Пока ты видишь меня
Шрифт:
Число детей, совершающих самоубийства сразу после экзамена, довольно велико. В прошлом случаи подросткового суицида часто освещались в СМИ, но в последнее время их замалчивали. А все потому, что число людей, решающихся на такое, сильно зависит от уровня общественной поддержки. В этом плане здесь дела обстоят плохо. Когда я ходил по книжным и библиотекам, чтобы вкладывать визитки центров по предотвращению самоубийств в книги, то обнаружил, что в этой стране практически нет мер по предотвращению самоубийств.
Хотя само существование людей, желающих умереть, означает, что что-то не так, это
– Чхоль скоро придет.
Я смотрел на горы вдалеке, не давая никакого ответа. Хэдан некоторое время понаблюдала за людьми, а затем вдруг повернула голову:
– Что-то случилось?
– Что?
– Вы все время смотрите на горы.
– Просто…
– Что такое? Боитесь, что кто-то вас увидит?
Мое молчание и было ответом на этот вопрос. Наверняка не только я, но и большинство жнецов на этой земле не смогут спокойно прогуливаться после окончания этого экзамена. В это время у всех нервы напряжены до предела – многие молодые люди начинают видеть жнецов. Неважно, сколько в вас сострадания, в такой ситуации любому придется нелегко.
– Эй, я тут!
Решетчатая дверь открылась, нарушая застывшую в воздухе неловкость, и из нее выскочил Чхоль.
От внезапного появления его заметных рыжих волос я чуть не завопил:
– Ты с ума сошел?! А что, если кто-то из людей тебя увидит?
– Да как увидит? Мы же в углу. Ун еще не вышел?
– Вон он.
Мы заметили, как Чонун выходил из здания школы. На ходу он застегивал свитер и оглядывался, а когда увидел нас в углу спортивной площадки, замахал рукой. Грубо закинув рюкзак на спину, он уже бросился к нам, когда я вытянул руку вперед, давая ему знак остановиться. Знай я, что людей будет так много, выбрал бы другое место для встречи.
Чхоль озадаченно посмотрел на меня, но я молча махнул рукой в сторону школьных ворот. Чонун, кажется, поняв, что я имел в виду, прекратил бежать и направился туда быстрым шагом.
– Почему?
– Думаю, нам придется встретиться за воротами. Здесь слишком много людей.
– Ты слишком много беспокоишься. Здесь же только дети, которым еще жить да жить. И лица у всех светлые.
– Никогда нельзя знать наперед. Давайте для начала тихо выйдем.
– Да-да, давайте, – слабым голосом ответил Чхоль, качая головой.
Я пошел первым, а они с Хэдан последовали за мной. Чонун выходил на некотором расстоянии от нас, поэтому, чтобы с ним встретиться, нам тоже нужно было выйти. Когда мы уже подходили к школьным воротам, выбежавший из ниоткуда мальчик врезался мне в плечо.
– А! Извините!
Он побежал к родителям, которые широко ему улыбались, потирая плечо, по которому прошел холодок от соприкосновения со мной. Я был не единственным, кто на мгновение замер. Чхоль тоже смотрел на него с окаменевшим лицом. Врата над его головой были открыты лишь наполовину, впереди его ждала долгая жизнь, к тому же чувствительным он тоже не был. В записях о его жизни можно было увидеть, как он обеспокоен тем, не перепутал ли номера ответов на только что окончившемся экзамене. На тест по следующему предмету он смотрел с бледным лицом, а мозг,
– Хён, – серьезно обратился ко мне Чхоль, как будто спрашивая, что нам делать, но в это же время встретился взглядом с одним из школьников в шумно проходившей мимо компании.
– Эй, посмотри туда! – прошептал он, ткнув в бок друга, который шел с ним рядом. – У него такие яркие рыжие волосы. Может, и мне так покраситься?
– Какие волосы?
– Вон, тот человек. На нем еще солнцезащитные очки!
– Ты о чем? Опять ерунду говоришь.
Друзья проигнорировали слова школьника, увидевшего нас, сказав, что он опять говорит какую-то чушь, а он посмотрел на нас смущенным взглядом и быстро побежал за ними. Уже второй человек. Я решил, что так не пойдет, поэтому направился туда, где людей было меньше, но снова столкнулся с кем-то. Мужчина, которому было чуть больше двадцати, мрачно взглянул на меня и снова пошел своей дорогой. Не знаю, куда он направлялся, но его шаги казались мне бессильными.
– Что происходит? Все даже хуже, чем я слышал. А еще говорят, чтобы в день экзамена мы не подходили к школам, но разве не в такие моменты мы должны быть рядом? – недоверчиво сказал Чхоль, широко раскрыв рот.
– Ты сможешь помочь им всем?
– Ты о чем? Конечно, нужно это сделать.
– Может получиться, что помощь подействует только на время. Особенно в такие дни. Поэтому жнецы и избегают таких событий.
Услышав мои слова, Чхоль закусил губу. Похоже, он уже встретился глазами с несколькими людьми, и его взгляд постепенно изменился. Я тоже несколько раз чувствовал, что натыкаюсь на чей-то взгляд, когда случайно поворачивал голову. Вскоре вокруг нас стало так много прохожих, что мне казалось, все они могут нас видеть.
– Эй! Я тут! – позвал нас, широко улыбаясь, Чонун, который был всего в паре шагов. Среди тех, кто нас видел, он был единственным с улыбкой на лице.
Несколько человек повернули головы на его крик, а затем обернулись в нашу сторону. Были те, кто нас не видел, но также и те, кто видел и пристально смотрел на цвет волос Чхоля.
– Я пойду.
– Чхоль?
– Кажется, мне не следует здесь находиться. Ун, поздравляю с окончанием экзамена. Ты отлично потрудился.
Лицо Чхоля было скрыто за солнцезащитными очками и волосами, поэтому трудно было разглядеть выражение на нем. Заметив, что я смотрю, он быстро повернул голову и собирался было открыть здесь решетчатую дверь, но затем передумал и направился к безлюдному переулку. Я думал, не пойти ли за ним, но решил этого не делать. Возможно, сейчас лучше оставить его в покое.
– Куда уходит Чхоль?
– А… Работать.
– Вот как. Конечно, это просто лишь предчувствие, но мне кажется, в этот раз я хорошо написал тесты.
– Это хорошо.
Когда Хэдан мягко улыбнулась, Чонун тоже расплылся в гордой улыбке. На рюкзаке, с которым он пришел, был стикер с четырехлистным клевером, тот самый, который был прикреплен к контейнеру с тыквенной патокой, подаренной ему старушкой. Чонун, должно быть заметив мой взгляд, указал на ремень рюкзака с прикрепленным к нему клевером: