Пока зацветали яблони
Шрифт:
«Прям, не человек, если не пьянеет, а может и вправду, не пьёт», – автоматически подумал Сашка, одновременно прикинув, что когда пил сам – вроде бы и ничего, а сейчас смотреть противно, разглядывая Ромкину рожу (по-другому и не назвать).
Он вновь, как утром, медленно шёл домой по своей родной улице, названной в честь великого полководца, останавливался, курил, выбрасывая сигареты в засохшую от жаркого августовского солнца траву так и недокуренными, пока не скомкал и не бросил туда же затёртую пачку «Примы». Никаких мыслей в голове не было – чёрная пустота с неминуемым падением в вязкую, безвозвратную бездну, омут, пропасть. Думать о том, чтобы подойти к матери и попросить что-либо изменить, переиграть, он не смел даже в своих мыслях, а поэтому о таком и не думал. А что тут изменишь? Люди же приехали, а он – кто такой для неё он?
– Долго ты что-то, – внимательно оглядывая его, проговорила
– Да так, – неопределённо ответил Сашка, махнув рукой, и прошёл в дом, не обратив внимания на сосредоточенно передвигавшегося Костика, цеплявшегося ручонками за гладенькую скамейку, которую он недавно смастерил и выкрасил ярко-зелёной краской. Спустя минут десять вышел и, чтобы отвлечься и миновать новые вопросы, стал пересказывать Александре про пьяного Ромку, желая хоть в этом предстать перед ней в лучшем свете. Александра молчала с каменным лицом, так и не посмев спросить, для чего он к нему вообще ходил. А что спрашивать? Захочет – сам расскажет. Не захочет – все вопросы просто теряют смысл. Ответы всё равно будут не те.
Сашка промучился всю ночь, не стал укладывать Костика, как обещал залётным гостям. Да что там промучился, просто делал вид, что спит, он не спал совсем, пытаясь своими вздохами, которые получались непроизвольно, не разбудить уставшую за день Александру. Сашка очень хорошо знал жену, которая, несмотря на свой молодой возраст, прекрасно понимала, что с ним происходит. Она ведь так ничего и не спросила у него, когда он вернулся от Романа, как в первый раз, так и во второй, не допытывалась, но одного её взгляда было достаточно. Жену хоть правильную выбрал. Что бы с ним не случилось, он был уверен, что та пойдёт за ним до конца и всё равно, каким этот конец будет.
К утру он всё-таки «вырубился», но в начале шестого вскочил, оделся и вышел во двор. Времени было предостаточно, поэтому, поёжившись от внезапно свежей ночи, присутствие которой ещё ощущалось в воздухе, он присел на скамейку и, как водится, закурил. «Много курю последнее время, – подумал Сашка, всё-таки нужно бросать. Ребёнок в доме, хотя в доме курить он себе не позволял, – да просто нужно бросать и всё». Мысли мелькали одна за другой. «А может не ездить никуда», – вяло подумал он. Но тут же понял, что мать житья не даст. Отчёт перед приезжими, всё-таки держать, видимо, ей, раз Ромка уедет. Идти или уезжать им с Александрой и Костиком некуда. Получался замкнутый круг. Себя–то мать не подставит никаким образом. В начале седьмого к нему подошла Александра и, молча, присела рядом прямо в ночной рубашке с наброшенным поверх халатом. Костик, видимо, ещё не проснулся, хотя для него и было уже пора. Она ничего не спросила, а просто смотрела своими чёрными миндалевидными глазами на Сашку, но тот молчал, что означало: «Спрашивать бесполезно». Да и понимала она всё, начиная от упоминания матери о том, что нужно зайти к Роману, ведь всё происходило при ней. Она в этот момент сначала кормила Костика, потом убирала его игрушки в коробку, так что бросить это занятие не могла, хотя всегда при появлении матери на их половине, стремилась выйти с ребёнком во двор, тем более в тёплое время года. Только чтобы не переносить на себя весь её негатив, как обычно смотревшей на неё ненавидящим взглядом.
Около семи Сашка поднялся и пошёл к своей, той самой красной «пятёрке», которую редко в летнее время ставил в гараж. Он обречённо сел за руль, открыв предварительно ворота, после чего не спеша выехал на улицу, а затем свернул на проспект. «Даже ворота не прикрыл. Ну, ладно, Александра закроет, при ней же уезжал», – вяло подумал он, хотя это было само собой разумеющимся. Проспект тем временем наполнялся, так как все пытались уехать на работу, запихнуть себя, да авоськи с обедом в переполненные троллейбусы, трамваи и автобусы, которых в час пик катастрофически не хватало. Но ему по проспекту ехать–то было всего – ничего. Потом нужно свернуть далеко не на главную улицу, а затем, – на трассу. В общем, всё, как велели. «Как собака на привязи», – удручённо продолжал размышлять про себя Сашка. Жаль, что вслух произнести это, не смел. Никогда и никому. Есть люди, которые могут, а есть, которые не могут. Вот он – не мог. Мать так всё обставила, что вырваться из очерченного ею круга было бесполезно и даже, если уж честно, небезопасно. Земля вращалась вокруг неё, а может и Солнце со всей своей системой тоже.
