Покров-17
Шрифт:
– Выдумал. Весь рядовой состав я выдумал, прототипы только у командного состава. Я много изучал…
– Хорошо, что изучали, – не дал договорить Капитан. – Знаете, а мне здесь иногда даже нравится. Тут есть ради чего жить, понимаете?
– И ради чего вы здесь живете?
Капитан открыл рот, чтобы ответить, но не успел.
В городе взвыли сирены.
21 сентября 1993 года
Санкт-Петербург
Пятилетний
– Обраще… ние… пре-зи-ден-та… – он начал читать по слогам, сидя на диване и болтая ногами. – Дедуль, а что такое федерация?
Дед сидел рядом, в майке и затасканных тренировочных штанах с отвисшими коленками, он с тревогой смотрел на экран и хмурился.
– Это, Саш, страна, где мы живем. Так теперь называется – Российская Федерация.
Саша продолжал читать.
– Бнель… цина… Кто такая Бнельцина?
Дед хотел было ответить, но на экране появился седой дядька в синем пиджаке и с красным галстуком, с пухлым и обвисшим лицом. За его спиной висел трехцветный флаг.
– Это Бнельцина? – спросил Саша, повернувшись к деду.
– Ельцин. Тише, Саш… – ласково ответил дед. – Надо послушать.
Дядька говорил неприятным скрипучим голосом, тяжело, серьезно, с тревожными паузами.
– Уважаемые сограждане! Я обращаюсь к вам в один из самых сложных и ответственных моментов. Накануне событий чрезвычайной важности…
Саша взглянул на деда. Тот внимательно и сердито смотрел на дядьку в телевизоре.
– В мой адрес потоком идут требования со всех концов нашей страны остановить опасное развитие событий, прекратить издевательства над народовластием. Уже более года предпринимаются попытки найти компромисс с депутатским корпусом, с Верховным Советом…
Саша ничего не понимал. Дядька в телевизоре сначала показался ему смешным, а потом неприятным. Он подумал, что дед почему-то тоже не любит его.
– Большинство Верховного Совета идет на прямое попрание воли российского народа. Проводится курс на ослабление и в конечном счете устранение президента, дезорганизацию работы нынешнего правительства…
На кухню зашла бабушка, обеспокоенно посмотрела на экран, потом на деда. Подвинула стул, села рядом.
– А Ельцин – это наш король? – спросил Саша, покачнувшись на стуле.
– Вроде того, – ответил дед.
– А он рубит головы?
– Ему бы самому голову отрубить.
Саша не понимал, за что дед так не любит Ельцина. Может, за его противный голос? Он выглядел очень смешно, совсем не похоже на правителя: разве что на того забавного короля из старого фильма «Золушка». Но тот был добрый, а этот какой-то совсем непонятный.
Ельцин продолжал долго и скучно говорить. Саша не понимал ни слова, но, судя по тому, как внимательно дед и бабушка смотрели на экран, происходило что-то важное.
– Высшим
– Сволочь, – сказал вдруг дед.
– Не ругайся! – крикнул Саша.
Его так учила мама.
– Нет, Саш, тут можно ругаться.
Ельцин продолжал говорить. Почему дед так ругается на него?
– С сегодняшнего дня прерывается осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функции Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Заседания Съезда более не созываются. Полномочия народных депутатов Российской Федерации прекращаются…
– Вот же скотина, какая же сволочь-то, а, – повторил дед. Саша посмотрел на деда, на бабушку, снова на смешного, но противного дядьку Ельцина, который, как оказалось, что-то вроде короля в Российской Федерации. Ему стало тревожно – но не от того, что звучало по телевизору, а от того, с какими тревожными лицами дед и бабушка смотрели на экран.
– Обращаюсь к руководителям иностранных держав, зарубежным гражданам, к нашим друзьям, которых немало по всему миру. Ваша поддержка значима и ценна для России. В самые критические моменты сложнейших российских преобразований вы были с нами…
Вскоре Ельцин наконец закончил говорить, сказав почему-то напоследок «Спасибо».
Дед достал из кармана спортивных штанов пачку папирос и молча закурил.
Глава третья
Из книги Андрея Тихонова «На Калужский большак»
21 декабря 1941 года, деревня Пожарки
– Командиры взводов, построить личный состав! – раздалось откуда-то из глубины деревни, там, где стоял штаб.
– Первый взвод, ста-а-ановись! – крикнул лейтенант Старцев, вставая от костра и оправляя шинель.
– Второй взвод, ста-а-ановись! – подхватил командир у дальнего костра.
– Третий взвод… – прокричали издалека.
Бойцы поднимались, отряхивали снег с коленей, оправляли ремни, затягивали вещмешки.
Они построились рядом – Селиванов, Пантелеев, Игнатюк, Максимов и остальные. Сержант Громов осмотрел их, тревожно огляделся, тоже встал.
Из темноты к ним выходили две фигуры, обе невысокие, в серых шинелях. Лейтенант Старцев еще раз оправился, набрал воздуха, выкатил грудь колесом, рявкнул:
– Смир-р-рно! Равнение напра-во!
Все три роты, весь стрелковый батальон 837-го полка строился на окраине деревни. С другого края Пожарок уже стягивались на построение бойцы второго батальона.