Похитители автомобилей. Записки следователя
Шрифт:
– Потанцуем?
Во время танцев Джерри как бы случайно прижималась к Степану, осторожно кусала его за ухо, и Степан чувствовал, как по телу его пробегала непонятная дрожь.
– Давайте еще по стопке, - предложил Григорий, которого почему-то все называли «Столб». Все налили в стаканы. Степка начал отказываться, но Джерри пристыдила его:
– Такой здоровый и такой слабый. Ну, давай выпьем вдвоем!
Выхватив из его рук стакан, она отпила половину… Степка, превозмогая отвращение, допил водку.
– Жарко что-то, - ныла Джерри.
– А ты разденься, -
Джерри стянула с себя свитер и осталась в заеложенном полотняном лифчике и розовой капроновой рубашке.
– Давай танцевать, - Джерри протянула руки.
Степан встал, в голове кружилось. Грязные стены, люстра, радиола - все покачивалось.
– Ну что же ты не идешь?
Степка поднял глаза - и увидел перед собой Настю… Такой красивой она никогда еще не была. Тугая коса расчесана и еще больше подчеркивает белизну покатых плеч, Настя протягивает к нему ласковые, нежные руки и зовет:
– Иди же ко мне, милый Степочка. Цветик-семицвет, скажи - любишь или нет.
Степан осторожно коснулся руки, потом прижался губами к шее, ощущая, как мягко вздрагивает пульсирующая жилка.
– Ой, не могу, щекотно! Какой чувак странный, - пьяно заливалась Джерри.
Но Степка не слышал этого, как не слышал и двух коротких слов, повелительно брошенных Столбом.
Он чувствовал себя парусником, потрепанным бурей и выброшенным на песчаную отмель. С каждым ударом волны песок все больше засасывал остов корабля, С каждым ударом волны все сильнее трещали доски обшивки, с каждым новым ударом приближалась гибель. Но сняться с мели, уйти в открытое штормовое море без парусов, с обломленными мачтами было невозможно. Волны ласково зализывали пробоины своим шершавым соленым языком, и от этого тянуло ко сну. Корабль кренился все больше, а волны легонько подталкивали его…
Утром Степан чувствовал себя мерзко. От стыда ресницы стали тяжелыми, словно к каждой привесили по кувалде. Тошнило. Степка сидел, напряженно вспоминая, что же он вчера делал, и никак не мог вспомнить. Он боялся, что сейчас кто-нибудь заведет разговор о его промахах и все начнут смеяться. Но никто не обращал на него внимания. Джерри и Катя собирали со стола грязную посуду и мыли ее на кухне. «Лоб» играл с Рыжим в «буру». У Рыжего, невысокого плотного парня, черные вьющиеся волосы и вставной золотой зуб.
Молчать Степка больше не мог. Не подымая головы, он несмело спросил:
– Ребята, кто забрал у меня деньги?
– Деньги?
Всеобщее изумление было настолько искренним, что сомнения Степана только подтвердились.
– Прошу вас, хлопцы, верните деньги.
– Какие еще деньги? В глаза их никто не видел.
– А может, у него действительно были деньги?
– развеселил всех Рыжий.
– Так где же они?
– в голосе Столба послышалась угроза.
– Наверно, украли. Обчистили, когда ходил на вокзал за вином. На вокзале знаете сколько жулья всякого водится, страх!
Слова Рыжего потонули в диком хохоте. Смеялись долго, хлопали друг друга по плечу, катались на диване, держась за живот. Степан понимал, что над ним издеваются.
– Что ж, вы смейтесь, а я пойду
– Спокойно, девочки и мальчики, - голос Столба звучал насмешливо.
– Дайте дорогу этому типу, пусть пойдет в милицию и все расскажет. Кстати, там вас, милейший, давно ждут. Пойдите и расскажите, как вы вчера изнасиловали несовершеннолетнюю.
– О чем ты говоришь?
– Не прикидывайся таким простачком. Ты вчера был не такой пьяный, чтобы ничего не помнить. Но если тебе не терпится послушать, я могу повторить. Ты вчера изнасиловал Джерри, а ей нет восемнадцати.
Степка смотрел на Джерри, ожидая, что она сейчас встанет и скажет, чтобы перестали шутить. Но она спокойно ответила:
– Еще Настей меня называл.
Столб нахально улыбался:
– Ну что, вспомнил? Может, повторить хочешь?
– Гад!
– Привычно взметнулась рука, занося несуществующий молот, «га-а-х» - опустилась на наковальню. Столб отлетел к столу, ударился головой о его край и растянулся на полу. Все растерялись. Никто не ожидал, что Степка решится драться. Но потом, опомнившись, словно волки, набросились на него. Били долго и умело, стараясь не оставлять следов. Когда Степан пришел в сознание, руки его были связаны. Столб стоял перед ним.
– Дураки!
– возмущался он.
– Зачем связали человека? И вообще, что это еще за привычка делать людям больно? Разве этому вас учили в школе, второгодники паршивые! У человека деньги пропали, вот он и вышел из себя. А вы на него набросились, как жалкие алкоголики. Интересно посмотреть на тебя, Рыжий, что бы ты вытворял, если бы у тебя увели такие деньги?
– Понес бы всех к…
– Вот видишь, - перебил его Столб.
– Парень тоже погорячился и теперь жалеет. Развяжите ему руки. Послушай, Степан, я предлагаю мировую. Хоть ты мне и дал ни за что, я согласен мириться. Такие мне нравятся. А деньги твои мы найдем. Вот увидишь. Заметано?
Переход был такой неожиданный, глаза Столба смотрели так открыто и просительно, что Степан не выдержал и протянул затекшую руку.
По поводу примирения выпили по стакану водки, затем по второму…
Через две недели Степкины деньги кончились. Столб и его компания снова начали воровать. Вместе с ними начал воровать Степан.
ОЦЕНКА ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Тяжело топая по асфальту, я бежал по улице, спускавшейся к станции метро. «Десять минут до станции, три минуты на эскалатор, - лихорадочно подсчитывал я, - можно успеть. Фу-у-ух!»
Только вчера я как комсорг проводил с Владимиром «политбеседу» по поводу его опозданий на работу. А тот еще огрызался: «Ладно, сколько можно говорить одно и то же! Что я, специально опаздываю? Получилось так. Вроде с тобой такого не бывает». И вот сегодня сам опаздываю.
В кармане пиджака обнаружил пятак. Минута выиграна, не надо стоять в очереди. Щелкнул автомат, принимая монету. Еще не загорелось табло, а я уже прыгал по движущимся ступенькам. Дежурная девушка сонным голосом предупредила: