Похищение

Пиколт Джоди Линн

Сразу за грузовиком, торгующим леопардовыми накидками на приборную панель, я наконец вижу трейлерный парк. Приземистые серебристые фургончики, скучившись, напоминают стадо носорогов. Пока я брожу среди этих хибар, выискивая ту, в которой поселилась Делия, откуда ни возьмись вдруг выбегает Софи. Поднимая столбы пыли своими красными кроссовками, она бежит к соседнему трейлеру, увешанному рождественскими гирляндами, перьями и «ловушками ветра». Может, она и заболела, но выглядит вполне здоровой.

– Софи! – кричу я, но она уже исчезает в трейлере.

Я паркуюсь и подхожу

к двери. Звонка там нет – только металлический треугольник, которым жены фермеров обычно зовут мужей-ковбоев на обед. Я поднимаю его за край и легонько дзинькаю. За открывшейся дверью вырастает индианка с обмотанной шарфом головой.

– Извините, – бормочу я, настолько обескураженный отсутствием Делии, что не нахожу подходящих слов. – Я, наверное, ошибся адресом.

Но тут из какого-то подобия шкафа высовывается головка Софи.

– Фиц! – вопит она и налетает на меня, словно стихийное бедствие. – Когда я становлюсь на унитаз Рутэнн, то могу коснуться всех стен туалета одновременно. Хочешь посмотреть?

Индианка сурово смотрит на нее.

– А я думала, что ты у меня работаешь, а не стоишь на унитазах.

Софи сияет от гордости.

– Рутэнн заплатит мне доллар, если я наклею блестки на мини-юбку Барби-на-одну-ночь.

– Барби-на-одну-ночь? – эхом отзываюсь я.

– Это моя кукла месяца, – поясняет Рутэнн. – Идет в комплекте с Рогипноловым [16] Кеном. Вам я готова уступить – отдам пару за двадцать девять долларов девяносто девять центов.

16

Рогипнол – снотворное, запрещенное в США; приобрело дурную славу как средство для соблазнения на первом свидании.

Она машет рукой в сторону небольшого раскладного столика посреди крохотной комнатушки. Столик засыпан бусинами, мишурой и пластмассовыми частями тела, навевающими мысли о братских могилах. Грузно опустившись на диван, Рутэнн выуживает из-за пазухи очки, что болтаются на тонком шнуре, и принимается скручивать кукол из разрозненных рук, ног и торсов.

– Девять девяносто девять? – торгуется она.

Я достаю десятидолларовую купюру и кладу ее на стол. Рутэнн тут же прячет деньги и протягивает мне кукол.

– Ее вообще-то здесь нет.

– Кого?

Презрительно вскинув бровь, она начинает заплетать волосы Барби в косичку. Я обшариваю взглядом трейлер, под завязку набитый пыльной старой бытовой техникой, горами древних журналов, разбитыми игрушками и целыми полчищами Барби – лысых, грязных, изувеченных.

– Меня, кстати, зовут Фиц, – запоздало представляюсь я.

– А у меня, кстати, хлопот полон рот, – отвечает Рутэнн.

– Рутэнн продает вещи, которые другие люди выбрасывают на помойку, – радостно сообщает Софи.

Меня всегда занимали люди, которые бродят по улицам в поисках заляпанных не пойми чем диванов и поломанных велосипедов. Наверное, кое-что из того, что одни отправляют на свалку, другие хотят сберечь.

Рутэнн пожимает плечами.

– Некоторые

дураки готовы купить что угодно, лишь бы это сделала индианка. Я могла бы, наверное, выложить содержимое своего мусорного ведра, назвать это произведением искусства и выставить в музее.

– А еще я сегодня была в больнице, – не унимается Софи. – Когда я проснулась, мне было плохо, но Рутэнн выкинула перья – и теперь мне хорошо.

Я взглядом прошу у старухи хоть каких-то разъяснений, но она лишь покачивает головой.

Но что бы ни стряслось с Софи, теперь это уже позади.

– А где твоя мама, Софи? – спрашиваю я, но она только молча пожимает плечами. Никто в этом доме, похоже не расположен к беседе. Я, смущенно откашлявшись, тереблю кукольную руку. Похоже, это Кен: прощупывается бицепс.

Рутэнн бросает мне торс и голову.

– На, развлекись.

Я начинаю складывать мужское тело и останавливаюсь лишь, тогда, когда замечаю отсутствие гениталий. Интересно, почему я раньше не знал, что Кен – евнух? Вероятно, потому, что из всех девочек я играл только с Делией, а уж ей-то куклу в руки можно было вложить только после смерти. Когда все части тела прикручены в нужных местах, я беру маркер и разрисовываю его пунктирными линиями и разнообразными символами. Я помечаю отдельные зоны: «Невезение. Жгучая боль. Сексуальный разлад. Банкротство». Софи, перегнувшись, глазеет на мою работу.

– А что это ты делаешь, Фиц?

– Подарок для мамы. Вуду-Эрика.

Рутэнн смеется, и я понимаю, что заметно вырос в ее глазах.

– А ты, – подтверждает она мою догадку, – не так-то, пожалуй, и плох.

В этот момент дверь открывается, и я вижу, как Делия привязывает Грету к руке гипсового гнома исполинских размеров.

– Место, – велит она. Заметив меня, она буквально расцветает. – Слава богу, ты приехал!

– Славь Юго-западные авиалинии, они в моем приезде участвовали активней.

– Рутэнн, это мой лучший друг.

– Мы уже знакомы.

– Да. Рутэнн любезно позволила мне проявить творческие наклонности. – Я вручаю Делии куклу. – Вдруг пригодится. Слушай, мы могли бы где-нибудь… поговорить?

С этими словами я оглядываюсь по сторонам, но конец трейлера Рутэнн в буквальном смысле виден с этой точки. Отсюда я могу практически дотянуться до его конца.

– Ступайте, – отмахивается от нас Рутэнн. – Мы с Софи заняты.

Делия наклоняется и целует Софи в лоб. Вот уж никогда не мог понять смысл этого действа! Что, у матерей в губы вмонтирован термометр?

– Сегодня утром…

– Я уже знаю.

– Я даже не смогла дозвониться до Эрика, чтобы он приехал в больницу…

– Знаю. Он сказал, что звонил тебе на мобильный.

Делия испытующе смотрит на меня.

– Ты уже виделся с Эриком? Ездил к нему в офис?

Я мнусь. И вспоминаю о своих заметках, посвященных слушанию. Я их обработаю и отошлю в «Газету Нью-Гэмпшира».

– Мы столкнулись в суде. Около часа назад состоялось предварительное слушание по делу твоего отца.

Отказываясь верить, Делия мотает головой.