Поиграем со смертью?..
Шрифт:
— А вы хоть дышите? — озадачилась я и снова вогнала демона в шок. У него это в глазах читалось.
— Да, мы не сможем выжить под водой — захлебнёмся, — кивнул он, а взгляд стал вдруг каким-то подозрительно снисходительным. Вроде как «дитятко передо мной неразумное, придётся пояснять, как портянки на ноги наматывать».
— Однако дыхание задерживать мы можем на более долгий срок, чем смертные.
— А сердце у вас есть?
— Да.
А вот меня пробило на «хи-хи». Уж больно у строгого викторианского дворецкого, сидевшего на поваленной берёзе, смешное выражение лица было. Ему только таблички
— Да не переживай, я не совсем идиотка! Просто вот скажи, ты если новую форму жизни, ранее тебе неведомую, увидишь, поинтересуешься, как её организм устроен?
— Я бы предпочёл её препарировать, а не расспрашивать, — разоткровенничался демон. Ожидаемая позиция, что сказать? А вот то, что он её озвучил — нежданчик!
— Но не могу же я тебя под нож пустить? — усмехнулась я и, тут же сделав серьёзную гримасу, протянула: — Хотяяя…
Фаустус на секунду поджал губы, а брови устремились к переносице, но он тут же взял себя в руки. Я же, довольная реакцией, завершила фразу:
— Некоторых из вас не жалко и под нож. Особенно смешливых, гормонами перенасыщенных и бессовестных.
— Демонам не положено быть излишне совестливыми, — умудрился, похоже, пошутить Клод. Почему «похоже»? Да потому, что сказано это было с абсолютно серьёзным видом!
— О да, и это мне в вас нравится, — кивнула я. — Однако перебор в наглости — тоже не фунт изюма. Не люблю я приказывать, понимаешь? Командовать обожаю, но только если знаю, что холоп мне и возразить может, и революцию устроить. А тех, кто сам себя безмолвной инфузорией делает, я не переношу! И потому ненавижу приказывать, ведь приказ может выполнить только раб или та самая инфузория, что в принципе недалеко ушло. Солдат я в расчёт не беру — там ситуация другая, да и они могут восстание поднять, кстати. Понимаешь?
Клод молчал секунд пять, сверля меня немигающим взглядом медовых глаз, которые, помнится, временами алыми становились, стоило лишь демону натуру свою тёмную проявить. А затем он едва заметно кивнул и спросил:
— Значит, абсолютное подчинение Вам претит?
— Не совсем, — вздохнула я, понимая замешательство дворецкого. Моя логика настолько сурова, что порой её не понять даже мне самой! — Я люблю командовать, люблю организовывать людей на действия, люблю, когда всё идет по моему плану. Но ненавижу, когда человек молчит, если не согласен с моими планами и видит их огрехи. Я хоть и Царь, но даже Цари могут порой от недосыпа накосячить. Так что, если мои падаваны видят косяки, аргументированные, разумные возражения приветствуются. Хотя ошибаться мне и неохота.
Я сумела разложить по полочкам свою любовь к командованию! Аве мне! А вот Фаустус моих восторгов не разделял и впал в раздумья. Поглазев на меня, как на Мону Лизу, ещё с минуту, он, наконец, кивнул, причём явно не для отмазки. Ведь в следующую секунду дворецкий заявил:
— Тогда я бы осмелился попросить Вас обработать раны. Либо дома, либо здесь — я могу сходить в аптеку за всем необходимым.
— Домой не хочу, — поморщилась я. — Там эти придурки малохольные… Вот чего этому смешливому старцу понадобилось на рожон лезть?
Крик души. Спасайся, кто может…
— Гробовщика сложно
— Надеюсь, он не навлечёт на нас гнев полиции, — поморщилась я. — А то неохота в тюрьму переезжать, знаешь ли.
— Полагаю, он не допустит подобного развития событий, — попытался успокоить меня демон. Ну а «благодаря» расе, подбадривание у него вышло оригинальным: — Ведь из колонии сложно будет перенести Вас в прошлое, а ему невыгодно терять время.
Н-да. Лучше б ты молчал, альбинос периодический! Вот правда! Я вздохнула и нехотя поднялась. Клод тут же подскочил следом, явно не горя желанием продолжать сидеть чуть ли не на земле, а может, припомнив какое-нибудь правило этикета, запрещающее дворецким сидеть при господах, оторвавших афедрон от трона. Мужчина явно ждал указаний, а потому я махнула рукой и повелела:
— Ну давай, веди меня в аптеку. Но дорогу я переходить не хочу — меня машины любят. В качестве мишени…
— Неподалёку есть аптека, я нашел её, изучая карту города, — ответствовал местный GPS-навигатор. — Дорогу пересекать не придётся. Однако она в пяти минутах пешей прогулки.
— Устраивает, — пожала плечами я и поплелась к выходу из своего секретного убежища. Собственно, «секретным» оно было лишь для меня, потому как о моей любви к этому островку мусора и деревьев не знали ни Лёшка, ни Динка, ни прочие любопытные личности, и это позволяло мне прятаться в трёх берёзках от знакомых. А вот местные гопники и наркоманы обожали тусоваться в этом «зелёном уголке», наплевав на непосредственную близость школы. А может, они и сами там учились, как вариант! Но меня опять понесло не туда…
Ноги были ватными, перепсихоз давал о себе знать головокружением и апатией, а потому я пошатывалась, как алкаш с бодуна, и мечтала лишь об одном: если буду падать, то только не виском о бордюр! Эх, знать бы, где упадешь, как говорится! Но мои шатания были замечены, и, к вящему удивлению трезвой неваляшки, дворецкий, подойдя ко мне, подал руку, заявив:
— Позволите помочь?
Какой галантный кавалер! Прям слов нет! Жаль, он демон… Очень жаль…
— Позволяю, — хмыкнула я и взяла Клода под руку. Она оказалась до безобразия холодной, словно неживой, но удивительно крепкой. Нет, учитывая, что они могут вырвать скобу из стены, мышцы должны быть о-го-го, но сам факт того, что внешне худосочный и непримечательный обильной мускулатурой мужчина может без труда, не напрягаясь, выдерживать давление на согнутую в локте руку, оказываемое шатающейся девушкой, заставляет удивляться.
Мы неспешно двигались по замусоренному газону, и я всеми силами старалась не свалиться. Клод же был спокоен, как Великие Пирамиды в Гизе, и надёжен, как Колосс Родосский. Вывод: он — чудо света. Второй вывод: его могут уничтожить, как большую их часть… В сопровождении вот таких любопытных размышлений мы и добрались до пункта назначения. В аптеку я заходить отказалась, а потому пришлось Царю смерда на улице дожидаться, подпирая спиной стену, словно девушка на Тверской. Какая деградация! И монарха может постичь судьба нищего…