Похититель невест

Поль Сьюзен Спенсер

– Мне тоже. А твой брат, как и ты, получил образование дома?

– О нет. Отец и без того был несчастен, понимая, что его дочь заинтересовалась таким бездушным делом, как математика. Ему хотелось, чтобы сын стал похож на него самого.

– Страстный и увлекающийся?

– Хотя бы и так, милорд. Хотя бы и так. Некоторое время отец раздумывал, не стоит ли отправить Сенета на обучение во Францию, но мама была против. Наконец, когда Сенету исполнилось восемь, его определили учеником к сэру Хоутону.

– Неплохой выбор. Он считается одним из лучших наставников во всей Англии. Многие славные рыцари считают для себя честью называться его

воспитанниками.

Изабель кивнула.

– Я очень скучала по брату, когда он уехал.

За прошедшие годы мы с ним почти не виделись. После суда над моим отцом сэр Хоутон намеревался возвратить Сенета моему дяде, поскольку не желал покровительствовать сыну государственного изменника, но сэр Майлз упросил его оставить Сенета у себя на положении слуги, чтобы он работал и зарабатывал на свое содержание.

– Работал? – нахмурившись, повторил сэр Джастин. – Надеюсь, его не заставили подписать контракт между хозяином и работником?

– Думаю, нет. А разве от этого что-нибудь зависит?

– Не по душе мне, что после нескольких лет обучения всем рыцарским наукам парня внезапно сделали слугой. Нет, мне это решительно не по душе. Скверно, что юноше, который только-только начал постигать азы премудрости, пришлось все бросить. Клянусь честью, ну и подлец же твой дядя! Сделать парня слугой, словно простолюдина! Да и сэру Хоутону должно быть стыдно потворствовать такому отвратительному преступлению.

– Разве это имеет такое значение? – обеспокоено спросила Изабель. – Ему ведь вовсе не обязательно становиться рыцарем. Если бы только он мог спокойно жить здесь, как вы и обещали, милорд…

– Все равно, он должен получить подобающее его происхождению образование, – настойчиво повторил Джастин. – Решит ли он стать рыцарем или нет – это уже его дело, но, как любой мужчина, который намеревается достичь чего-либо в жизни, добиться того, чтобы к нему относились с надлежащим уважением, он обязательно должен выучиться правилам ведения боя и всем рыцарским искусствам. Так уж заведено.

– Полагаю, вы правы, милорд, – согласилась Изабель, раздумывая, не пришло ли время поговорить о походе, который он собирается предпринять. Однако сейчас, когда она рассказала ему о своем детстве, ей хотелось знать и о его жизни, а потому она задала Джастину тот же самый вопрос, что и он ей до этого: – Расскажите мне о себе, милорд. Какое у вас было детство?

Он молчал так долго, что Изабель решила, что он предпочитает не отвечать, но, наконец, он заговорил, медленно произнося слова бесцветным и безучастным голосом:

– У меня было тяжелое детство. Каждый день я изо всех сил старался продержаться и выжить. Мать моя умерла, когда я был еще совсем ребенком, и я ее почти не помню. Все в доме враждовали и ссорились. Мой отец был настоящим тираном – жестоким и злым. Я помню, что больше всего на свете он ненавидел мою младшую сестру Кандис, обвиняя ее в том, что из-за нее умерла наша мать. С самого раннего детства я усвоил, что, если не стану защищать сестру, отец просто убьет ее, и все.

Изабель перевернулась на живот, опустила голову на кулаки и заглянула в каменное лицо мужа.

– Ах, Джастин…

– Ненависть и гнев моего отца были постоянно направлены и на моего старшего брата, Александра. Что бы брат ни сделал, отцу все было не по душе. С другим братом, Виллемом, дело обстояло точно так же. И лишь близнецам – Хьюго и Хью – удавалось избегать отцовского гнева, им была предоставлена полная свобода. Сейчас, глядя на них, этого

не скажешь, однако в дни своей юности и Хьюго, и Хью были своенравными и непокорными, как дикие звери, и столь же опасными. – Джастин, припоминая, сжал кулаки. – Жить в Гайрском замке было все равно, что пытаться поселиться на поле битвы. Изо дня в день я пытался укрыться от вспышек отцовского гнева, избежать встреч с Хьюго и Хью. К счастью, до нас с Кандис никому не было дела – полагали, что хватит того, что нас кормят, поят, обувают и одевают. Мы научились жить в тени, двигаться тихо и бесшумно, вечно прислушиваться, не сердится ли наш отец, и старались держаться от него подальше. Проходили дни, а то и целые недели, пока Александр или Виллем снисходили до того, чтобы сказать нам хоть словечко, даже когда отец наш умер и Александр стал лордом Гайрским. Нам стало лишь труднее скрываться от Хьюго и Хью и спасаться от их опасных проказ.

– Так они были жестоки с вами?

– Нет, они не бывали жестоки преднамеренно, но, своенравные и эгоистичные, думали лишь о себе. В доме постоянно водились змеи и пауки, ядовитые травы и острые предметы, случались поджоги. Они были скверными товарищами в играх с маленькими детьми, особенно для Кандис – ее мог защитить лишь я. Но, несмотря на все свое озорство и урон, что они наносили Гайру, Хью и Хьюго, пожалуй, были по-своему привязаны к нам. Как-то раз я застал одного из наших наставников, когда он похотливо и непристойно ласкал Кандис. Она вырывалась и плакала, а он не отпускал ее. Я попытался заставить его отпустить сестру, но он был пьян и что было силы ударил меня, выбросив за порог своей комнаты. Я кинулся за Хьюго и Хью, они тут же примчались и угрожали этому подонку через дверь, пока тот не позволил Кандис уйти.

С ней было все в порядке – она лишь была напугана. Наставник просил у нас прощения, умолял ничего не рассказывать ни Александру, ни другим взрослым и обещал, что никогда больше не притронется к сестре. Не знаю, что именно сделали с ним Хьюго и Хью, но посреди ночи что-то, должно быть, произошло, потому что утром обнаружилось, что он потерял рассудок и без устали твердит о каком-то видении, явившемся ему ночью. Александр отправил его в приют для умалишенных, а позже до нас дошли слухи, что не прошло и недели, как он бросился с высокой башни и насмерть разбился. Близнецы отпраздновали это событие, натаскав в замок говяжьих костей и спрятав их за гобеленами в парадной зале, а затем приведя туда и спустив с поводков всех охотничьих собак. – Он порывисто вздохнул. – Что там творилось! Александр от гнева стал таким красным, что я боялся, как бы он не лопнул.

Изабель не улыбнулась, понимая, что Джастину грустно вспоминать обо всем этом. Протянув руку, она нежно положила ладонь на его кулак, осторожно потирая его сжатые пальцы.

– Мне так жаль, – прошептала она, сочувствуя ему так же, как он совсем недавно делил с нею ее печали.

Он пристально посмотрел на нее и снова заговорил, на этот раз более оживленным и уже не столь бесцветным тоном:

– Так было не всегда. Несколько лет спустя Хьюго и Хью напали на группу путешественников, что проезжали через Гайр, и держали их пленниками в замке, пока это не стало известно Александру. По счастливому совпадению в числе этих путешественников оказалась леди Лиллис, дочь злейшего врага моего брата, Джаварда из Велливина. Александр решил оставить в замке ее и ее няньку Эдит, сопровождавшую свою госпожу. А через некоторое время он и Лиллис поженились.