Погружение в пламя
Шрифт:
Ту ночь они так и не продержались — сон победил. Более того, об этом испытании они жалели весь следующий день, кивая носами и засыпая прямо на практике.
Ближе к выходному случилось то, что во многом повлияло на решение Эрика не покидать башню ещё две недели. Эрихто собрал слушателей в главном зале и объявил об успехах самых трудолюбивых юношей и девушек. В основном это были те, кто вступал в орден по второму заходу. Так происходило с теми, кто не сдал первый экзамен и был исключён, а родители заставили поступать снова.
Среди этой выдающейся братии
Глядя на это, Эрик в злобе на себя сжимал кулаки. Нет, он вовсе не завидовал, он злился, ведь та, кого он должен привлечь, так сильно превосходит его во всём, что угнаться за ней ему не под силу. И вроде бы времени на тренировки потрачено много, и к занятиям подход серьёзный, а разрыв только шире.
Фил как раз стоял рядом с Эриком во время поздравлений, и оттуда, где он стоял, доносился чёткий скрип зубов. Фил в очередной раз не оказался среди лучших — для стремящегося к знаниям эльфа это был болезненный удар по самолюбию.
И вот теперь, заряженные на борьбу, они оба засели в комнате и запоминали, запоминали, запоминали. Сначала сухой листик, потом камешек с облупившейся стены, монетки и всё, что попадалось под руку, включая носок, менять форму которого можно бесконечно. Помимо зрительной памяти, они рассчитывали укрепить и силу воли, потому что преодолеть себя и сидеть за этим занятием весь вечер до поздней ночи — тоже борьба.
Попутно Эрик старался не думать о Лании, и даже на какое-то время ему удалось этого добиться — настолько он увлёкся работой с предметами. Но когда свечи догорают, а внимательность идёт рябью, воспоминания берут своё. В такие моменты выручал эльф, будто чувствовавший состояние друга. Но иногда подводил даже ответственный длинноухий.
— Фил, я уже не соображаю, давай заканчивать. — Эрик, до этого смотревший на медную монету, закрыл усталые глаза.
Эльф сидел на кровати, свесив босые ноги и прислонившись к стене. Он уже спал.
— Совести у тебя нет, — буркнул Эрик, убирая монету в брюки. — И силы воли.
Сбросив штаны и уже было собравшись отдохнуть, он задумался над своими словами и понял, что если сейчас уснёт, то ничем не будет отличаться от Фила. Порывшись в штанах, Эрик выудил из кармана монету с другой чеканкой и принялся её изучать.
Когда через некоторое время погасли выгоревшие свечи, он разрешил себе заснуть.
Тренировки силы воли занимали всё время, не занятое учёбой. То, что раньше вызывало зевоту, Эрик выполнял снова и снова, заставлял себя концентрироваться на речах Иллута, отрабатывать на совесть практику, конспектировать редкие лекции Крипа, а во время записей,
Не допуская послаблений, Эрик и Фил регулярно убирали комнату, чего никогда раньше не делали. Эрик отбирал грязные вещи Фила и стирал вместе со своими, хотя до этого не стирал даже свои, перекладывая эту мелочь на плечи Ниггеда.
Живя в таком ритме, когда каждая минута занята делом, Эрик потерял счёт времени, не было больше безделья с растянутыми донельзя мгновениями, не было вечеров, когда ложась спать, он чувствовал себя недовольным прошедшим днём. Теперь каждый оставшийся за плечами день был наполнен самосовершенствованием и стремлением к победе. Эрик засыпал с мыслью, что завтра обязательно сможет в чём-нибудь превзойти Фила и приблизиться к Лании.
Кстати, с Ланией и Вистой получалось изредка беседовать, когда они встречались в главном зале на очередном перерыве. Девушки много говорили об учёбе и ни слова о повторении совместного вечера. Напоминать Эрик не спешил — какое-то чувство внутри останавливало. Так они и расходились по комнатам, где снова и снова брали штурмом баррикады собственной лени, забыв об отдыхе, веселье и… друг друге.
В тяжелейшем бою с самим собой Эрик остался в башне и на следующий выходной. Чэмери как раз подкинула парочку новых заданий для тех, кто не собирался отдыхать. Узнав о решении друга, Фил промолчал, но по выражению лица было видно — для него это приятный сюрприз.
О том, что дома будут переживать из-за долгого отсутствия, не стоило и думать — Арон легко обо всём узнает. Но сразу после того, как Эрик решил остаться в башне, дал себе обещание, что уж в следующий раз обязательно наведается домой.
Дни проносились стремительно, сливались в калейдоскоп бесконечных занятий и редкого отдыха. В один из таких промежутков монотонность будней пошатнулась.
В середине дня, когда перерывы самые долгие, Эрик с Филом и Ловисом прогуливались по главному залу, обсуждали проходящих девушек, да и, вообще, отдыхали от поднадоевших тренировок. На одной из лавочек Эрик приметил Тода со своим цепным псом Шпиллером, а между ними скукожился Каспар. Его очки валялись под ногами, а голову накрепко зажал подмышкой лысый здоровяк. Тод тем временем что-то рассказывал Каспару, вглядывался в покрасневшее лицо, силясь понять, дошли по адресу его слова или есть смысл повторить.
Эрик не мог упустить возможность насолить Тоду. Трое друзей подошли к «пыточной» лавочке.
— Тод, — первым заговорил Фил, — я ещё могу понять Шпиллера, когда он играется в плохого мальчика, ему по развитию можно, но тебе — не к лицу. Пора взрослеть.
— Да что ты говоришь! — взбеленился Тод, подскакивая с места. — От кого я это слышу? От эльфа, явно не нашедшего места среди ровесников и потому разгуливающего в компании с двумя малявками.
Эрик решил проигнорировать Тода, зная наперёд, как это его зацепит.