Пока мы не стали незнакомцами
Шрифт:
По дороге к дому Эш спросила:
— Что будет с тобой и мамой?
— Это сложно, Эш. Я не знаю, что будет.
— Она любит тебя.
— Я знаю.
Когда мы добрались до дома, она вытащила телефон из кармана.
— Какой у тебя номер? Я напишу тебе, чтобы у тебя был мой номер. Ты сможешь позвонить мне, чтобы мы сходили куда-нибудь.
Я дал ей свой номер.
— Знаешь, я не хочу «ходить куда-нибудь». Я хочу быть частью твоей жизни. Поначалу будет странно, но я так хочу… если
Она расплылась в улыбке и стукнула меня по руке.
— Ладушки, тогда увидимся позже… эм… как мне тебя звать?
— Зови как хочешь.
Эш рассмеялась.
— Ладно, увидимся, Джордж.
Я покачал головой.
— Глупышка. — Я потрепал ее волосы и заметил, что Грейс наблюдала за нами в окно. Она выглядела ужасно и явно рыдала без остановки. Она грустно улыбалась. Я отвел взгляд в сторону.
— Как насчет того, чтобы я звала тебя папа… раз ты мой папа.
— Мне подойдет. Хочешь позавтракать завтра? — Мне не хотелось надолго с ней разлучаться.
— Не могу, иду за покупками с друзьями.
— Ладно, а что насчет послезавтра?
— Школа, а потом шахматный клуб.
— Шахматный клуб? — Я изогнул брови.
— Ага, цель моей жизни — выиграть маму. Она хороша.
— Тогда ладно. — Я вдруг задался вопросом, а есть ли мне место в ее жизни.
— Ужин во вторник? — спросила Эш.
— Идеально, — ответил я. — Надень свою пижаму. Я знаю замечательное место.
— Ты странный.
— Ты тоже.
— Круто.
Я отправился домой, с грустью надеясь, что Грейс сможет перестать плакать.
Я правда не знал, что собираюсь делать, разве что узнавать Эш, пока буду в Нью-Йорке, и быть отцом, хотя и не подозревал, что это под собой подразумевает.
В понедельник я пошел в библиотеку и прочел все книги о бытности родителем, какие попадались мне в руки.
Тем вечером я написал Грейс.
Я: Я пытаюсь тут во все вникнуть.
ГРЕЙС: Я понимаю.
Я: Я собираюсь поужинать с Эш во вторник.
ГРЕЙС: Хорошо.
Я: Я хочу видеть ее регулярно.
ГРЕЙС: Само собой.
Я: У нее есть деньги на университет?
ГРЕЙС: Есть.
Я: Могу я давать тебе деньги?
ГРЕЙС: В этом нет необходимости.
Я: Я хочу.
ГРЕЙС: Тогда ладно. Ты можешь положить их на ее счет для университета. Я пришлю тебе его.
Отчасти мне хотелось сказать больше, но я не был готов общаться с ней о чем-то, кроме совместной опеки.
На следующий день я забил на работу, но заставил себя отправиться на ланч со Скоттом. Когда он заговорил о Сингапуре, я рассказал ему про Эш. Он ничего не ответил, потому что был просто шокирован. Скотт сказал, чтобы я отдохнул до конца недели. До этого момента я и не понимал, как мне это было нужно.
Возвращаясь домой, на скамейке
— Моника, ничего не говори.
— Я собираюсь заколоть ее каблуком в глаз. — Я посмотрел на ее двенадцатисантиметровые шпильки. Да, такими бы у нее получилось. — Мне так жаль, Мэтт. Александр в Токио, иначе он приехал бы. Я приехала вместо него.
— Спасибо, Моника. Вижу, ты нанесла Элизабет визит. Ты же на самом деле не навредила ей?
— Конечно, нет, но поделилась с ней мыслями. Я не позволю ей легко отделаться. — Она направила на меня свой длинный указательный палец. — Эта женщина приволокла в самое сердце этой семьи дерьмо.
— Я знаю. — Я уже привык к такой реальности, но с уверенностью мог сказать, что Моника еще пыталась с ней бороться, ну или искала способы исправить ее. — Ничего не изменить. С этого момента я просто хочу быть частью жизни моей дочери. — Я кивнул в сторону двери. — Пройдешься со мной?
Моника закинула на плечо огромную сумку от «Гуччи» и подобрала колыбель.
— Мы можем заглянуть к Грейс?
— Ты хочешь отдать ее Грейс?
— Конечно. В знак извинений за то, что совершила Элизабет.
— Не знаю, дома ли она, но мы можем сходить и узнать. Давай понесу. — Я забрал колыбель из ее рук, посмотрел на узорчатые деревянные ножки, затершееся лаковое покрытие и задумался, как бы в ней смотрелась мирно спящая малышка Эш.
Пока за моей спиной раздавалось цоканье каблуков Моники по тротуару, я смеялся над фантазией о том, как она снимает свои туфли и бросается ими в Элизабет.
— Что ты сказала ей?
— Ох, что она воровка и обманщица. Она украла у тебя что-то куда более ценное, чем вообще сможет понять. Естественно, она отрицает это и ведет себя так, будто ничего не знала. Я сказала ей, что не поверю ни единому ее слову. Она худший человек на свете, Мэтт. Обманывающая саму себя, помешанная на себе сука.
— Как думаешь, может, она правда не знала?
Мы добрались до угла и подождали разрешающего сигнала светофора. Моника вздохнула и из сумки вытащила конверт.
— Что-то она знала, но конверты от Грейс не открывала. Она просто выбрасывала их, все, кроме одного. — Моника протянула мне запечатанный конверт. — Если она получала по письму каждый год и скрывала от тебя это так долго, то должна была знать, что Грейс пыталась рассказать тебе что-то. Не знаю, стала бы она скрывать от тебя подобный секрет, если бы знала, но отрицание благодаря игнорированию не оправдание.
Я поставил колыбель, сложил конверт и убрал его в карман.
— Наверное, ты права.