Пока жизнь не разлучит нас
Шрифт:
Она пристально посмотрела на обоих:
– Ладно, не хотите – не говорите. А я вам все скажу. Борька – он вроде тихий сосед, не пьянствует, не буянит, баб в отсутствие своей благоверной Зинки не водит. А вот не лежит у меня к нему душа. Неприятный он какой-то, скользкий, как угорь. Про таких говорят: в тихом омуте черти водятся. А я не права?
Нам ничего не оставалось, как промолчать. «Крачковская» победно улыбнулась:
– Значит, права. Я знаю, вам нельзя разглашать сведения раньше времени. Вы небось пока его только рассматриваете в качестве какого-то подозреваемого. Так я вам скажу: вы пришли по адресу.
Нас прошибла дрожь:
– Какое преступление?
Клавдия Петровна не растерялась:
– Да то, в котором вы его подозреваете.
Я усмехнулся:
– Пока он проходит у нас свидетелем.
Тетя Клава махнула пухлой рукой:
– А, рассказывайте… Хотя ладно, понимаю…
– А друзья к нему в гости ходят? – поинтересовался Удалов. Женщина подняла вверх большой палец с коротко стриженным ногтем:
– Вот, кстати… Нет у него друзей. Разве это нормально – гостей не принимать? К Зинке еще подруги бегают, а к нему – хоть бы кто…
– Может, он в гости сам ходит, – подсказал Станислав. – Знаете, не все любят у себя принимать. Жуков часто из дома отлучается?
Хозяйка наморщила лоб:
– В выходные частенько один куда-то мотается. Возможно, бабу навещает.
– Почему вы так думаете? – вставил я. – Вероятно, Борис как раз к друзьям по выходным и отправляется.
Тетя Клава погрозила ему пальцем:
– Меня не проведешь, молодой человек. Посуди сам: раз без супруги идет, значит, компания должна быть чисто мужская. А для чего мужчины своей компанией собираются? Чтобы спокойно напиться и чтобы при этом благоверные над душой не стояли. А он всегда трезвехонький возвращается, как стеклышко. Я уже принюхивалась. Нет, не иначе баба имеется.
– А ваш сосед добрый? Детей любит? – Удалов наконец задал интересующий их обоих вопрос. Женщина обратила взоры к недавно побеленному потолку:
– Наверное, раз своих двое. Впрочем, да, любит. В нашем дворе много деток, так он со всеми общается, всегда подойдет, расспросит, по головке погладит.
Я наконец перешел к главному:
– А вот этого мальчика вы случайно поблизости не видели? – и вытащил фотографию Димы Карпова.
– Знакомый что-то, – тетя Клава взяла из моих рук снимок. – Хорошенький какой. Ухоженный, видимо, из благополучной семьи. – Она еще раз взглянула на фотографию и вернула ее мне. – Нет, поблизости я его не встречала. А должна была?
– Нет, – я спрятал снимок в карман. – Огромное вам спасибо, тетя Клава. Все, что мы хотели, мы узнали.
– А я всегда рада помочь родной милиции, – усмехнулась она. – Правда, теперь вы полиция. И зачем вас переименовали? Все же милиция как-то родней. – Женщина пошла по коридору к входной двери и уже на пороге неожиданно спросила: – Так вы его брать будете? Или как?
Мы дивились ее наблюдательности и чутью.
– Пока только «или как», – пошутил я.
Старушка понимающе посмотрела на нас:
– Ну, ясно. Бывайте, мальчики.
Мы вышли во двор. Сумерки уже заметно сгустились. Вечер выдался очень теплым, что и неудивительно для приморского южного города.(Слушая приятеля, Панфилов дивился его речи. Он и предположить не мог, что суховатый Андрей способен быть поэтичным.) Двор был безлюдным, ни детишек, с которыми любил разговаривать Жуков, ни бездомных собак, наполнявших подобные
– Что будем делать? – спросил я. Удалов пожал плечами:
– Ждать. Брать нам пока его не за что. По сути, на него ничего нет, кроме записи с камеры видеонаблюдения. Однако этого слишком мало. Жуков, видно, ловкий и верткий тип. Он скажет: «Ну, проходил мимо школы, перекинулся парой слов с мальчиком и отправился восвояси. Разве запрещается разговаривать на улице?»
– Скажет – и будет десять раз прав, – подтвердил я. – Придется ждать, чтобы побеседовать как со свидетелем. Нужно и нам изловчиться и выдавить из него максимум информации, попытаться поймать его в ловушку. Как всегда говорит Костиков: «Включайте мозги».
– Как он себя поведет, когда увидит полицейских? – размышлял Станислав. – Я, например, не представляю. Хотя, по словам того же Костикова, поведение человека невиновного, оказавшегося под подозрением, предугадать трудно, но возможно, в отличие от поведения закоренелого преступника.
– Он не станет палить в нас из пистолета, это точно, – улыбнулся я. – Ты, Клим, наверное, не знаешь, но я считаю себя знатоком психологии преступника и даже в будущем собираюсь защищаться по этой теме.
Его заявление стало для Клима новостью:
– Ты?
– А кто же?
– Почему именно по психологии?
Старший лейтенант ответил не задумываясь:
– Психологии преступника в работе правоохранительных органов почти не уделяется внимания. Пособий и практических наработок по этой теме всегда было мало, и я решил пополнить их список. Конечно, мы понимаем: чем раньше после совершения преступления преступник будет задержан, тем больше шансов у следствия на успех. Я всегда с интересом слушал рассказы бывалых следователей о том, как преступники действовали вопреки логике и поступали не так, как от них ожидали. Это сбивало следствие с толку и заставляло менять стратегию и тактику. Порой попадался такой умный и хитрый противник, что сыщики говорили о нем с восхищением. Я всегда считал, что у преступника есть некоторое преимущество перед нами, полицейскими. Он свободен в выборе действий, он не ограничен рамками закона и руководствуется только страхом перед неизбежностью наказания. Полицейским же приходится, руководствуясь интуицией и подключая опыт, выбирать тот путь, который близок к пути преступника, но который не может пересечь определенных границ. С одной стороны, работники правоохранительных органов могут упустить преступника, а с другой – преступить закон и поплатиться за это. Я прав?
Панфилов кивнул:
– Именно так.
Андрей удовлетворенно улыбнулся:
– Я тоже так считаю. Так вот, от этих мыслей мне стало нехорошо. Я успокаивал себя только одним: Жуков не сможет помешать нам поймать его, не придумает ничего непредсказуемого. Станислав заметил мое состояние:
– Нервничаешь?
– Да, – признался я. – Что этот фрукт выкинет?
– Думаю, ничего, – спокойно ответил Станислав. – Он и не подозревает, что его ждут.
– Они всегда к этому готовы, – проговорил я. – Слушай, а у тебя нет сигареты?