Пока мы не встретились

Рэнни Карен

– Да, ваша светлость. – Абигайль сделала книксен. – Завтрак подавать?

– Да. В столовой.

Монкриф подошел к Кэтрин, вынул кочергу из ее рук, спокойно вернулся к камину, сунул кочергу в держатель и повернулся к Кэтрин:

– Полагаю, для завтрака кочерга нам не потребуется. У вас есть пеньюар? Но думаю, будет лучше, если вы переоденетесь.

– Я вас не знаю, – пробормотала Кэтрин, отступая к стене. – Я вдова. Я не собираюсь выходить сейчас замуж. И никогда не соберусь.

– Тем не менее, вы снова замужем.

Желаете знать, как это случилось? Или будете настаивать, что ничего не было?

Кэтрин перешла к любимому креслу и осторожно опустилась в него, сложив руки и плотно сдвинув ноги – поза истинной леди. И лишь тогда позволила себе бросить взгляд на незнакомца – как могла она выйти за него замуж?

– Тогда расскажите мне.

Мужчина отвернулся к камину и вцепился руками в полку над ним. Казалось, он собирается с силами для трудного разговора.

– Я отлично знаю – вы не ожидали проснуться замужней дамой. Однако я подозреваю, что вы вообще не собирались проснуться. Опий чуть не убил вас. Я сумел вас спасти. Это факт, о котором вы, без сомнения, сожалеете.

Кэтрин хотела заговорить, но Монкриф обернулся и поднял руку, как будто призывая ее к молчанию. Как он смеет распоряжаться в ее собственном доме, в ее спальне! И вдруг она осознала, что если все это не сон и они действительно женаты, то ни дом, ни эта спальня и даже все состояние ей больше не принадлежат.

Внезапно мужчина направился к ней столь решительно, что Кэтрин подалась назад. Разве она может противостоять ему? Силы неравны. Однако незнакомец просто опустился на диван, вытянув руки ладонями вверх. Кэтрин была сбита с толку. Что он имеет в виду? Ждет, что она вложит в его ладони свои руки? Она молча прикрыла глаза, и устало откинула голову.

– Кэтрин? – негромко позвал он. – Вам плохо? Это неудивительно. Вы приняли очень большую дозу опия.

Опасаясь усиления боли, она осторожно покачала головой, потом медленно посчитала про себя до десяти. Когда она откроет глаза, видение исчезнет, она сама удивится своему странному сну. Но голос мужчины вернул ее к действительности:

– Кэтрин?

– Я сплю, – не давая ему продолжить, сказала она. – Я еще не проснулась. Все это сон, это ненастоящее. Просто ночной кошмар, и все. На этот раз в нем даже нет Гарри, а кто-то чужой.

– Гарри часто вам снится?

– Каждый день и каждую ночь. Сон – это спасение. Там можно спрятаться, когда боль становится нестерпимой. – Кэтрин открыла глаза. – Я никому об этом не говорю, – призналась она, но вы ведь просто персонаж моего кошмара, так что вам можно кое-что рассказать. У вас очень мужественная внешность. До свадьбы я замечала такие вещи. Знаете, у вас очень широкая грудь, а панталоны сидят слишком плотно. Мне немного стыдно за себя, что я вас таким придумала. С такими внушительными атрибутами. – Она стала откровенно рассматривать бугор между бедрами, который трудно

было не заметить, даже когда Монкриф сидел.

Как странно, думала Кэтрин, прикрывая глаза, боль в голове кажется очень реальной, и непролитые слезы по-настоящему жгут веки. И в желудке чувствуется боль. Но скоро она проснется, и кошмар кончится.

Через несколько мгновений Кэтрин снова открыла глаза.

У Монкрифа синие глаза. У Гарри они были спокойного карего цвета.

– У меня ведь не кошмар, правда?

– Нет. Конечно, если вы, мадам, не считаете кошмаром брачные узы. – Монкриф выпрямил спину и сложил руки на коленях.

– Нет, мой брак был чудесным. Коротким, но чудесным.

Она отвела глаза, пытаясь отстраниться от этого чужака, который столь быстро и решительно изменил ее жизнь, даже не спросив согласия.

– Так расскажите же мне, как мы оказались женаты? И, пожалуйста, не приплетайте сюда опий. Я принимаю его, только чтобы заснуть, и все.

– Возможно, заснуть навсегда.

Превозмогая боль в голове, Кэтрин бросила на Монкрифа гневный взгляд.

– Я никогда им не злоупотребляла, вы не правы, обвиняя меня в этом.

– Ночью вы были при смерти, мадам. Или вы этого тоже не помните?

Она не помнила, но нужно ли ему об этом знать? Какое безумие заставило ее дать согласие? Она всегда будет любить только Гарри. И никогда по доброй воле не отдастся другому мужчине.

– Расскажите же… – отводя взгляд, попросила Кэтрин.

– Викарий обвенчал нас в этой комнате. Слуги помогали и были свидетелями.

Кэтрин опустила взгляд на свою ночную рубашку, тонкую и выношенную. Когда-то, еще до траура, она ее очень любила.

– И я была в одной ночной рубашке? Это позор для любой женщины.

– Большинство женщин не пытаются совершить самоубийство.

– Я тоже не пыталась. – Кэтрин посмотрела на него с таким возмущением, что он непременно, должен был бы ей поверить. – Зачем бы я стала совершать это сейчас? Почему не тогда, когда пришло известие о смерти Гарри?

– Отчаяние накапливается. Время не всегда лечит.

– И вам доводилось пережить подобное горе, ваша светлость?

– Ваша светлость? Я ваш муж, Кэтрин, поэтому зовите меня по имени. Просто Монкриф. И я буду называть вас по имени. Договорились?

Кэтрин кивнула.

– Что последнее вы помните?

В голове Кэтрин роились обрывки смутных видений. Четких воспоминаний не было.

– Меня-то, по крайней мере, вы помните? Я был у вас позавчера, во вторник.

Значит, сегодня четверг. Кэтрин была в состоянии это подсчитать, но его она не помнила. Дни сливались в одну сплошную серую череду, беспросветную пелену ее жизни. Она помнила слова Гарри. Они звучали у неё в голове, как колокольный звон. А вот вторник она не помнила.

Кэтрин опустила глаза, не в состоянии объяснить эти провалы в памяти.