Пока летит пуля

Квиннел А. Дж.

– Почему?

Кризи сделал жест в сторону острова.

– Гоцианцы, как правило, очень дружелюбны. Жизнь у них незамысловатая, семьи обычно большие, гостеприимные и набожные. Мужчины много пьют и любят охотиться на кроликов и птиц. Работой они себя особенно не утруждают, если только не заняты любимым делом. Иностранцы, побывав здесь, чаще всего остаются от острова без ума и потом снова и снова сюда возвращаются. Некоторые даже переезжают сюда навсегда. Что же касается тебя, скорее всего ты этот островок скоро возненавидишь лютой ненавистью.

– Почему?

–

Потому что гоцианцы никогда не смогут относиться к тебе по-человечески. - Он вздохнул. - А в тот момент, когда мы сойдем с парома, невзлюбят они и меня.

– Почему? - в третий раз спросила Леони.

– Я прожил здесь несколько лет, женился на гоцианке. Большая часть моих друзей - гоцианцы. Моя жизнь ничем не отличается от их, они считают меня своим и именно поэтому полагают, что в определенных ситуациях я должен поступать так же, как поступили бы они сами. Если гоцианец или гоцианка теряют супруга, они ходят в трауре как минимум год, а иногда и пять лет. То же самое, когда теряют кого-нибудь из родителей и даже дядю или тетку. Женщины носят черное и не выходят из дома. Такие уж у них обычаи. Они, конечно, изменяются, но очень медленно. Сама мысль о том, что гоцианец может повторно жениться пять месяцев спустя после смерти супруги, здесь просто невозможна. Тут все будут настроены против тебя. Когда мы будем с тобой появляться в кино, в ресторанах, в магазинах, все на нас будут смотреть пустыми глазами. - Он указал на дом с балконом, стоявший недалеко от воды. Это - бар "Глиниглз". И бар, и ресторан принадлежат двум братьям - Тони и Салву. Они - близкие мои друзья. Я провел с ними много времени, они регулярно получают всю мою почту. Оба брата по-своему любили Надю. Сейчас, когда мы туда зайдем, тебе сразу же станет понятно, что я имею в виду.

Паром причалил к пристани, с шумом спустили сходни. Кризи подхватил новый чемодан, старую брезентовую сумку и, смешавшись с толпой, они с Леони сошли на берег.

– Мой джип должен стоять у "Глиниглз", - сказал Кризи, когда они взбирались по холму.

– Когда я смогу встретиться с Майклом? - заметно нервничая, спросила она.

– Я сказал, чтобы он ждал нас дома.

Дорога к бару шла в гору. У его входа был припаркован джип. Кризи бросил чемодан и сумку на его заднее сиденье, взял Леони за руку и сказал:

– Начинай играть свою роль прямо сейчас и продолжай все шесть месяцев, ни на что не обращая внимания. На людях ты должна проявлять ко мне все чувства, которые может испытывать новобрачная. Только не очень переигрывай.

Они вошли в бар. За угловым столиком компания рыбаков играла в бишклу. Несколько мужчин расположились у стойки бара. За ней стоял Салву, он был моложе Тони, поэтому на голове его сохранилось больше волос.

Кризи махнул рукой игравшим в карты рыбакам. Они лишь на миг оторвались от своего занятия.

Он кивнул мужчинам у стойки.

Те поприветствовали его в ответ. Салву смотрел на Леони. Кризи все еще держал ее за руку.

– Салву, хочу тебе представить мою жену Леони, - сказал он.

С выражением полного безразличия Салву протянул через стойку руку. Леони пожала ее.

Рукопожатие это не выражало никаких чувств. Голос бармена был таким же плоским, как лист бумаги на столе.

– Добро пожаловать на остров, Леони.

– Спасибо, - улыбнулась она ему. - Я очень рада, что приехала сюда.

Кризи сделал жест в сторону стоявших у бара людей и представил их, назвав не имена, а прозвища.

– Шрейк, Байло, Базот, Уистин.

Последовали четыре сухих рукопожатия, несколько скомканных, неловких фраз. Салву положил на стойку бара небольшую стопку писем и бандеролей. Кризи взял их и сказал:

– Спасибо. Сможешь мне завтра на вечер оставить в ресторане столик на двоих?

– Конечно.

Последовало тягостное молчание.

– Давай, дорогая, пойдем, - сказал Кризи, обратившись к Леони. - Я должен показать тебе дом.

Он взял ее за руку, и они вышли из бара.

Какое-то время они молча ехали к центру острова, потом Леони сказала:

– Ты оказался прав. Я себя чувствовала так, будто попала в морозильник.

– И легче тебе здесь не будет.

Он указал налево, на массивные купола храма.

– Это селение называется Шевкийя. Храм, который ты видишь, третий по величине в мире. В нем может собраться в пять раз больше народа, чем живет в поселке.

– Зачем? - спросила она.

Он пожал плечами.

– Это своего рода состязание между поселками. Их жители соревнуются во всем - в футболе, фейерверках, которыми украшают праздники, в величине церквей. Здесь даже священники из каждого поселка соперничают друг с другом. Всего лет двадцать назад женитьба юноши на девушке из соседнего селения вызвала бы громкий скандал. Здесь в каждом местечке даже выговор у людей разный.

Они проезжали столицу острова Рабат. Кризи показывал Леони магазины, разные здания, объяснял, что где расположено. Через пять минут, выехав из городка, они свернули на боковую дорогу и стали подниматься в гору. Почти на ее вершине стоял дом, словно вросший задней стеной в скалу.

– Вот здесь тебе придется жить.

– Замечательно, - с сарказмом проговорила она. - Все это время я и там буду себя чувствовать, как в морозильнике?

Кризи покачал головой.

– Нет, этот дом станет твоим убежищем. Там ты сможешь отдыхать от своей роли. Кроме мальчика, там, как правило, никого не будет. Разве что два раза в неделю по утрам из селения будет приходить женщина - делать уборку и кое-какие другие хозяйственные дела.

– Она знала Надю?

– Естественно.

– Тогда лучше, наверное, будет, чтобы хозяйство вела я сама.

Он снова покачал головой.

– Нет, эта женщина вдова, и ей нужны деньги на жизнь.

– Я могла бы платить ей часть того, что буду получать сама.

– Просто так она денег никогда не возьмет - только за работу; люди здесь гордые. Не переживай особенно - она будет приходить лишь два раза в неделю на пару часов. Пока она будет убираться, ты всегда сможешь загорать на пляже.

Он перевел скорость на меньшую, и джип, взревев, продолжил подъем по склону холма.