Покоренная горцем
Шрифт:
— Ни одной, которую одобрил бы лорд Эссекс, если бы узнал об этом.
— Я думал, Эссексу нет дела до мальчишки.
— Все-таки бастард — его внук…
— Верно. — Колин на минуту задумался. — А как он относится к Кэмпбеллам? Мои родичи примут мальчишку.
— Ваши родичи? — Колин кивнул, и граф спросил: — А почему они согласятся?
— Полезно иметь средство воздействия на Эссекса в будущем. — Колин пожал плечами. — Если когда-нибудь им это понадобится…
На губах Девона расцвела улыбка. Граф повернулся к пылающему камину и уставился на огонь.
— Вы, Кэмпбелл,
— Больше чем несколько, — отозвался Колин.
— В нашем плане есть только один спорный момент. Девон отставил кубок и повернулся к горцу. — Джиллиан никогда не согласится предстать со мной перед священником, если я отниму у нее сына. В этом случае она вонзит кинжал в меня… или в себя.
— Не вонзит, если вы не будете иметь никакого отношения к исчезновению ее сына. — Колин подался вперед и с улыбкой добавил: — Мне потребуется немного времени, но, прежде чем я закончу, она будет благодарить вас — я совершенно уверен — за единственное доброе дело, которое вы для него сделали.
Девон просиял и воскликнул:
— Рассказывайте!
Глава 21
Джиллиан перебирала струны лютни, наполняя лестничную шахту башни нежной музыкой. Обычно ее игра помогала ей забыть о беспросветности жизни, но за последние три ночи ничто не могло вытеснить Колина Кэмпбелла из ее мыслей. О, как она пыталась забыть о нем, забыть его прекрасное лицо и сильные руки, крепко сжимавшие ее в объятиях! Хотелось забыть и то блаженство, которое она ощутила, оказавшись в его руках, — тогда он заставил ее трепетать от страсти. Забыть также его ласковую улыбку и то, как она согревала ее словно летнее солнце, — улыбка эта превращала сурового наемника в деликатного юношу, растерянного и сбитого с толку собственными чувствами.
О, как она тосковала по нему! Как ей хотелось отдаться во власть своих глупых безрассудных чувств, заставляющих ладони потеть, а бедное сердце учащенно биться. Любит ли он ее? Несомненно, он обнимал и целовал ее так, будто любил. И он хотел защитить Эдмунда — поэтому Джиллиан временами казалось, что она вот-вот воспарит от счастья. Однако же… Что, если ему захочется увезти ее из замка?
Что, если ее глупое сердце заставит ее согласиться на это? Она точно знала, что случится потом. Колин думал, что понимает Джеффри, но он плохо его знал. Ее кузен будет преследовать их без передышки. А когда найдет… Колин не сможет сразиться со всем гарнизоном Джеффри в одиночку и лучше, чем смог бы Джордж. А если попытается… Тогда Эдмунда, возможно, убьют.
Не в силах играть, когда столь тревожные мысли не давали покоя, Джиллиан взяла лютню под мышку и, преодолев оставшиеся ступеньки, поднялась на башню — чтобы холодный ночной воздух прочистил ей мозги.
Опершись о зубчатую стену, она оглядела скалистую местность, освещенную полной луной. Было уже далеко за полночь, и ни один звук не нарушал ее раздумий — если не считать мерного плеска волн далеко внизу. Она знала, что ей нужно делать. Следовало держаться подальше от мистера Кэмпбелла,
Возможно, после того как Вильгельм прибудет и избавит ее от брака с Джеффри, она позволит мистеру Кэмпбеллу ухаживать за ней. Но до тех пор она не могла рисковать.
Господи, ведь она никогда не чувствовала себя такой несчастной за все эти три года. Бедный Эдмунд был ужасно расстроен тем, что его держали взаперти. Но она должна защитить его — даже если это будет стоить ему нескольких дней без смеха и радости. Судя по всему, только Джордж чувствовал себя вполне довольным. Ее капитан улыбался гораздо чаше, чем прежде, и даже стал регулярно подолгу тренироваться — до тех пор, пока его мундир не становился влажным от пота. Когда она спросила его, не дружба ли с мистером Кэмпбеллом послужила причиной столь радужного настроения, он поразил ее, заявив, что горец «приятно отличается от придурков, окружавших его слишком долго».
Джиллиан согласилась с капитаном. Колин Кэмпбелл и впрямь разительно отличался от других солдат в Дартмуте. Она вспомнила свое первое впечатление от встречи с ним. Он тогда напоминал волка, выслеживающего в темноте добычу. Напоминал хищника, приближение которого невозможно заметить, пока не станет слишком поздно. Но в гарнизоне он, похоже, почти всем понравился. Да и почему бы им относиться к нему плохо, если он всем позволял побеждать себя на тренировках? Он также заслужил расположение ее сына, чем покорил и ее. А теперь даже ее отважный и сверхосторожный капитан пал жертвой его бесхитростного обаяния.
Конечно, она не сказала Джорджу о поцелуе Колина.
Не было смысла подвергать беднягу опасности. Хотя она не вполне была уверена, что капитан вышел бы из схватки с горцем победителем.
Тихие шаги за ее спиной заставили Джиллиан резко обернуться. При виде закутанной в плащ с капюшоном фигуры, застывшей у входа на лестницу, у нее едва не остановилось сердце. Она инстинктивно попятилась, пока не наткнулась на стену. В какое-то мгновение даже пошатнулась, потеряв равновесие, но все же удержалась на ногах.
Горец бросился к ней, протянув руку. Его прекрасное лицо казалось совсем белым в свете луны.
— Леди, прошу вас, будьте осторожнее.
— Вы напугали меня, мистер Кэмпбелл. — Она отказалась принять его руку. — Вам не следует находиться здесь.
— Почему вы избегаете меня?
О Боже милостивый, почему его это волнует? Почему его голос прозвучал так, словно ее ответ — единственное, что имело для него значение? Она не хотела, чтобы он к ней привязывался. Это не привело бы ни к чему, кроме горя. Джеффри никогда не отпустит ее.
— Вы пугаете меня, — сказала она и тут же пожалела об этом. Пусть бы ветер унес ее слова прочь, как только они сорвались с ее губ! Она терпеть не могла испытывать страх.
И еще больше не любила в этом признаваться.
— Простите меня, — тихо сказал он, откинув с головы капюшон. — Я не имел намерения напугать вас. Об этом я и пришел поговорить с вами. Той ночью… Я не хотел… Мне не следовало…
Джиллиан покачала головой, соглашаясь с ним. И чувствовала себя столь же несчастной, как и он, судя по его голосу.