Похищение Луны
Шрифт:
Поднял брови, по-детски надул губы.
Это напомнило Тарашу Эмхвари, как ссорился по утрам маленький Гуча с Арзаканом, лежащим рядом с ним на одной постели. И так больно сжалось его сердце, когда он вспомнил свое золотое детство.
Он нежно взял руку молочного брата и окликнул его громче:
— Проснись, Арзакан!
Арзакан раскрыл глаза, и первое, что он сказал, было: «Что ты подстрелил, Гуча?» Он спросил это так нетерпеливо, с таким ожиданием в голосе, что Тарашу стало жаль его.
— Глухаря подстрелил, —
Арзакан недовольно насупился, закапризничал.
— А я думал, что ты принесешь тура! Уж не Темур ли убивал для тебя туров?
Этот упрек огорчил Тараша.
— Кто же, по-твоему, убил вожака стада?
— Кто? А тот писатель, который охотился с нами.
— Чудак, ведь он в меня стрелял!
— Да я шучу, — рассмеялся Арзакан, и они помирились…
Однажды вечером Тараш заявил, что утром уйдет на охоту и не вернется домой до тех пор, пока не убьет тура.
Еще в потемках он покинул пещеру.
Весь день Арзакан был не в духе. От сырости у него разболелись старые раны.
Он даже ленился приготовить себе пищу. Лежал голодный, подавленный тяжелыми думами.
Оставаться в Сванетии дольше опасно. Вернуться в дом Кора Махвша невозможно. Но до каких же пор скрываться в Пещере великанов, принимая подаяния от случайно повстречавшихся охотников?
Поэтому он твердо решил дождаться Тараша и на другой же день через Латпарский перевал отправиться в Кутаиси, а оттуда в Тбилиси. Там он найдет себе службу и как-нибудь сумеет поступить в институт.
Думы о Тбилиси напомнили ему Тамар. Заныли и сердечные раны.
Это имя «Тамар» для Арзакана окутано тайной. Ему ничего не известно о ее судьбе. Где она? Какая у нее жизнь, что она делает?
Может быть, уже поступила в институт? Или вышла замуж? А может быть, вернулась в Зугдиди и опять провела зиму в обществе дедушки Тариэла, Шардина Алшибая и юродивого Лукайя?
Где бы ни была Тамар, Арзакан ее отыщет. Не найдет в Тбилиси, — поедет в Зугдиди. Решено. Он так и сделает. Даже если против пего ополчится весь мир, а не только какие-то Тарба!
А вдруг Тамар вышла замуж?
Ну так что ж! Кому бы ни принадлежала сейчас Тамар, все равно в конце концов она достанется Арзакану. Так начертано в книге судеб!
Одно обстоятельство могло помешать осуществлению его планов. Это судьба Тараша.
В сущности, по милости Арзакана — да, да, из-за него одного — Тараш враждует с этими проклятыми Тарба. Оставить его тут? Нет, этого Арзакан не может допустить. Если Тараш не заупрямится, он должен тоже вернуться в Тбилиси. Не так он труслив, чтобы похоронить себя здесь из страха перед Тарба… Но, может быть, другая причина удерживает его в Сванетии?
И Арзакан решил до своего ухода переговорить с Тарашем, внести полную ясность во все эти запутанные дела.
Отец может на некоторое
«Неужели мы отступим перед этими бандитами и всю жизнь будем от них прятаться?» — думает Арзакан.
Напрасно он послушался отца и без толку провел целую зиму в какой-то медвежьей берлоге. Невыносимым стал для него запах бараньих шкур и помета, запах самогона из бузины; невыносимо есть козлятину, слушать темные речи Кора Махвша и его сыновей.
Очень захотелось снова побывать в большом городе, побриться, побродить по асфальтированным улицам. Захотелось газет, книг…
Вот это — настоящая жизнь! А что за жизнь в этакой глуши? Всю зиму заперт в горах, оторванный от людей, забытый ими…
Но если отец станет препятствовать Арзакану? Ну и что же! Отец еще не порвал со старым миром. В его сознании еще крепко сидят старые обычаи, когда кровные враги держали в страхе всю семью, все село. Да кроме того, ведь не ребенок же Арзакан, чтобы плясать под отцовскую дудку! Лучше всего уйти, ничего не сказав старику, чтобы избежать лишних ссор.
В этих думах Арзакан заснул. Было уже совершенно темно, когда его разбудили шаги. Шаги и вздохи. Проголодавшийся Арзакан обрадовался: «Должно быть, вернулся Тараш и принес дичь».
Не открывая глаз, окликнул вошедшего:
— Будешь молодцом, Тараш, если принес тура!
— Что, проголодался? — отозвался вместо Тараша Кац Звамбая.
— Проголодался, здорово проголодался, Гуча.
— Чтоб тебе подавиться, сынок, чтоб подавиться! — отвечает ему отец.
Узнав голос отца, Арзакан замолчал. Долго возился Кац Звамбая, собирая валявшиеся вокруг очага щепки. Наконец развел огонь и заговорил.
— Можно ли быть таким бессовестным? — начал Кац. — Человек оказал нам гостеприимство, приютил нас, ты же поступил, как свинья!
Что ты намерен теперь делать? Куда думаешь скрыться? Небось голоден, а? Ну что ж, иди в гости к Махвшу, там тебя встретит Гурандухт горячими хачапури!.. Чумой они угостят тебя, чумой!
Закрывшись с головой турьей шкурой, Арзакан молча слушал.
Кац Звамбая начал по одной перечислять все свои обиды. И его упреки были так же привычны и скучны, как чтение двенадцати евангелий в великий четверг,
Припомнил Кац, как Арзакан вступил в комсомол, как восстановил против себя односельчан, организовав на селе колхоз. Затем перешел к истории кровной вражды с Тарба и ко всему, что вслед за тем последовало.
Арзакан продолжал молчать, и это еще больше бесило старика. Он проклинал сына, говорил, что лучше бы его матери родить вместо него змееныша, лучше бы Арзакану умереть еще в утробе матери!..
— Ладно, успокойся, — сказал наконец Арзакан. — Если столько бед из-за меня, то уйду и больше не буду тебе досаждать.