Поиграй со мной
Шрифт:
Потому что, когда я открываю дверь, Дженни стоит там в клетчатых пижамных штанах и моей толстовке с капюшоном, густые волосы заплетены в ее фирменную неряшливую косу, перекинутую через плечо, гладкая кожа на ее лице обрамлена выбившимися локонами.
Ее холодные голубые глаза покраснели и выглядят измученными, разбитыми, а подбородок дрожит, когда она смотрит на меня.
— Прости, Гаррет.
Слова отрывистые и хриплые, и когда мои руки раскрывается, она бросается ко мне, пряча лицо в моем плече, дрожит в моих объятиях, и я знаю: мое сердце никогда не билось так сильно из-за другого человека.
ГЛАВА 25
Дверь еще даже не успела захлопнуться, а я уже знала, что вернусь.
У меня не было ни капли сомнений, когда я проходила лифт и бежала вниз по лестнице, когда я отпустила иррациональный гнев и позволила горю взять верх, когда слезы текли по моим щекам, в сотый раз затуманивая зрение.
Иррациональный гнев, потому что Гаррет — не тот, на кого я злюсь, и он не заслуживает принимать это на себя.
Горе, потому что я просто отказываюсь от этой гребаной борьбы. Я так много потеряла, слишком много. Упускала отношения, что могли что-то значить, избегала интимных связей, прятала такую большую часть себя, настолько долго, что начала забывать, где ее запрятала.
Я устала быть жертвой обстоятельств. Мне нужно двигаться вперед, но я не знаю как. С Гарретом я продвигаюсь вперед, но есть маленькие шажки, те последние у вершины горы, на которую я не знаю как взобраться. Каждый раз, когда я пытаюсь, мои шаги становятся слишком неуверенными. Я говорю себе закрыть глаза и сделать это, но ничто, что делается вслепую, не бывает легким.
Знаю лишь, что сейчас мое лицо утыкается в его грудь, его руки обнимают меня, а его успокаивающий голос тихо говорит мне на ухо, что все будет хорошо. Кажется, именно тут я и должна быть.
Гаррет — мой надежный человек. Он постоянен в моей жизни, всегда готов мне улыбнуться, предложить дружбу, что никогда не ослабевает, и связь, что крепнет с каждым днем. Он — теплые руки, которые обнимают меня, пальцы, которые скользят по моей спине, тихий голос, который облегчает мои тревоги в конце дня и обещает быть моим безопасным пристанищем.
И вот почему я знала, что вернусь. Вот почему я провела ночь, проваливаясь в отрывистый сон, расхаживала по гостиной, сворачивалась калачиком на диване в ожидании восхода солнца. Все, чтобы вернуться и попросить его выслушать меня.
Мешки под его тяжелыми, затуманенными глазами говорят о том, что он точно также не спал, и я могла сохранить нам время, приди я сюда раньше. Ведь он ждал меня.
Он всегда ко всему готов. Это я делаю слишком много шагов назад, а не на встречу.
Большие руки Гаррета обхватывают мое лицо, убирая волосы с моих щек. Его сине-зеленые глаза полны сострадания, и невероятного терпения. Когда подушечка его большого пальца касается моей нижней губы, я растворяюсь в его прикосновении.
— Спасибо, что вернулась.
— Прости, что я наорала на тебя.
— Ты можешь испытывать чувства, Дженни, и ничего страшного, если это — гнев.
— Но я злюсь не на тебя.
Он перекидывает мою косу через плечо и целует в
— Зайдешь и поделишься со мной, на кого злишься?
Напряжение между лопатками не покидает меня со вчерашнего дня. Это началось с Крисси, ослабло с Гарретом, но в момент, когда я увидела Кевина на ступеньках в кинотеатре, оно вернулось, с ревом. Крисси и Кевин — одно и то же лицо; они из тех, кто заставляет других чувствовать себя маленькими и незначительными. Мне нравится заявлять о себе громко и гордо, но когда они рядом, я замыкаюсь в себе, надеясь стать невидимой.
Гаррет берет меня за руку и нежно сжимает, напоминая об ответе, которого он ждет. Когда я киваю, он ведет меня к дивану и укрывает одеялом, и обещает, что скоро вернется. Он возвращается с самой шикарной кружкой горячего шоколада в руках. На кружке взбитые сливки, измельченные конфетки и голубые зефирки в форме снежинок.
Я обхватываю ее руками.
— Ты все лучше и лучше в теме с горячим шоколадом.
— Это все ты, — бормочет он. — С тобой я хочу быть лучше.
— Тебе не нужно становиться лучше. Ты и так лучший человек, которого я знаю.
— Также я считаю и о тебе, но у меня такое чувство, что ты относишься к себе по-другому. По крайней мере, в некоторых вещах. — Он кладет руку на спинку дивана, наклоняясь ко мне. — Тебе не нужно ничего менять в себе, Дженни, чтобы понравиться кому-то вроде Крисси. Ты намного лучше таких людей.
Вот это расстройство по поводу дружбы с ней и не имеет никакого смысла. Ни для людей, что знают меня, такие как Гаррет, например, ни для меня самой. Я не последователь. Я прекрасно прокладываю свой собственный путь, и не хочу отказываться от своей индивидуальности, чтобы соответствовать кому-либо. Так почему же я так сильно жажду признания?
— Думаю, я просто хочу чувствовать, что у меня есть место в этом мире, что люди любят меня такой, какая я есть.
— Но тебя любят, — возражает Гаррет.
— Не совсем. Все, кто важен в моей жизни, пришли через Картера.
— И что? Ну, я понимаю о чем ты. Но лишь потому, что они нашли Картера первыми, не значит, что они не любят тебя за все, что в тебе есть. Я точно знаю, что Оливии и Каре очень повезло с тобой. Ты сомневаешься в этом?
Я вспоминаю, как Оливия плакала из-за моего предложения о работе, от мысли о том, что я переезжаю на другой конец страны. Как она, совсем как мама, хочет, чтобы я следовала своим мечтам, но хотела бы, чтобы я смогла сделать это здесь, рядом с ней, с нашей семьей. Я думаю о Каре, которую так легко убедить сохранить наш секрет в тайне не только от Картера, но и от ее мужа. То, как она сжала мою руку и прошептала мне на ухо «если ты счастлива», прежде чем вернуться на вечеринку.
— Они получили двух Беккетов по цене одного, Дженни, и я тоже. Мы все любим тебя такой, какая ты есть, а не за то, кто твой брат. Мне жаль, что кто-то когда-либо заставлял тебя чувствовать, что все, чего ты добилась — это быть сестрой Картера. Это неправда.
Я делаю глоток горячего шоколада, чтобы осмыслить его слова, почувствовать любовь, о которой он говорит, и позволить себе поверить в это. Когда я убираю кружку, Гаррет усмехается.
— Что? — Я провожу пальцем по уголку рта. — Сливки на губах?