Покинутый
Шрифт:
Я был готов к любой его выходке, и он и вправду напрягся, и дышать стал прерывисто, но тем не менее, он даже не шевельнулся, чтобы защитить себя. Казалось, он почти ждал, чтобы я дотянулся и снял у него с шеи амулет — и он испытал что-то вроде… облегчения? Как будто он благодарен, что теперь на нем нет ответственности, и рад, что ему больше не надо быть хранителем.
— Вы могли бы просто прийти ко мне, — вздохнул он. — Мы бы нашли другой способ.
— Да. Но тогда вы бы знали, — ответил я.
Щелкнул взведенный мною спрятанный клинок, и я почувствовал, что он усмехнулся, потому что он понял —
— Не знаю, важно ли это, но… мне очень жаль, — сказал я.
— Мне тоже, — сказал он, и я убил его.
Через час-другой я был на собрании в доме на Флит-энд-Брайд и вместе с другими собравшимися стоял возле стола; все мы внимательно смотрели на Реджинальда и на книгу, лежавшую перед ним. Она была раскрыта, и на ее странице я видел знак ассассинов.
— Джентльмены, — сказал Реджинальд. Глаза у него блестели, точно он собирался расплакаться. — У меня в руке ключ. И если верить этой книге, он должен открыть двери в хранилище Тех, Кто Пришел Раньше.
Я не сдержался.
— А, это наших милых друзей, которые правили, потом зачахли и исчезли из этого мира, — сказал я. — А вам известно, что там внутри?
Если Реджинальд и заметил мой сарказм, то вида он не подал. Он просто потянулся к амулету, взял его в руку и насладился тишиной собрания, потому что амулет в руке начал светиться. Даже я вынужден признаться, что это было впечатляюще, и Реджинальд произнес, глядя на меня:
— Там могут быть знания. Или оружие, или что-нибудь еще, неизвестное и непостижимое ни по виду, ни по назначению. Что-нибудь из всего этого. А может быть, и ничего. Они до сих пор загадка, эти предтечи. Но я уверен в одном — что бы ни скрывалось за этими дверьми, это будет большим благом для нас.
— Или для наших врагов, — сказал я, — успей они раньше.
Он улыбнулся. Ну вот, наконец и я начал верить?
— Они не успеют. И за этим проследите вы.
Мико перед смертью предлагал найти другой способ. Что он имел в виду?
Примирение ассассинов и тамплиеров? Я невольно вспомнил отца.
— Надеюсь, вам известно местонахождение хранилища? — спросил я после молчания.
— Мистер Харрисон, — пригласил Реджинальд, и вперед выступил Джон и развернул карту.
— Как точны ваши расчеты? — спросил Реджинальд, и Джон обвел на карте какую-то область; я придвинулся поближе и увидел, что она охватывает и Нью-Йорк, и Массачусетс.
— Полагаю, это где-то в этих краях, — сказал Джон.
— Это слишком большая территория, — нахмурился я.
— Примите мои извинения. Но более точно указать невозможно…
— Неплохо, — сказал Реджинальд. — Для начала вполне достаточно. Поэтому-то мы и пригласили вас, мастер Кенуэй. Мы бы хотели, чтобы вы отправились в Америку, отыскали хранилище и добыли бы его содержимое.
— Считайте, что я в вашем распоряжении, — сказал я. Мысленно я послал проклятие и ему, и его причудам, потому что я хотел, чтобы меня оставили в покое и я смог бы заняться своим расследованием, но вслух я добавил: — Но для работы такого масштаба одного меня будет мало.
— Безусловно, — сказал Реджинальд и протянул мне лист бумаги. — Здесь имена пяти человек,
— Что ж, мне остается только отправиться в путь, — сказал я.
— Я знал, что вы нам по-прежнему преданы. Мы оплатили вам проезд до Бостона.
Корабль отходит утром. Отправляйтесь, Хэйтем — и прославьте всех нас.
Глава 20
8 июля 1754 года
Бостон сверкал на солнце, над головой с клекотом кружили чайки, вода шумно шлепала в стенку причала, а под ногами, как барабан, грохотал трап, когда мы сходили с «Провидения»— уставшие, сбитые с толку длительным морским путешествием и не вполне верящие в это счастье: что мы, наконец, ступаем на землю. Я остановился, пропуская матросов с соседнего фрегата, которые катили мне через дорогу бочки, издававшие звук наподобие отдаленного грома, и мой взгляд скользнул от сверкающего изумрудного океана, где тихо покачивались из стороны в сторону мачты яхт, фрегатов и военных кораблей Королевского флота, к доку, к широким каменным ступеням, ведущим от причалов и пристаней в порт, наполненный красными мундирами, торговцами и моряками; а дальше, вверху, за гаванью виднелся собственно сам город Бостон — со шпилями церквей и характерными домами красного кирпича, которые, казалось, не представляли себя расставленными на холме в другом порядке, отличном от того, в котором расположила их рука провидения. И повсюду чуть трепетали от легкого ветра флаги Королевства, напоминавшие гостям — если они вдруг усомнятся — что здесь находятся англичане.
Переезд из Англии в Америку оказался богат событиями, если не сказать сильнее.
Я обзавелся друзьями, разоблачил врагов и пережил покушение на свою жизнь — со стороны ассассина, несомненно, который хотел отомстить за убийство в оперном театре и вернуть себе амулет.
Для остальных пассажиров и членов экипажа я был загадкой. Некоторые сочли меня за ученого. Моему новому знакомому, Джеймсу Фарвезеру, я сказал, что «ищу выход из затруднений» и что в Америку еду, чтобы посмотреть, что там за жизнь; что сохранилось из уклада империи и что отброшено; что за перемены произвело британское правление.
Конечно, это было выдумкой. Но не совсем. Потому что даже просто как тамплиеру мне было небезынтересно взглянуть на землю, о которой я так много был наслышан, и которая была, без сомнений, огромна, а дух ее народа целеустремлен и настойчив.
Кое-кто поговаривал, что в один прекрасный день этот самый дух может обратиться против нас, и что наши подданные, если к ним применимо такое определение, могут оказаться грозными противниками. А кое-кто говорил, что Америка просто слишком велика, чтобы мы ею правили; что это пороховая бочка, готовая взорваться; что ее народ измучен налогами, которые взимаются с него для того, чтобы какая-то страна за тысячи миль от него могла воевать с другой страной за тысячи миль от него; и что когда всё взорвется, нам не хватит ни сил, ни средств, чтобы отстоять свои интересы. Все это, я надеялся, мне удастся учесть.