Покинутый
Шрифт:
Когда мы добрались до наших лошадей, и Чарльз сказал, что мы поедем в таверну «Зеленый Дракон», я поинтересовался, что собираются делать остальные.
— Вас уведомили, зачем я приехал в Бостон? — спросил я.
— Нет. Мастер Берч сказал, что я буду знать ровно столько, сколько вы сочтете нужным. Он прислал мне список имен и велел мне помочь вам разыскать их.
— Вы искали?
— Да. В «Зеленом Драконе» нас ждет Уильям Джонсон.
— Вы его хорошо знаете?
— Не очень. Но он видел знак Ордена и пришел без колебаний.
— Докажите
Он просиял.
— Большего мне и не надо, сэр.
«Зеленый Дракон» был большим кирпичным домом с покатой крышей и вывеской у входа, на которой, собственно, и красовался дракон. По словам Чарльза, это была самая известная таверна в городе, в которую заглядывали все, от патриотов и красных мундиров до губернаторов, чтобы поболтать, о чем-то столковаться, посплетничать или заключить сделку. Все, что ни происходило в Бостоне, зарождалось здесь, на Юнион-стрит.
Не сказать, чтобы Юнион-стрит сама по себе была привлекательна. Не слишком отличавшаяся от потока грязи, она замедлила наше движение, так что подъехав к таверне, мы не опасались, что забрызгаем какой-нибудь кружок джентльменов, которые стояли снаружи и самозабвенно болтали. Сторонясь телег и верховых солдат, мы добрались до невысокой деревянной конюшни и оставили там наших лошадей, а потом, аккуратно перешагивая ручьи грязи, прошли в таверну. Внутри мы тут же познакомились с хозяевами: с Кэтрин Керр, которая, не желая быть невежливой, напропалую строила всем глазки; и Корнелием Дугласом, чьи первые слова, услышанные мною при входе, были:
«Поцелуй меня в задницу, потаскуха!»
По счастью, он обращался не ко мне или Чарльзу, а к Кэтрин. Когда они заметили нас, поведение их моментально переменилось с воинственного на подобострастное, и они позаботились, чтобы мой багаж был доставлен в мою комнату.
Чарльз был прав: Уильям Джонсон был уже здесь, и в комнате на верхнем этаже нас познакомили. Годами постарше, одетый так же, как Чарльз, только более усталый на вид, с заметным жизненным опытом, который читался на его лице, он поднялся от своих схем и пожал мне руку.
— Очень приятно, — сказал он, и когда Чарльз отошел, чтобы встать на карауле, Уильям наклонился ко мне и добавил: — Надежный парень, если честно.
Мое мнение о Чарльзе осталось неизменным, и я взглядом показал Уильяму, чтобы он продолжал.
— Мне сказали, что вы вместе собираете экспедицию, — сказал он.
— Мы полагаем, что в этом районе находится хранилище предтеч, — сказал я, осторожно подбирая слова, и добавил: — Мне понадобятся ваши знания об этой земле и о ее народе, чтобы отыскать это место.
Он поморщился.
— К сожалению, сундук, в котором я хранил мои исследования, украден. А без него я вам совершенно бесполезен.
Я знал по опыту, что легко никогда не бывает.
— Значит, его надо найти. — Я вздохнул. — Этим кто-нибудь занимается?
— Мой товарищ, Томас Хики, ведет расследование. Он мастер развязывать
— Скажите, где его можно найти, и я позабочусь, чтобы дело пошло веселей.
— Были слухи о грабителях, у которых есть база к юго-западу отсюда, — сказал Уильям. — Вероятно, там вы его и найдете.
За городской чертой легкий вечерний ветерок колыхал кукурузное поле.
Неподалеку от поля высился забор, ограждавший участок с бандитским притоном, и изнутри неслись звуки разгульного веселья. «Почему бы и нет?», — подумал я. Если ты в очередной раз увильнул от виселицы или штыка красных мундиров — разве это не повод для праздника в разбойничьей жизни?
У ворот стояли охранники, тут же слонялись еще какие-то подонки, кто с выпивкой, кто тоже изображая из себя охрану, и все они непрерывно спорили. Слева от этого вертепа кукурузное поле поднималось на холмик и там, наклонившись над небольшим костром, сидел часовой. Для часового место у костра не самое лучшее, хотя, с другой стороны, он единственный из всех, слонявшихся здесь, был действительно занят делом. Наверное, они не смогли выставить еще дозорных. Или смогли, но дозорные валялись где-нибудь под деревом, мертвецки пьяные, потому что никто не заметил, как мы с Чарльзом потихоньку подобрались поближе, к человеку, который сидел на корточках за полуразрушенной каменной стеной и следил за тем, что происходит возле притона.
Это был он: Томас Хики. Круглолицый, тертый калач и не дурак выпить, если судить по виду. Это про него Уильям говорил, что он мастер развязывать языки? Пока что, похоже, он был не в состоянии развязать собственные штаны.
Может быть, явная моя неприязнь к нему определилась тем, что он был первым человеком, на которого, со времен моего приезда в Бостон, мое имя не произвело впечатления. Но мое раздражение было ничто по сравнению с действием, которое все это произвело на Чарльза — он выхватил саблю.
— Будь повежливее, парень, — сказал он с угрозой.
Я жестом остановил его:
— Тише, Чарльз, — и обратился к Томасу: — Уильям Джонсон послал нас в надежде, что мы… поможем вам с розыском.
— А мне и не нужна помощь, — фыркнул Томас. — Тем более от лондонского хлыща. Воров я уже нашел.
Чарльз рядом со мной ощетинился.
— Тогда почему вы бездельничаете?
— Думаю, как с этими пройдохами управиться, — Томас показал на дом и, выжидательно глядя на нас, усмехнулся.
Я вздохнул. Пора браться за дело.
— Я убью часового и зайду в тыл охранникам. Вы двое подойдете к воротам. Когда я выстрелю по охранникам, атакуйте. Мы застанем их врасплох. Половина погибнет раньше, чем поймет, в чем дело.
Я взял мушкет, пробрался к краю кукурузного поля и, присев, прицелился в часового. Он безмятежно грел руки, поставив мушкет между ногами, и вероятно, не заметил бы меня, даже появись я тут верхом на верблюде. Было в этом что-то от малодушия — в такой ситуации нажать курок, но я нажал.