Покорение Крыма
Шрифт:
Войска ещё занимали исходные для атаки позиции, как на правом фланге показалась татарская конница, стоявшая в засаде за крепостью. Татары быстро преодолели турецкий ретраншемент и с визгливыми криками помчались на полк Зорича.
Максим Фёдорович покрепче ухватил поводья, взмахнул рукой:
— Вот и дело приспело, гусары!.. Не осрамись!
Кто-то за его спиной протяжно, по-разбойничьи засвистел, серебристыми бликами сверкнули взметнувшиеся над головами сабли, и шедший лёгкой рысью полк изюмцев в несколько мгновений перешёл
Почти одновременно загремели залпы артиллерийских бригад. Ядра и бомбы посыпались на ретраншемент, дробя тяжёлые камни, вспарывая холщовые мешки и человеческие тела. Сидевшие за укрытиями янычары прижались к земле, стреляли редко, беспорядочно; зато турецкие батареи, затянутые крутобокими клубами дыма, огонь усилили.
«Пушки, пушки подавить надобно, — озабоченно подумал Долгоруков, опуская зрительную трубу. — Иначе побьют пехоту. И к ретраншементу не пустят...»
В этот миг артиллерийскую канонаду перекрыл могучий, густой грохот. Над ретраншементом тягуче полыхнул багровый столб пламени, в небо, перекатываясь волнами, поднялся огромный белый гриб дыма.
Долгоруков сунул трубу в глаз, посмотрел, вскричал громко:
— Найти мне того молодца, что сие сотворил!..
Молодцом оказался поручик Семёнов. Пока турки обстреливали пехотные каре, пока татары рубились с гусарами Зорича, поручик со своими артиллеристами скрытно втащил на вершину ближней к Кафе горы картаульный единорог, высмотрел, куда турки бегают за пороховыми зарядами, сам навёл его на нужное место. Дважды пудовые бомбы падали в стороне. Поручик ругался, опять наводил... Третий выстрел был точен!
...Взрыв потряс турок и послужил сигналом для русских. Первым кинулся в атаку Сумской гусарский полк из отряда Прозоровского; справа, отбив атаку татар, поскакали вперёд гусары Зорича, поддерживаемые карабинерами Багратиона. Увидев рвущуюся к крепости кавалерию, Мусин-Пушкин повёл своё каре на ретраншемент. Ощетинившись длинными штыками, стараясь не ломать ряды, каре подошло на тридцать шагов, остановилось, фронт сделал ружейный залп, а затем мушкетёры и егеря ударили в штыки.
Турки не выдержали натиска — побежали: одни — под защиту крепостных стен, другие — к берегу, надеясь вплавь добраться к кораблям.
Прозоровский попытался преградить путь бежавшим к морю, но корабельные пушки, густо осыпавшие ядрами золотистый песок, остановили его кавалерию.
Долгоруков всё видел — обернулся, кликнул майора Гринева, бывшего при нём для посылок:
— Скачи к Вульфу! Пусть поставит пушки на берегу и отгонит корабли!
Гринев всадил шпоры в конские бока, метнулся к батарее.
Поглощённые боем турецкие моряки не сразу заметили появление русских пушек и, когда они открыли огонь, неожиданный и чрезвычайно точный, бросились в панике рубить якорные канаты, поднимать паруса.
Кораблей — больших и малых, военных и транспортных — было так много, стояли они так густо, что русские пушкари стреляли почти не целясь.
Прозоровский снова пошёл вперёд, прорвался к Кафе, но у крепости уже хозяйничали егеря подполковника Долгорукова, готовясь штурмовать главные ворота. Сюда же подтягивал пушки Вульф, намереваясь проломить ядрами толстые, окованные железом створки.
К Долгорукову-сыну подъехал генерал Сент-Марк, предложил приискать другое место для штурма.
— Зачем лезть на рожон, князь? Там, слева, — вытянул руку генерал, — стена сильно обвалилась. Там сподручнее будет.
Пролом в стене, рухнувшей от ветхости, был не слишком велик, но достаточно удобен для прохода. К тому же его никто не охранял.
Сент-Марк подскакал поближе и, повернув голову к догонявшему его Долгорукову, крикнул:
— Советую, князь, не ждать! Отличное место!
В это время из-за развалин поднялись, словно призраки, янычары, целившие из ружей. Грянули выстрелы. У Долгорукова пулей сбило шляпу. Сент-Марк дёрнулся всем телом, зарылся лицом в лошадиную гриву, стал сползать с седла.
Долгоруков рванул поводья, вздыбил коня, пустил галопом к егерям. Взяв десять человек, он вернулся к пролому. Меткими выстрелами из винтовальных ружей егеря перебили янычар и вынесли трижды раненного генерала в безопасное место.
— Ну зачем он полез к стене?! — вскричал горестно Долгоруков-старший, узнав о смертельных ранах Сент-Марка. — Я же приказал штурмовать ворота... Лекарей к нему!
(Но лекари помочь не смогли — спустя три часа генерал-майор Сент-Марк умер).
Тем временем бреш-батарея Вульфа крошила ворота в щепу. Турки притихли, стрелять перестали, готовясь, видимо, к рукопашной схватке. После второго или третьего залпа запоры не выдержали, полуразбитые ворота протяжно взвыли скрипучими петлями — отворились.
Готовая сделать решительный бросок вперёд колонна егерей напряглась, сжалась, ожидая сигнала. Молодой Долгоруков, привстав на стременах, смотрел на артиллеристов: ещё один залп — и он даст команду на штурм.
Но тут в створе ворот мелькнул и исчез белый лоскут. Затем ещё раз.
За спиной Долгорукова кто-то неуверенно прохрипел:
— Ваше сиятельство, кажись, сдаются...
Из ворот вышел человек, без оружия, по одежде турок, помахал рукой, обращая на себя внимание, и боязливо зашагал к Долгорукову. Остановившись шагах в десяти от него, турок крикнул, коверкая слова: