Пока мы не стали незнакомцами

Карлино Рене

— Рик, я не знаю. Ты начинаешь пугать меня.

— Это забористая вещь. Тебе понравится, и ты меня поблагодаришь. — Он вытащил пачку листов из комода и протянул их мне. — Нужно?

— Ох, да. — Я взял листы, травку и распихал все по карманам.

— Закатывай тоненько, мужик, и первый выкури с приятелем напополам, прежде чем закрутить второй.

— Что, если мой приятель — полутораметровая миниатюрная блондинка?

— С ней все будет в порядке. Женщины обожают это дерьмо.

Направляясь к

двери, я развернулся.

— Рик, я не знаю, как благодарить тебя.

— Ох, не парься. Считай это расплатой за то, что вернул тогда Джеки Чана.

Грейс в моей квартире сидела на диване, закинув ноги в колготках на кофейный столик. Она включила¹⁹, ее глаза были закрыты, голова покоилась на спинке дивана: казалось, она чувствовала себя как дома. Боже, я люблю ее.

— Угадай, что? — Я протянул косяк.

Грейс подняла на меня взгляд.

— Мы накуримся и будем танцевать?

— Желательно голые.

— Не испытывай судьбу.

Я встал на колени у столика и закрутил крайне неидеальный косяк. Все это время Грейс хихикала.

— Не смейся надо мной.

— Давай сюда. — Она взяла новый лист и скрутила милый, тонкий, совершенный косяк.

— Грейс, почему у тебя так хорошо получается?

— Мы с Тати как-то баловались. Как бы так сказать, вроде как каждое первое воскресенье месяца.

— Ты шутишь? Только Татьяна могла выбрать такое специфическое время для курения травки.

— Ага, кое-что никогда не меняется. — Она прикурила и сделала затяжку. Удерживая дым внутри, она тоненьким голосочком продолжила: — А кому надо, чтобы оно менялось?

Мы накуривались, и обстановка менялась. Я поставил Стиви Уандера «Superstition» (Прим. пер.: «Предрассудки»), Грейс поднялась и начала танцевать. Она размахивала волосами, а я с трепетом наблюдал за ней и задавался вопросом, какого хрена вообще отпустил ее.

— Потанцуй со мной, Мэтт.

Я поднялся, и мы танцевали до самого конца песни, после чего заиграла «You Are the Sunshine of My Life» (Прим. пер.: «Ты сияние моей жизни»). Мы застыли, уставились друг на друга, и Грейс согнулась пополам.

— Это такая глупая песня.

— Грейсленд Мари Старр, это прекрасная песня. Это же классика. — Я взял ее за руку и закружил, после чего прижал к своей груди и сделал несколько преувеличенно активных движений.

— Портер.

— Что? — Я сделал вид, что не услышал. — Должно быть, музыка слишком громкая, что ты сказала?

Она покачала головой и позволила закружить себя, пока у нас не пошла кругом голова, и пока мы не вымотались вконец.

Час спустя мы обнаружили себя на моей кухне, мы сидели на полу и ели виноград с сыром. Грейс спиной прислонилась к холодильнику, вытянув ноги перед собой, а я сидел напротив нее, спиной

упершись в шкаф.

Она бросила виноградину вверх, а я поймал ее ртом.

— У меня есть идея… — начала она.

— Рассказывай.

— Давай сыграем в игру. У тебя есть повязка на глаза? — Я пошевелил бровями. — Это не то, о чем ты думаешь.

Я вытащил длинное красное полотенце для посуды из сушилки и протянул его ей. Она наклонилась, встала на колени и начала повязывать мне голову.

— Ты меня пугаешь, Грейс.

— Мы будем играть в «Угадай, что я кладу тебе в рот».

— Господи Иисусе. Звучит как игра, которая мне понравится.

— Не перевозбудись.

Слишком поздно.

Я слышал, как она шастала по кухне, и спустя пару минут Грейс уселась рядом.

— Ладно, открывай.

Я ощутил холодную ложку на своем языке. Что-то вылилось из нее и потекло мне в горло. Это было что-то непонятное и противное, а от консистенции меня заколотило.

— Гадость, что это?

— Ты должен угадать, в этом смысл игры.

— Виноградное желе и соевый соус?

Она убрала повязку, и я увидел ее восторженное выражение лица.

— Верно! Я думала, это будет невозможно.

Я помотал головой.

— Это не так весело, как я думал.

— Стой, у меня есть еще.

— Нет.

— Всего разочек? — прошептала она.

— Ладно. — Я натянул повязку обратно.

Она начала носиться туда-сюда, вернувшись ко мне всего через мгновение.

— Открывай, Мэтти.

У меня во рту оказались ее пальцы, и словно их собственной сладости было недостаточно, они были в «Нутелле».

— «Нутелла а-ля Грейс»?

Грейс сняла повязку, ее лицо светилось.

— Моя очередь, — сказал я, завязывая ей глаза. Я встал, сделав вид, что полез за чем-то в шкаф, и сел обратно. — Готова?

— Еще бы!

Она открыла рот, и я поцеловал ее, начав с нижней губы. После я перебрался к ее шее, затем снова вернулся к ее рту, наши языки сплелись в танце, а наши руки потерялись в волосах друг друга.

Мы целовались на полу моей кухни, когда внезапно Грейс все прекратила.

— Проводишь меня?

Я отстранился, изучая ее лицо.

— Конечно. Ты же знаешь, что можешь остаться, если хочешь. Никаких приставаний, обещаю.

— Мне нужно домой.

— Хорошо. — Я протянул руку, помогая подняться ей на ноги. Грейс взяла свою сумочку, проверила телефон и закинула в рот мятную конфетку.

— Ты с кем-то встречаешься?

— Мне казалось, я встречаюсь с тобой, — ответила она.

— Верно. Мы встречаемся. Очень медленно.

— Ты давишь на меня, Маттиас? Когда тебе был двадцать один, ты был терпеливее. Что случилось? — В ее голосе звучала издевка. Я рассмеялся.