Поход без привала
Шрифт:
По оперативным сводкам, по рассказам очевидцев Павел Алексеевич хорошо знал, как все было.
Враг нахлынул стремительно. В середине дня 29 октября танки и мотопехота появились в районе Косой Горы. Они с ходу разгромили оборонявшиеся здесь части 290-й стрелковой дивизии, отбросили их за Упу и устремились дальше. Вскоре передовые отряды немцев достигли окраины города — Рогожинского поселка. Здесь их встретил Тульский добровольческий полк с двумя зенитными батареями, оседлавший Орловское шоссе. Справа, возле городского парка, окопался 156-й полк НКВД. Левее, вдоль Воронежского шоссе, закрепились подразделения 154-й стрелковой дивизии. Это
Главный удар приняли на себя добровольцы, вчерашние рабочие и служащие, студенты и преподаватели, ученики старших классов. Они укрывались в траншеях, рыть которые выходили целыми семьями. Они держали оружие, сделанное своими руками. Они знали — через родные улицы пролегла дорога к столице.
В истории государства Российского ни один город не сделал столько для защиты Москвы, сколько сделала Тула. От нее поворачивали назад, в южные степи, печенеги и половцы. На протяжении нескольких веков волна за волной катились вдоль Муравского тракта беспощадные орды крымских татар. В лесных дебрях, на засечных линиях, протянувшихся от Тулы к Одоеву и дальше к Оке, встречала дикую конницу засечная стража — по одному человеку от двадцати дворов. Раздавался сигнал тревоги. Ремесленники оставляли свои наковальни, крестьяне — соху.
В страшных рубках на лесных завалах, на просторных полях костьми ложились русские ратники. И если по их трупам прорывались иногда степняки, то докатывались до московского Кремля — никто больше не в силах был задержать орду.
В грозный год гражданской войны на рубежах Тульской губернии были остановлены и опрокинуты деникинские войска.
Какой это удивительный край в самом центре России, взрастивший великих писателей и непревзойденных умельцев мастеровых, край земледельцев и воинов, щедрый и скромный! Всегда отдавал он стране все лучшее, ничего не требуя взамен. Где-то строились дворцы, росли на дальних окраинах новые красивые города, а трудовая Тула так и жила в старых домишках возле своих заводов, а тульские хлеборобы никак не могли заменить соломенные крыши железной кровлей.
И вот снова накатилась с юга орда, теперь уже не конная, а механизированная, и опять вышла навстречу неприятелю вся Тула.
Тысячи снарядов и бомб обрушили гитлеровцы на добровольческий полк. Хлеща пулеметным огнем, поползли танки, хлынула следом пехота. Но полк не дрогнул. Стрелки выкашивали атакующие цепи. В танки летели бутылки с горючей смесью: их готовили поблизости, на ликероводочном заводе.
31 октября немецкая пехота при поддержке ста броневых машин устремлялась на штурм восемь раз. И каждый раз отступала!
Из траншей уносили раненых. Убирали трупы. На смену погибшим шло пополнение. В цехах оружейных заводов стояли очереди стариков и подростков. Прямо со станков брали они только что сделанные винтовки, снаряженные гранаты. И небольшими группами отправлялись в траншеи.
Ночью немцы предприняли психическую атаку. На позиции Тульского полка двинулись танки с зажженными фарами. Следом, горланя, валила пьяная пехота. Враг нанес таранный удар на узком участке. Однако не удалось и это. «Психов» уложили дружным огнем. Танки, добравшиеся до траншей, сожгли.
Как-то само собой, видно в память о прошлом, укрепилось за Тульским добровольческим рабочим полком название «Славянский». А бойцов стали попросту звать «славянами». И на них, на героев-славян, работал в эти дни весь город.
Четверо суток на окраине Тулы царил кромешный ад.
2 ноября из Сибири прибыла в город 413-я стрелковая дивизия, сразу вступившая в бой. Следом подоспели 32-я танковая бригада и 9-й гвардейский минометный полк. «Славянам» стало чуть-чуть полегче.
Как ни старался Гудериан, Тула оказалась первым большим городом, который его войска так и не смогли взять. Поняв, что южный бастион русской столицы держится прочно, Гудериан двинул часть своих дивизий на северо-восток, на Каширу. Он расчленил свою армию на группы, растянул фланги и коммуникации, его бронированный кулак разжался, ослаб…
История войн особо отмечает немногие случаи, когда окруженные города выдерживают длительную осаду и не складывают оружия. Причем в двадцатом веке такую осаду выдерживали лишь города приморские, имеющие определенные условия для обороны. Они обычно заранее оборудуются как крепости. Там моряки, флот. Фланги упираются в море, нет необходимости защищаться со всех сторон. А Тула — единственный сухопутный город, выдержавший осаду и упорный штурм крупных сил неприятеля. Недаром «Правда» назвала Тулу героическим городом, а туляков — героями. В летописях труднейшего 1941 года Тула займет почетное место рядом с мужественным Севастополем и несгибаемым Ленинградом…
— Товарищ генерал, — негромко окликнул Белова шофер. — Ивановские дачи видны. Подъезжаем.
Штаб 50-й армии помещался в просторном деревянном доме, в больших комнатах с низкими потолками. Похоже — больничные палаты. Оборудованы они были на скорую руку. Не чувствовалось основательности, обжитости. В кабинете генерала Болдина топилась печка-буржуйка, труба которой была выведена в форточку. Накалилась печка докрасна, того гляди вспыхнет край карты, свисавшей с большого канцелярского стола.
В углу — железная кровать. Тумбочка загромождена телефонами. Электричества нет. За окном стучал движок, автомобильные фары, установленные в кабинете, давали пронзительный, слишком обильный для комнаты свет. На стене резко очерчивались тени.
Иван Васильевич Болдин торопился по своим делам. Генералы сразу приступили к главному — как лучше работать локоть к локтю? Наметили на карте разграничительную линию. Она прошла по лесистой малонаселенной местности. Немцы здесь могли скрытно сосредоточить силы и ударить по флангам. Нельзя допускать малейшего разрыва между наступающими войсками.
50-я армия получила уже новую задачу: двигаться на Калугу, выбросив вперед сильную ударную группу. Через двое суток — овладеть городом. На запад, к Оке, будет, вероятно, наступать и Белов. Чтобы реально представлять себе возможности соседа, Павел Алексеевич спросил напрямик: способна ли армия освободить Калугу в указанный срок? Болдин ответил уклончиво:
— Сделаем все, что сумеем.
— Конкретно, Иван Васильевич. Для меня это очень важно.
— Понимаю, Павел Алексеевич. Задачу мы постараемся выполнить, но сил у нас мало. Дивизий числится порядочно, а полнокровных — ни одной. В триста сороковой стрелковой — три тысячи человек. А в каждой из остальных и по тысяче не наберется. От тридцать первой кавдивизии, по существу, остался один полк. В сто двенадцатой танковой у Гетмана — триста человек и несколько боевых машин на ходу. Рывок до Калуги мы сделаем. Но если немцы подтянут туда резервы, можем завязнуть.