Пока ты видишь меня
Шрифт:
– Тебе не за что извиняться. Да и я ничего хорошего не сделал.
– А что-то плохое разве сделали?
Вопрос Хэдан заставил меня остановиться и уставиться на нее. Но я видел на ее лице только непонятное выражение, она не пыталась расспросить меня или утешить.
Затем с мимолетной улыбкой она коснулась своих длинных волос:
– Что ж, идемте.
– Куда?
– В потусторонний мир. О заблудших душах можно спросить божество оттуда. Откройте же врата.
– Ты ведь не планируешь отправиться к Яме, верно?
–
– Со мной?
Я совершенно не помнил встречи с богами мира мертвых, поэтому был в замешательстве, но Хэдан не стала отвечать, а просто махнула рукой, прося открыть врата. Если подумать, я слышал от Хана, что боги потустороннего мира спрашивали, как у меня дела. Когда же я встречался с ними и почему забыл об этом?
Пока я копался в своих воспоминаниях, Хан открыл врата в потусторонний мир. За черными решетками я мог видеть пейзаж мира мертвых, который напоминал то ли глубокую ночь, то ли брезжащий слабый рассвет. На пути туда переплетались семьдесят восемь развилок.
– Где-то здесь обитают боги потустороннего мира. Давайте войдем внутрь.
Первым сделал шаг Хан, а за ним пересекли врата Чхоль и Хэдан. Загробный мир мне привычен, а вид переплетающихся развилок был настолько же знакомым, насколько и забытым. Я вошел внутрь врат, думая, что когда-то уже был здесь. На одной из дорог на большом камне сидел старик с котомкой, маша нам рукой, словно только нас и ждал.
– Ничего себе! К нам фея из Дворца Нефритового Императора пожаловала.
– Вы дедушка Пиригондок?
– Верно. Что привело в наши края небесную фею?
– Мы ищем одну человеческую душу. Не могли бы вы нам подсказать?
– Вот так невидаль! Три жнеца потустороннего мира и фея Дворца Нефритового Императора проделали такой путь сюда в поисках всего одной души. Что ж, слушаю вас, – сказал дедушка Пиригондок, на этот раз глядя не на Хэдан, а на меня.
Когда все взгляды оказались направлены на меня, я глубоко вздохнул и начал рассказ с того, что случилось пять лет назад.
Я начал с тех летних дней, когда Чонун увидел меня в библиотеке, принял за своего старшего брата, который так и не появился на свет, когда он резал себе руки, а я дал ему кимбап и бродил по округе в поисках кота для него. Чем больше я говорил об этом, тем ярче становились воспоминания того времени. Даже о той изнуряющей жаре. И вот однажды Чонун перестал меня видеть и стал просто жить. А когда я уже почти и забыл о нем, он вдруг снова меня узнал. Это тоже случилось летом, и, в отличие от лета пятилетней давности, теперь он умел лучезарно улыбаться.
Поэтому я думал, что на этом все и то, что он меня видит, лишь простое совпадение. Но каждый раз, когда я вспоминал эти события и рассказывал о них, все сильнее осознавал, что это было не совпадение, а
История закончилась на том, что он кинулся на нож вместо меня и теперь лежал в больнице без сознания.
Дедушка Пиригондок, дослушав до конца, цокнул языком:
– Тц, вот так передряга. Если бы ушла только душа, еще ладно, но ведь и тело не в порядке. К тому же, говоришь, это отец его порезал? Пусть и на мгновение, но небесная цепь, должно быть, оборвалась. А значит, предки этого ребенка не могут о нем позаботиться. Нужно найти душу как можно скорее. Иначе может выйти, что она никогда не возвратится.
Чхоль глубоко вздохнул и крикнул, что этого нельзя допустить. А дедушка Пиригондок просто цокал языком и качал головой.
Когда я спешно задал вопрос, как нам его найти, старик серьезно посмотрел на меня и спросил:
– Почему ты помогаешь этому ребенку?
– Из сострадания жнеца…
– И только из-за этого?
Но разве не только? Этого было достаточно. В качестве причины, по которой я был связан с существом из мира живых. В зависимости от степени сострадания, которое ощущает жнец, он может вмешиваться в жизнь и смерть людей, оказавшихся в замкнутом круге из неоднократно повторяющейся боли. И это сострадание наполнено многими эмоциями. Эмпатия, жалость или искреннее утешение. В каком-то смысле было удивительно, что удалось зайти так далеко, основываясь лишь на тех крошечных эмоциях, которые может испытывать жнец.
Наша связь была глубокой. Мы были связаны тем, что он мог видеть меня, тем, что мы ели вместе, и именно через эту связь с Чонуном я смог вспомнить мое прошлое. Не потому ли мне в голову пришли те времена, когда я был человеком, что мы с Чонуном были в чем-то похожи? В детстве я познал одиночество и насилие, которые превратили мою жизнь в жалкое ее подобие, но когда я встретил жнеца и фею, то нашел новый путь. Того же я желал и для Чонуна.
Шурх. За нашими спинами раздалось какое-то движение, и вдруг там возникла бабушка, похожая на дедушку Пиригондок. Единственным, что сверкало на ее старом аккуратном одеянии, была заколка с одинокой, но блестящей ярче звезд нефритовой бусиной, заколотая в высокий пучок волос.
– Почему ты так допытываешься? Просто помоги им.
– Ты здесь? Я всего лишь спросил из любопытства. Разве я говорил, что не стану помогать?
– Хорошо, и все же просто так это сделать нельзя. Что вы можете нам дать?
Пока мы вместе с Чхолем и Ханом стояли в замешательстве, Хэдан сделала шаг вперед и вынула из-за пазухи серебряный кинжал. Я хотел спросить, собирается ли она отдать божествам его, но фея отрезала им свои длинные волосы.
– Хэдан!
Когда я удивленно выкрикнул ее имя, ее длинные волосы уже стали короткими.