накануне, когда был пьян, постарался скрыть это от Джоун.
Попозже, когда Джоун стала собираться на обычную прогулку, она вдруг увидела, что вверх по склону на взмыленной лошади во весь опор мчится всадник. Другие тоже его заметили: бандиты выскакивали из хижин, что-то кричали ему и, раздетые, с непокрытыми головами, бросались следом за ним. Бейт уронил седло Джоун и позвал Келлза. Тот выскочил на крыльцо.
— Бликки! — заорал он и на радостях тихо выругался.
— Точно, Бликки, — подхватил Вуд, и Джоун неприятно поразил жестокий блеск его обычно добродушных глаз.
Приезд этого Бликки вызвал целый переполох. Джоун припомнила, что так звали одного из доверенных людей Келлза. Не успела лошадь остановиться, как он соскочил на землю. Это был худой загорелый молодой парень, лет двадцати, не больше, однако на лице его запечатлелись целые годы суровой, полной лишений жизни. Он стоял и стряхивал пыль с перчаток. Увидев Келлза, он подбросил их вверх и, не удостоив взглядом, когда они упали, пронзительно крикнул: «Жила!»
— Не может быть! — вырвалось у Келлза.
Бейт радостно завопил, ему вторили сбегавшиеся со всех сторон по склону бандиты.
— Уже несколько недель! — еле переводя дух, говорил Бликки. — Огромное месторождение. Даже представить не могу, какое большое. Мы с Джессом Смитом и Ловкачом Оливером наткнулись на новую дорогу — отсюда, если напрямую, миль пятьдесят, ну а по тропе и вся сотня. Мы сперва удивились, а потом, как встретили погонщиков, верховых, фургоны да почтовые кареты, сразу смекнули, что за Медвежьей горой что-то стряслось, и рванули туда. Только перевалили через хребет, а там все кишмя кишит, как растревоженный улей — во-о какой лагерь. Джесс и Ловкач поехали дальше, осмотреть, что там и как, а я пустился назад, к тебе. Со вчерашнего вечера из седла не вылезал. А Джесс только посмотрел, сразу закричал «ура!» и велел тебе сказать, что дело стоящее, надо хорошо подумать, а они вернутся через пару дней и все подробно расскажут.
Пока Келлз выслушивал торопливое сообщение о новом месторождении, Джоун внимательно за ним наблюдала, и ее неприятно поразило, как странно загорелись у него лицо и глаза. Столпившись вокруг Бликки, бандиты без умолку орали, однако Келлз не проронил ни слова. Он расхаживал взад-вперед, крепко сжав руки, полуоткрыв рот, так что виднелись ею стиснутые зубы — словно оскал бульдога. Лицо его выражало страстную надежду, целеустремленность, железную волю и хитрость. А радостный свет, озаривший его в первую минуту, понемногу померк, сменившись угрюмой озабоченностью. Вдруг, очнувшись, он велел всем замолчать.
— А где Пирс и Гулден? Они уже знают? — спросил он.
— Нет, откуда? Знают только те, кто сейчас здесь, — ответил Бликки.
— Пирс и Гул никак не проспятся после вчерашней удачи, — бросил Бейт Вуд.
— А Клива кто-нибудь видел? — продолжал Келлз быстро, звенящим голосом.
Никто не ответил, и Келлз с силой ударил себя кулаком по ладони.
— Ну, живо! Соберите всех у Бэрда… Ребята, пришло наше время. Джесс Смит видел и сорок девятый и пятьдесят первый. Он не стал бы поднимать шума… если бы не был уверен, что час настал, что теперь-то мы возьмем куш… Пошли.