Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
– А ты меня ждала?
– Ага.
– Призналась Гувер.
– Ага, еще как.
Что на это ответить, Джо не знал, поэтому просто обнял ее еще крепче и закрыл глаза, проваливаясь в блаженство. Сердце принялось колотиться, как бешеное, сладко подкатило к горлу.
– Мы же никому не скажем, да?
– Спросил он.
– Никому.
– Откликнулась Мерида, прикасаясь теплыми губами к уголку его глаза, потом к скуле, потом к щеке.
– Кому какое дело?
– Рид?
– Да?
– А Солджер?
– Что Солджер?
– Что у тебя с ним?
Гувер резко отстранилась и толкнула
– Мы, по-вашему, Ланнистеры, что ли?!
– В смысле?
– Он мой брат, ты, долбанный извращенец!
– Правда?
– Выдохнул Джо так счастливо, что Мерида густо покраснела.
– Поцелуй меня быстро.
– Фу, нет! Я не целуюсь с извращенцами! Пустите меня немедленно!
– Теперь уж точно нет!
Рэйчел Прайд молча стояла в дверях и смотрела ни них, никем не замеченная, потом тихо вышла и села за стол, подперев голову руками. Через десять минут входная дверь хлопнула, уехала Гувер. Еще через пять спустился Дантон. Выглядел он также как и всегда, и если бы Рэйчел лично не застала его за поцелуями с бывшей подопечной, то ничего бы и не смогла заподозрить. Джо прошелся по кухне, открыл холодильник, вытащил бутылку молока и пачку печенья, насыпал в большое блюдо, залил молоком, и с довольным видом перемешал получившуюся бурду.
– Дантон.
– Что?
– Промычал снайпер с набитым ртом.
– Что ты творишь?
– Эй, я же тебя не угощаю! И я еще не забыл, как ты во время беременности анчоусы джемом мазала!
– Она же несовершеннолетняя, Джо.
Дантон отложил ложку и прищурил глаза.
– Это Рене несовершеннолетняя. А она... может, ее шлепнут через год, а может, меня. Прикажешь рискнуть?
– Прикажу вообще к ней не приближаться.
– К счастью, это не в твоей компетенции. И даже вякнуть об этом никому не смей, иначе...
Он так сильно сжал ложку, что она согнулась. Таким обычно добродушного Дантона Рэйчел еще не видела, и внезапно как-то четко осознала, что он элитный киллер, заваливший чертову тучу людей. Но все равно он был даже вполовину так страшен, как...
– Джо, она... ты не думал, почему ее поручили мне? Она... она как Лакс. Она хуже, чем Лакс.
– А знаешь, как это бывает?
– Вдруг задумчиво сказал Дантон, помешивая неаппетитно выглядящий коктейль.
– Как люди срываются? В самоубийство, в преступления, в безумие? Они просто однажды переходят черту, за которой все дозволено и ничего нет. И все. И чтобы этого не случилось, их просто надо к этой черте не пустить. Они могут сопротивляться, конечно, потому что им очень хочется туда, где все можно.
– Доусон?
– Полувопросительно-полуутвердительно сказала Рэйчел.
– Доусон.
– Прикрыв глаза, подтвердил Дантон.
– И что у тебя было? Безумие, преступление или самоубийство?
– Не важно. Важно только, чтобы ты держала язык за зубами, Рэйч.
– Ты ей ничем не поможешь.
– Да мы просто целовались! Не надо разводить из-за этого панику. Если пересчитать всех женщин, с которыми я целовался, не хватило бы цифр.
– Дантон!
– Брось изображать из себя святошу. Можно подумать, я не знаю, чем ты занимаешься с психами, к которым тебя подсылают. Если тебе так хочется, я к ней
– Дантон, это правда?
– За кого ты меня принимаешь? Неужели ты думаешь, что я буду гоняться за этой с цветочками и серенадами после Татьяны? Да она просто ее бледная тень.
– Не можешь забыть Михайлофф?
– Сочувственно спросила Рэйчел.
– Но это не повод замещать ее девушками с похожим типажом.
– Отстань, Рэйч, кем хочу, тем и замещаю. Всяко лучше, чем рука.
Он не был похож ни на ученого, ни на одержимого злодея. Совершенно нормальный парень со смышленым и даже простоватым лицом, густо покрытым веснушками. Веснушки были у него и на руках, и на шее, сколько выхватывал взгляд. Впечатление портили только слишком выделяющиеся сиреневые глаза. Он открыто и приветливо улыбнулся ей.
– Ты пришла. Я рад тебя видеть.
Гувер молча села рядом с ним на парковую скамейку и принялась разглядывать играющих на траве детей. Целая куча маленьких рыжих детей. И их матери, такие же рыжие. От них рябило в глазах.
– Я тоже долго привыкал.
– Засмеялся Моритц, глядя на ее замешательство.
Как-то не вязался он с тем образом, что она успела нарисовать в воображении. И уж точно не ассоциировался с отцом. С другом, братом, парнем, однокурсником. С таким она могла бы дружить или встречаться.
– Не смущайся.
– Тепло сказал он.
– У подсознания нет родственных связей, есть только инстинкт размножения.
– Вот об этом я и хотела поговорить. Об инстинкте размножения, из-за которого ты хочешь меня убить.
– Я не хочу тебя убивать.
– Серьезно сказал Моритц.
– Я люблю тебя и горжусь тобой, ты мое лучшее творение, моя кровь, моя дочь.
– Адель тоже твоя дочь, а ей ты выжег мозги.
– Не я.
– Поправил Стефан.
– Она родилась такой, а мне не хватало времени, и я подумал, что смог бы использовать ее тело.
– А разве не Стива?
– Конечно нет. Как я мог? Нас должно было быть трое суперсолдат: я, ты и он.
– А Мак-Гинти?
– Этот одержимый сумасшедший? Я его предпочитал держать при себе, чтобы он не натворил чего-нибудь лишнего. Надо было его убрать, но у меня не поднялась рука.
– А Куколка?
– Она просто потрясающая. Она была слишком взрослой, когда я ввел ей сыворотку суперсолдата, надпочечники стали функционировать неправильно. Ей все время нужен адреналин. Я думал, она себе голову свернет в одном из этих диких видов спорта. А она... честно сказать, я просто в восторге от ее изобретательности.
– А я?
– Тебя я вел с момента, когда ты была всего лишь парой клеток, моя малышка. Я ни в коем случае не хочу причинять тебе вред. Но мне трудно себя контролировать, мое сознание растет и вытесняет твое, я ничего не могу поделать. Прости.
– И в конце останешься только ты?
– Мы можем переселить тебя в тело Адели.
– А может, тебя? Я привыкла к своему телу.
– Нет, это невозможно. Тогда мы оба умрем. Это нужно сделать как можно быстрее. Я столько тебе могу показать, столько дать! Ты даже не подозреваешь о своих возможностях! Вместе мы будем править миром! Я знаю все твои желания, я же вижу твое подсознание, я ведь создал тебя!