Поле биты - Вечность
Шрифт:
«Пора заканчивать разговор, — подумала Лена. — Веду с этим психом бесцельную беседу, а время идет. Надо все-таки узнать, что с ним произошло вчера, и прощаться».
— Может быть, вы ну хотя бы кратко расскажете о событиях вчерашней ночи?
— Ничего особенного не произошло! Ловил преступника в «Красной зоне», да налетел на мину-ловушку. Немного пострадал, — с легкой улыбкой, словно читая ребенку занятную сказку, начал рассказывать Владислав. — Тут, откуда ни возьмись, полиция! Представляете, ночью, посреди «Красной зоны» — полицейский патруль?! А потом, на удивление, карета «Скорой помощи» прикатила! Вытащили меня из машины, оказали первую медицинскую помощь
Лена, удерживая на лице остатки серьезного выражения, кивнула. «Прощай навек и подпись: твоя крыша!»
— А теперь, извините, но я вынужден попрощаться с вами — мне нужен отдых! — вежливо сказал Владислав, прикрывая глаза в знак того, что разговор закончен.
«Жаль, такой приятный парень, а несет полный бред!» — пожалела красавца Старостина и попятилась из палаты, опасаясь поворачиваться к больному спиной.
Уже в коридоре она решила как можно быстрее забыть об этом частном случае умопомешательства, но у стойки регистратора ее ждали уже знакомый детектив из участка и пожилой мужчина в белом халате, представившийся лечащим врачом пострадавшего.
— Вы говорили с ним? Что он вам сказал о причине взрыва? О своем оборудовании? О том, кто он на самом деле? — торопливо заговорил детектив.
— То, что он мне сказал, можно считать бредом сумасшедшего, по-моему, он настоящий шизофреник, — ответила девушка.
— Я бы не стал ставить столь поспешного диагноза, — вмешался в разговор врач. — Сегодня утром я осматривал этого пациента, и мне он показался совершенно психически здоровым. Он нормально реагирует на внешние раздражители, место своего пребывания и дату назвал правильно, проявил нормальный интерес к состоянию своего здоровья и, видимо, неплохо разбирается в медицине — вопросы задавал вполне профессионально.
— Cкажите, доктор, а на каком языке вы разговаривали?
— На английском, естественно. Уж извините, но на английском он говорит гораздо лучше, чем вы. К тому же прекрасно владеет французским и немецким — в этом я убедился сам. А также, по его словам, испанским, арабским и турецким. Этого я проверить не смог, так как этими языками не владею.
— Что он вам конкретно сказал о событиях этой ночи? — нетерпеливо заговорил полицейский. — перескажите, пожалуйста, даже если это была чушь, потому что с нами он говорить категорически отказался.
Весьма удивленная словами врача (псих-полиглот?), Елена не сразу услышала последний вопрос, и детектив повторил его. Старостина кратко пересказала весь бред о «Красной зоне», мине-ловушке и о героическом поведении полицейских. Детектив озадаченно хмыкнул и сказал:
— Действительно, бред. Восточная 13-я улица, на которой его нашли, — благополучный район. Откуда там взяться минам-ловушкам?! Но взрыв-то все-таки был! Док, а что вы скажете о физическом состоянии своего пациента?
— Сложные переломы обеих ног и легкая контузия от взрывной волны, но вот что удивительно — сегодняшний рентген показал, что кости уже хорошо срослись. Но вчерашний рентген и осмотр, который я проводил лично, говорили о том, что переломы свежие. А в чем, собственно, дело, офицер?
— Дело в том, док, что у нас возникло много новых вопросов. Поэтому мы бы хотели оформить задержание и забрать вашего пациента к себе.
— Это абсолютно невозможно, офицер! Рентгеновский снимок может оказаться ошибкой, а вчера, когда я накладывал гипс, его ноги представляли собой кровавое месиво. Я никому не позволю забрать больного до повторного осмотра.
— Хорошо,
— А что произошло, детектив, почему такая спешка? — вмешалась в разговор Лена.
— Час назад взорвалось одно из устройств, которое мы нашли в машине вашего соотечественника. Эксперту, попытавшемуся разобрать эту штуковину, оторвало руки. А сейчас, док, я хотел бы забрать тот костюмчик, в котором раненого привезли в больницу. Вот разрешение на изъятие.
Через десять минут формальности были улажены, и детектив прямо в коридоре стал рассматривать окровавленный комбинезон из матово-черной ткани, напоминающей шелк.
— Никогда не видел ничего подобного! — наконец сказал полицейский Старостиной, которая все время следовала за ним по пятам. — Здесь везде вшиты всякие микроэлектронные штучки, а материальчик хоть и мягкий, однако необычайно прочный — врачи «скорой» так и не смогли его разрезать, словно это кевлар. Даже в спецвойсках вряд ли найдешь что-нибудь похожее. А в вашей стране?
— Год назад я писала статью о спецподразделениях Российской армии, мне показывали разную технику, такого костюма мне не встречалось.
— Загадка за загадкой! Может быть, поговорите с ним еще раз?
— Я думаю, вряд ли он сегодня скажет больше. Может, завтра, когда он поймет, что помощи из посольства не будет, раненый станет посговорчивей.
— Хорошо, завтра, если это вас не затруднит, позвоните мне в десять часов.
Лена попрощалась с полицейским и, выйдя из больницы, потратила остаток дня на то, чтобы собрать информацию о Владиславе Аскольдовиче Косареве. Ее старания не увенчались успехом — человека с таким именем не существовало.
Чтобы развеяться, Старостина решила позвонить в Москву своей лучшей подруге Марии Качаловой. Мобильный был отключен, в редакции журнала сказали, что Качалова уволилась, пришлось звонить домой, но там ответили, что Мария в туристической поездке. Как раз в этот момент Маша пребывала в 1605 году, загружаясь в вертолет, чтобы лететь на поиски Михаила Суворова. [2]
Глава 2
На следующий день детектив из 26-го участка сам позвонил Елене и поинтересовался, планирует ли она визит к своему соотечественнику. Почувствовав в словах полицейского подвох, Старостина насторожилась.
— Что-нибудь случилось, детектив? — спросила журналистка.
— Дело в том, что ночью в лаборатории, исследующей аппаратуру вашего загадочного земляка, произошел новый взрыв. Опять при разборке рванула одна из хитрых штучек. На этот раз никто не пострадал. Эксперты сделали выводы из вчерашнего происшествия, и теперь все работы ведутся дистанционно. Утром я навестил в больнице нашего общего знакомого. И он опять отказался со мной разговаривать и потребовал представителя посольства. Тогда я показал ему бумагу из консульства с официальным отказом. Вот здесь и началось самое интересное — господин Косарев очень заинтересовался этой бумагой, причем, как мне показалось, особое внимание проявил к бланку и печатям, а не к содержанию. Потом пациент выразил желание ознакомиться с новостями. Я распорядился о телевизоре и свежих газетах. Вы бы видели лицо господина Косарева, когда в его палату принесли все это. Мне показалось, что вашего соотечественника хватит удар, настолько он растерялся, но быстро овладел собой. Ознакомившись с предоставленной информацией, Косарев попросил о встрече с вами.