Похититель перемещений. Часть 2
Шрифт:
– Вас что-то тревожит, детектив? – вежливо спросила у него Юля.
– Есть кое-что, – не сразу ответил тот, глядя как грибочки рассаживаются за столы и наполняют свои тарелки разными вкусностями. – У меня всё из головы не выходит наше приключение со спасением этих детей.
Юля удивлённо подняла бровь:
– Эээ, а что с ним не так?
– Меня смущает глубина ямы. Как они не разбились, упав с такой высоты?
– Ну, наверное, им ветки помогли, – задумчиво ответила девочка. – Они же говорили, что сначала бегали и прыгали по куче веток, а потом провалились и упали вниз.
– А
Юля нырнула в глубину своей памяти и постаралась припомнить.
– Кажется, я никаких веток не видела, – наконец, сказала она. – Но там было темно и, может быть, я просто не обратила внимания, потому что смотрела на малышей.
– А я обратил, – сказал Часовски, и Юли, неизвестно из-за чего, по спине побежали мурашки. – Никаких веток не было внизу, одна земля. И потом, если это ловушка, то зачем такая глубина? Можно было вырыть яму в два раза меньше – грибы всё равно бы не выбрались из неё. Да даже мы бы не смогли выбраться.
– А может, эта яма была не для грибов, а для кого-то другого, для нас, например? – внезапно вмешался в разговор Джимми. Он покончил со своими ягодами и потянулся за куском пирога. Тут-то его внимание и привлёк разговор девочки и детектива.
– Так что же это такое – ловушка или нет? – в свою очередь спросила совсем сбитая с толку Юля. – И почему малыши соврали? Как тогда они попали в эту яму?
– Пока не могу ответить, но думаю, если мы проведём здесь ещё какое-то время, то, возможно, и узнаем, – ответил Часовски.
Джимми, похоже, не очень это интересовало, и он, наконец-то взял кусок пирога, за которым тянулся и отправил его в рот.
– Обожаю их пироги! – воскликнул он. – Да и у волшебницы в замке тоже вкусно готовят. Даже не знаю, где лучше. Вы как думаете?
Юля тоже взяла кусок пирога и откусила, чтобы сравнить. Тёплое сладкое тесто с чуть подгоревшей корочкой и сочная ягодная начинка наполнили её рот, и девочка сразу вспомнила все рекламы йогуртов, шоколадок и мороженого, где актеры, которые их ели жмурились, изображая необыкновенное удовольствие. Только у Юли оно было настоящим, а не притворным. Пирог был необыкновенно вкусным, может быть, даже вкуснее, чем тот, которым их угостили, когда встретили у ворот деревни. Но и угощения Ариетты были не хуже. Трудно было их сравнивать.
Заметив, что Джимми смотрит на неё выжидающим взглядом, она пожала плечами и промычала что-то непонятное, потому что рот был забит пирогом, который она ещё не успела прожевать.
Ваня и Часовски не ели и все принесённые вкусности достались Юле и Джимми, и они оба уплетали за обе щёки.
– Вот бы так каждый день кормили, – мечтательно протянул верблюд, когда они, наконец, наелись до отвала. – Надеюсь, таких деревенек будет много на нашем пути.
– Ну это вряд ли! – смеясь ответила Юля, хотя она бы тоже от этого не отказалась. – Скорее всего эта была первая и последняя. А дальше придётся добывать еду самим.
– Ну, пока мы сюда шли я заметил много кустов с синими и красными ягодами. Я только не знал, можно их есть или нет.
–
– Эээ… Я по-прежнему в сомнениях.
Верблюд насупился и сделал грустно-задумчивое выражение, чем снова развеселил девочку и одуванчика, который это тоже увидел.
– Ваня, ты как? – заботливо спросила Юля. – Нравится тебе здесь?
– Да, – охотно откликнулся тот. – Вот только про нас все забыли, кажется…
Похоже, это было действительно так. Дед Подосиныч так и не появился, да и другие грибочки были заняты своими делами.
Юля решила, что представился удобный случай, чтобы порисовать. На поляне, где расположилась деревенька было довольно светло. Несмотря на то, что уже наступил вечер, её заливал свет от многочисленных фонариков, развешенных на домах.
Девочка достала из рюкзака альбом, карандаши и фломастеры и, усевшись поудобнее, принялась рисовать.
Первый рисунок она задумала ещё когда они шли сюда. Она изобразила муху (почему-то это несчастное насекомое всё не шло у неё из головы) в красивом платье принцессы и маленькой короной на голове, смотрящую вдаль из окна башни и мечтающую о чём-то своём. Но, судя по всему её мечтам не суждено было осуществиться. По башне уже карабкался огромный, мерзкий и лохматый паук.
Джимми, который наблюдал, как девочка рисует предложил нацепить на него какую-нибудь смешную шляпу, и Юля облачила паука в высокий тюрбан, сплетённый из паутины.
На следующем листе девочка решила изобразить деревню и её жителей. Тем более, что всё было как на ладони. Ей очень нравилась картина в замке Грибной Феи, и она решила сделать нечто похожее. Несколько минут у неё ушло на задний фон: она подробно зарисовала каждый домик, каждый фонарик, каждую мельчайшую деталь, но когда перешла к самим грибным человечкам, то возникли сложности. Дело в том, что они не сидели на месте, а постоянно перемещались и делали это довольно проворно. Изобразив несколько болтающих девочек-грибочков, Юля решила оставить рисунок и доделать его потом по памяти. Так у неё лучше получалось. И девочка, вздохнув, убрала альбом обратно в рюкзак.
– Меня беспокоит пропажа нашей проводницы Каркарры, – кашлянув, сказал Часовски. – Пора бы ей уже и вернуться.
Похоже, он давно хотел высказать свои опасения, но тактично молчал, ожидая, когда Юля закончит.
– А вот меня совсем не беспокоит, – поморщился верблюд. – Не очень приятная особа.
– Она нужна нам, без неё мы не найдём дорогу и не спасём домовых, – вздохнула Юля, хотя и была согласна с Джимми.
Едва она это сказала как вдалеке послышался какой-то шум, и глаза всех грибочков обратились туда. Девочка и её друзья тоже поднялись со своих мест, чтобы лучше увидеть, что там происходит.
Вскоре на тропе, ведущей к сцене показались две фигуры, в одной из которых безошибочно угадывалась Каркарра. Она вышагивала, высоко поднимая ноги, иногда поглядывая по сторонам на жителей деревни, которые с любопытством её разглядывали.
Но если на неё они смотрели с интересом, то на того, кто был с ней – с презрением и отвращением. Рядом с вороной, с крепко связанными руками шёл самый настоящий мухомор. Впрочем, тот не оставался в долгу и отвечал всем встречавшимся жителям злобным оскалом.