Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди

Никулин Михаил Андреевич

Всматриваясь, минуты две постояли за кустами. Здесь охранников железной дороги считал сам Иван Никитич. Не веря себе, он спросил:

— Петро, неужели тут у них на десять километров осталось только четыре охранника?

— Я вижу четырех, — подтвердил Петя и, узнав от Ивана Никитича, что еще вчера на этом участке дороги фашистских охранников было восемь, спросил старого плотника: — А может, они четырех перевели туда, на восточную ветку?.. Может, они напугались вчерашнего взрыва за садом?

— Похоже на то. Теперь интересуюсь, Петро, в каком месте лучше,

безопасней переправляться через железную дорогу. Груз-то у вас будет немалый, а я, выходит, по-настоящему не смогу помочь. Мне ж надо будет уйти, чтобы предупредить, где у них теперь новые посты.

Из дальнейших слов старика Петя понял, что ни на двенадцатом километре, ни вблизи его переправляться через дорогу нельзя. На этом километре пропускали людей и тачки по счету. Сбиться со счета фашистские часовые никак не могли. Одна тачка, которая переправилась на эту сторону (ее везли четверо небольших ребят), уже ушла обратно с будыльями. Оставалась в прифронтовой полосе только их тачка. А вдруг к вечеру ее станут искать?..

— На четырнадцатом километре придется переправляться, хотя насыпь там высоковатая… Но зато оттуда куда ближе до Богатырской ямы, а вам там обязательно надо пробыть с тачкой до позднего утра, — подчеркнул Иван Никитич. — Дождаться там помощников из Мартыновки.

Петю снова начинали тревожить вопросы: где же Коля и Дима? Где тачка? Но старик был так деловит и озабочен, что Петя не решался его расспрашивать.

— А ну, всмотрись в дорогу к четырнадцатому километру. Значит, с горки под уклон, под уклон… Переедешь одну-другую лощину… Замечаешь?

Петя зорко всматривался, безмолвно кивая головой.

— От тех столбов, что во-о-он сереют, повернешь направо и потом прямо до лесозащитной полосы. Там, в полосе, сообразишь, где и как лучше переправляться. То, что сейчас видишь, ночью ногами будешь проверять, — заключил Иван Никитич и замолчал.

— Я запомнил дорогу… Хорошо запомнил. Скажите, а где же Коля и Дима? — спросил Петя.

— Да тут они. Сделали ошибку, исправляют ее, — недовольно отмахнулся старый плотник.

Недалеко под скатом к заливу просвистел паровоз. Длинный товарный поезд шел с Сортировочной станции на восток. В его составе было много платформ. На них везли к фронту танки, автомашины.

Старого плотника сразу покинули и поучительная разговорчивость, и наступившая за ней минутная задумчивость.

— Жди тут своих друзей, а я порыскаю по котловине.

* * *

Больше часа Петя сидел в ямочке за кустами, прислушиваясь и присматриваясь к окружающему. Он ждал Колю и Диму, но они не приходили, и не было никаких признаков, что придут. День уже клонился к исходу. Это заметно было по окраске косых лучей, прорывавшихся на полянку, похожую на длинный коридор, разделявший кустарники. На всем, что было в этом коридоре, — на низком потемневшем полынке, на бурых метелках бурьяна — лежал золотисто-лиловый отблеск, предвестник осеннего вечера.

«Почему их нет? Не случилось ли с ними чего плохого? Ведь наказал же Иван Никитич, чтобы я был осторожен. Он сказал,

что в Куницыне на постое мотоциклисты, эсэсовцы, что куницынские полицаи «сильно бдительные». А вдруг Колька и Димка наскочили на них?» — с грустным нетерпением думал Петя.

Но вот Коля и Дима появились в самом конце просвета между кустарниками. Дима тянул тачку за оглобли, а Коля шагал сбоку. Кругленький, толстенький и, наверное, уставший, он шел переваливаясь. Пете было впору крикнуть: ну что вы тянетесь, как неживые? Но чем ближе подходили к нему Коля и Дима, тем заметнее становилось, что они очень расстроены. И все же Петя, выскочив из ямки, поочередно обнял друзей и с шутливым укором сказал:

— Если бы знали, как я вас ждал, так немножко раньше приехали бы. Тоже мне друзья!

Друзья старались показать, что они также рады, но у них ничего не получалось.

Коля было улыбнулся и тут же вздохнул, оглянулся и сказал:

— Мы спешили… И мы не знали, что ты тут…

А Димка сказал:

— Быстрей тут нельзя, — и тоже вздохнул и осмотрелся.

— Вас не подменили? Вы это или другие? — удивился Петя.

Коля односложно ответил: «Мы», а Димка и вовсе промолчал.

— Вы не бойтесь, тут никого нет, — сказал Петя.

Димка не сразу спросил:

— А Ивана Никитича, сухонького дедка, что с нами хоронил Ивана Владимировича, тоже нет?

— Нет, но он скоро придет. А почему спрашиваешь про него?

— А потому, Петька, что он нам с Колькой вот тут задал горячую баню… такую, что мы чуть не сбежали, — объяснил Дима.

— И правда, что чуть не сбежали от этой бани, — добавил Коля, глядя своими «стосвечовыми» глазами куда-то вдаль.

— Кольке досталось больше… Ты, Колька, садись вот на это, — участливо проговорил Дима, расстилая по земле куцый мешок. Таких полумешков, заметил Петя, в тачке было несколько штук.

Дима Русинов всегда считался отзывчивым товарищем, но он никогда не был жалостливым. Глядя на то, как он с чисто материнской заботливостью разостлал мешочек и усадил на него Колю, Петя понял, что Кольке и в самом деле здорово досталось от старого плотника.

— За что же он вас? — обратился Петя к Букину.

— Он, этот дед, ушел из города раньше. Велел нам тачку как следует приготовить в дорогу. Тут встретил и начал делать осмотр тачке. Сразу одно колесо полетело туда, а потом другое — сюда!.. И как започемукал. Почему не смазана ось? Почему с правой стороны чека квелая? Почему мешочки плохо сшиты? И пошел, и пошел…

Умостившийся на тачке Димка недовольно заметил:

— Что не расскажешь Петьке, как дедок трепал мешки?.. Ну точно, как Зорик половую тряпку, а потом сунул их Кольке под нос. Я насилу сдержался, чтобы не кинуться на него…

— Ну что ты?! Кинуться на такого старика? Ты не думаешь, что говоришь, — удивленно усмехнулся Петя и стал утешать товарищей. А когда Коля и Дима немного повеселели, он спросил их: — Ну, а тачка у вас, друзья, здорово скрипела?

— И нечего тебе, Петечка, улыбаться. Ну, поскрипывала немного, — обиженно ответил Коля.