Поход без привала
Шрифт:
Командир 322-й стрелковой дивизии полковник Филимонов тоже вышел из положения. Он послал сильный отряд пехоты, посадив его на сани и на несколько автомашин. Задача моего штаба уточнить, кто же первым ворвется в Одоев и заслужит честь победителя. Из практики мне известно, что, когда разные части одновременно недут бой за населенный пункт, очень трудно определить, кто первый выполнил задачу. Ведь это не скачки на ипподроме, когда все видно и проверяется секундомером.
Сам сейчас в штабе, откуда имеется надежная связь со всеми дивизиями. Сижу как на иголках, но об овладении
Смотрю на часы, стрелка показывает 20.00. О взятии Одоева сведений нет.
9
В деревню Жемчужниково майор Кононенко приехал засветло. Вместе с ним взвод конников из разведывательного дивизиона.
Снег в поле был еще неглубок, сдували ветры, кое-где на буграх чернели проплешины, а в низине, среди домов и плетней, намело порядочные сугробы. Свернешь с дороги — коню до колен.
Людей на улице не видно, лошади укрыты под деревьями, в сараях и ригах. До темноты — от немецкой авиации. Тихо, будто и войны нет. Лишь впереди, на подступах к Одоеву, гремели глухие разрывы.
— А ну, — усмехнулся Кононенко, оборотясь к коноводу, — сообрази, где у них штаб полка?
Коновод повернулся вправо, влево, стараясь углядеть дом получше. Вроде все одинаковые.
— Тут, — кивнул майор. — Снег истоптан. И провод бежит прямо в форточку.
Он не ошибся. Начальник штаба, давний знакомый, встретил его на крыльце:
— А, глаза и уши командования!.. Заходи, гостем будешь. Картошка есть в мундире. Горячая еще.
— К картошке сала бы шмат!
— И это найдется.
— О хлопцах моих позаботься, намерзлись.
— И для них хватит. — Начальник штаба сдвинул на край стола пустые миски и кружки. — Контролировать приехал, Александр Константинович?
— Уточнить обстановку.
— А обстановка такая. Слева семьдесят второй полк вместе со сто тридцать шестым полком взял Стояново.
Точные сведения?
— Сигнал был условленный со стояновской колокольни. Она днем с дороги видна. А час назад связной от майора Бужака приезжал. Говорит, немцы перед отходом снесли убитых в два сарая, сложили там и подожгли.
— Земля мерзлая, рыть некогда…
— Наши потом из огня, из самого пекла, стоны услышали. Гитлеровцы туда раненых вместе с трупами сволокли. Может, по ошибке. Закоченели. Ну и согрелись, значит… Наши погасили огонь, да поздно. Понимаешь, сами своих…
— На то они и фашисты, — сказал Кононенко и снова спросил начальника штаба: — А справа, за Упой, как?
— По непроверенным данным, вот сюда, к Татьеву, вышли конники. В Анастасове у противника опорный пункт. Он-то и тормозит нас.
— Командир полка там?
— Там.
— Поеду, — встал Кононенко. — Спасибо за угощение.
— Теперь без опаски можно, стемнело.
Вроде
От Жемчужниково до Одоева — рукой подать. Большак огибает Головинский лес, по длинному склону спускается к Упе. Всего метров двести или триста тянется дорога над рекой, а потом въезд в город, крутой и долгий подъем.
Эти считанные метры над рекой — самые трудные. Никуда не свернешь. Слева глубоченные овраги, среди них пригородная деревенька Ломиполозово — название говорит само за себя. С другой стороны гладь замерзшей реки, а за ней, на голом взлобке, аккуратная деревня Анастасово. На краю ее, ближе к Упе, высится осанистое, словно бы вросшее в землю строение — древняя церковь Анастасова монастыря. На ее колокольне, за метровой кирпичной кладкой, немцы поставили пулеметы. Секли оттуда свинцовыми струями. По дороге вдоль берега ни одна живая душа не проскочит.
— Из деревни мы фрицев минометами выкурили, — устало сказал командир полка. Он сидел на пне, кутаясь в бурку. Тут же, на краю леса, тюкали топорами красноармейцы, сооружали шалаш. — Из деревни выгнали, а монастырь придется атакой брать.
— Батарея подошла, снаряды есть.
— Снарядами, конечно, что хочешь расковырять можно. Да ты бы днем посмотрел, как эта церковь красиво стоит. Горделиво, можно сказать. Триста лет она здесь, исторический памятник, А расковырять — проще пареной репы. Одни кирпичи будут.
— Давно ты такой аккуратный стал?
— После Венёва, — усмехнулся командир полка. — Вот так между делом разгрохали мы одну церквушку, а генерал Белов за жабры меня… Вы что, говорит, не способны отличить долговременную огневую точку от памятника русского зодчества?! Даже цитатой рубанул. Из этого, из Фейербаха. Велел запомнить, что каждый храм является, в сущности, храмом в честь архитектуры. И вообще каждая неразбитая постройка, каждый дом — сбереженное народное достояние.
— Наше добро, — согласился Кононенко, — на своей земле бой ведем.
— А я вот думаю: немцам и наступать проще было, и отступать легче. Они лупят, ни с чем не считаясь. Жители — им все равно. Красивый дворец — тоже. А ты соображай, как бы мирных людей не угробить, как бы памятник не повредить. Днем от командира дивизии строгое указание было: Одоев взять без пожаров и разрушений. Под личную ответственность командиров полков.
— Подарок.
— Конечно, что за подарок будет, если одни головешки?.. Вот и мозгуй.
— Как ты решил?
— Спешенный эскадрон брошу на Анастасово через речку. Там, кстати, в этой церкви, в подвале, бабы с детишками прячутся. Видно было — со всей деревни бежали туда. Так что осторожно брать будем. А два эскадрона выше Ломиполозово двину. В том месте ровное поле. Если снег не глубокий — в конном строю ударим. Внезапно.