Сашка быстро доехал – долетел до нужного места, развернулся и притормозил у назначенной остановки. Ждать оставалось минут пятнадцать – двадцать. «Рано, наверное, приехал», – ругал он себя
Наконец, поднимая клубы пыли, к лесопосадкам вывернула та самая ожидаемая белая «Волжанка». Потом Сашка увидел, как из неё вышли вчерашние знакомые. Двое из них были в синих спецовках с надписью «Горгаз» – Саша и выше среднего роста парень, средней, так сказать упитанности, со светлыми волосами и какими-то, как показалось Сашке, затуманенными неопределённого цвета, ближе к зелёному, глазами, в общем, какой-то не примечательной внешности, когда глаз не цепляется ни за что. Третий же худощавый парень – чернявый красавчик, скорее напоминавший своими ломаными отрывистыми жестами барышню, желающую упасть в обморок в случае отсутствия нюхательной соли (вроде так пишется в классических романах про то самое старинное время), в обычной, а точнее, навскидку очень даже необычной, а именно модной и дорогой, одежде, в солнцезащитных очках, тоже в модной оправе. Так показалось Сашке, который в моде не разбирался совсем. Казалось, что слегка волнистые волосы красавчика были даже уложены, словно он только что вышел из парикмахерской. Сам–то он пятернёй если и проводил по своим коротко стриженым волосам – и то было нормой, а собственно, этого последнее время и не требовалось, так как слишком коротко стригся. Он даже усмехнулся про себя при виде этакого франта, забыв на мгновение обо всех обстоятельствах такой вот не нужной ему и нужной им, встречи. Усмешка всё же была не к месту и буквально погасла на Сашкином, сразу ставшем грустном и напряжённом лице, словно неожиданно кто-то подошёл и выдернул из розетки шнур от сверкающей разноцветными огнями ёлочной гирлянды.
Поздоровавшись, Александр сказал, что нужно немного отъехать от остановки. Гости вновь погрузились в «Волжанку» и поехали впереди, и Сашка, не спеша, проследовал сзади. Проехав около километра и, оставив «Волгу» в лесополосе, что тянулась вдоль трассы, все пассажиры красивой машины перебрались к нему. Александр сел рядом – на переднее сидение, остальные – сзади.
Франт неожиданно решил представиться и назвался Игорем, хотя никто его не спрашивал, его сосед дипломатично промолчал, думая, видимо «о своём – о женском». А Сашка интересоваться не стал. На что они ему эти имена? Настоящие ли они вообще? На допросе рассказывать, что ли? Как знать, может, для этого только и пригодятся? Вот уж чего точно не хотелось. В голове как-то звонко, с характерным тяжёлым металлическим стуком, хлопнули решётки. «Да ладно, обойдётся, не может быть, я же делать-то ничего не должен», – успокаивал он себя, вцепляясь в руль, не трогаясь с места
– Ну что, поехали, – нетерпеливо сказал Александр, – тебе Ромка говорил куда?
Сашка молча кивнул. «Ох, как говорил!», – подумал он.
– Да, к самому дому подъезжать не нужно. Мы там сами подойдём, а ты подождёшь нас на площади или около. Это же рядом? – продолжил Александр.
И вновь Сашка, у которого невыносимо пересохло во рту, только кивнул.
– Ну, просто «немой», – захохотал кто–то из сидящих сзади пассажиров.
Вот так. Им было весело, это обычный эпизод из их жизни самого обычного утра, который, судя по всему, не отличался от многих других. Мысли у Сашки отключились, смешавшись в общую кучу, и он продолжал тупо рулить по начинавшим уже пустеть улицам. Основная масса на свои фабрики – заводы доехала и приступила к праведному труду на благо Родины.
Они довольно быстро добрались до площади, переехав по мосту на другой берег. «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый…», – мелькнули ни с того, ни с сего стихи из школьной программы в Сашкиной голове. Почему он помнил эти строчки? Успеваемость его всегда оставляла желать лучшего, но всё, что касалось войны, любил. Здесь же ещё и полное соответствие с берегами оказалось. По указанию Александра он притормозил на улице, расположенной перпендикулярно площади. До нужного адреса надо было просто свернуть за дом, да спуститься чуть вниз. Дом стоял в ряду вторым по счёту. Он прекрасно это знал, а вот знали ли о его познаниях пассажиры, ему известно не было.