Шрифт:
Annotation
Собо - лоа французского генерала, а также стойкости, прочности и выдержки
Юрген Ангер
Юрген Ангер
Пока горят поля
Позади скамейки начиналась аллея - вроде той, в которой Гумберт высматривал
Вдоль аллеи хотелось неторопливо и важно прохаживаться, и прогуляться под зелеными сводами сомкнутых полукругло ветвей, и дойти до света, брезжившего в конце, и посмотреть, не открылась ли палатка с шаурмой на выходе из парка. Но увы, приходилось сидеть на лавочке в скудной тени, почти в лучах набирающего силу солнца, и читать книгу, и взглядывать то и дело на дом напротив - не вышел ли кто на балкон покурить. Возле дома этого, белого, в имперском стиле, отягощенного колоннадой и лепниной, припаркованы были фургончики съемочной группы, имевшие какое-то оригинальное самоназвание наподобие "газенваген", но какое - Бася не помнила. Бася - Василиса Карловна Кирневич - немолодая дама в очках и нелепой шляпе, обречена была читать книгу на протяжение всего съемочного дня, на лавочке, потому что на съемочной площадке еще хуже и пуще, орут, курят и уже с утра заехали по затылку (непосредственно по шляпе!) реквизитным доспехом.
Бася привезла свою дочь, юную звезду сериалов и рекламных роликов Лилит Кирневич, на грим - к пяти утра. В семь начались съемки, сейчас солнце неудержимо рвалось в зенит - пробило десять. Чуткая мать ожидала перерыва, с надеждой взглядывая на имперский балкончик - не выберутся ли звезды покурить. Вот на балкончик выпорхнул актер в форме кавалергарда, и с ним фотограф. Актер замер в непринужденной позе с дымящейся сигаретой, фотограф в ответ радостно защелкал объективом. Актер этот играл в сериале Дантеса и был настоящий этнический француз, а фотограф - бог знает кто.
– Лита выйдет?
– по-французски проорала Бася, и кавалергард свесился с балкона под опасным углом, разглядел ее на лавочке и отвечал на ужасном русском:
– Непременно!
– букву "р" он не выговаривал.
Бася вернулась к своей книге - главгерой как раз попал под машину. Работа дуэньи - неблагодарна и бессмысленна. Дочь давно выросла, но так и не сумела оборвать пуповину, и Бася по-прежнему таскалась с ней на съемки, как в детстве. Дома поджидали неоконченный ремонт, неподтвержденный диплом медсестры и муж в перманентном федеральном розыске, но что поделать - забрезжил на горизонте очередной идиотический сериал, и парочка Кирневичей, мать и дочь, отбыли на съемки. Сериал "Ланская", байопик жены Пушкина, с Лилит Кирневич в главной роли - разве можем мы такое пропустить?
На балконе зашуршал муслин и звонкий голос окликнул по-хозяйски:
– Мооом!
– так зовут маму пятилетние дети и Эрик Картман из "Южного Парка".
Бася вскинула голову:
– Да, ребенок.
Лилит стояла на балконе, вся в образе, с конским шиньоном
– Мооом, ты не видела, там шаурмятня открылась?
Фотограф снимал уже Литу - кружил, как коршун, поминутно откидываясь назад.
– Не видела, - призналась Бася, - хочешь, сходим посмотрим?
– Мы спускаемся. Юго, за мной!
Юго был этот самый Дантес-кавалергард. Он не знал русского от слова "совсем", и Лита по доброте душевной взяла над ним шефство. В гостинице беднягу Юго непрерывно одолевали какие-то негодяи и проходимцы, и пришлось приютить несчастного на собственной съемной квартире, на диване в гостиной, и этот Юго на диване в гостиной раздражал Басю бесконечно. При нем невозможно было ходить в шортах, без лифчика и с гнездом на голове, не говоря уже о том, чтоб рыгнуть или пукнуть. Этот Юго, эфирный красавец амплуа "инженю-кокетт", всем своим видом напоминал миру о его несовершенстве, и даже когда он просто валялся на диване с французской книжкой, Басе хотелось умереть, задохнувшись в своем целлюлите.
Они спустились втроем, фотограф тоже увязался. Лита и Юго устремились вперед по аллее, как молодые кони, а Бася с фотографом степенно последовали за ними.
– Вот постоянно муссируют вопрос - дала она Дантесу или не дала?
– начал фотограф светскую беседу, - Вы только посмотрите на этих двоих. Мне кажется - вот он, ответ.
– Они не пара, - напомнила Бася, - насколько я помню, Юго спит с Либерманом.
Либерман был продюсером сериала, он и раскопал красавца Юго где-то на просторах Репербан.
– Так вот вам и ответ, - поднял брови фотограф и нацелился на Басю объективом, - Вам уже говорили, что вы вылитый Дэвид Боуи?
– щелчок затвора, Бася закрылась книжкой, - Не стесняйтесь, я же вас не ем.
– Вы крадете мою душу.
– Это троглодиты выдумали, - фотограф присел на корточки с сделал фото снизу - Бася сжала колени, - У вас даже глаза разные. Вы же как Дэвид Боуи в клипе "Лэтс дэнс", только в дурацкой шляпе...
– Да знаю я!
– в отчаянии воскликнула Бася, - Забыли сказать - с животом и сиськами!
– Блин, да, - согласился фотограф.
Юго и Лита стояли у палатки и шаурмист - или шаурмэн - уже крутил для них шаурму. За ними в очередь успел пристроиться высокий толстый негр, и Бася постеснялась пролезать перед ним. А фотограф - нет, подбежал, принялся снимать.
– Послушай, Юго, какое красивое слово "шаварма", - по-французски говорила Лита, и Юго отвечал ей со своим мучительным прононсом - был уговор, что для тренировки он будет пытаться говорить по-русски:
– Шаварма... У нас она - доннер.
– Бась, ты что там встала, - позвала Лита, - Бась! Земля вызывает Басю!
Бася словно очнулась - все смотрели на нее, и даже толстый негр повернулся. У негра были татуировки на лице и борода, выбритая, как зебра.
– Базиль?
– воскликнул негр, и Бася его узнала.
– Солдат? Има Собо?
Негр шагнул к ней - пахло от него благовониями и отчего-то ладаном - и заключил в объятия. Подбородок его дрожал.
– Базиль, Базиль...
– Лита, Юго, познакомьтесь, - Бася не знала, как зовут фотографа, - это Има Собо, мой друг.