Полёт одуванчиков
Шрифт:
Даша помнит свадьбу своей однокурсницы Тони. Тоня встречалась с парнем давно, сняли квартиру, стали жить вместе, она сделала два аборта — детей парень категорически не хотел. В конце концов, родители Тони «наехали» на парня — сколько можно девчонку мурыжить, ни баба, ни девка — простые люди оказались, без дипломатии.
Свадьба. Тоня в белом платье и воздушной фате. Даша не может избавиться от чувства, что смотрит шоу. Есть зрители, есть артисты. Надо непременно отыграть этот спектакль, ведь так долго готовились, потратились на декорации, костюмы и реквизит. Особенно потрясло Дашу венчание. Она всегда робко переступала порог церкви, потому что именно там ощущала в себе острое присутствие совести.
А Тонино венчание глумилось над этой тайной. Все будто сговорились, делали хорошую мину при плохой игре. Тайны нет, есть маскарад ряженных, есть злая ухмылка земного цинизма, который припёрся на этот праздник в грязных сапожищах и нагло топчет дорогой сверкающий паркет.
Вот почему так важно для Даши сохранить себя для этой тайны. Прийти на званый бал как подобает, с сердцем, готовым эту тайну принять. Кажется, Илья её понимает и тоже желает этого. Впереди у них прекрасная, цельная, не растраченная в мелководье удовольствий — жизнь.
— Мама, я буду счастлива с ним.
Мама опять гладит её по горячему лбу.
— Снова температура поднялась, дочка. Градусник, градусник сейчас принесу…
И уже в спину уходящей маме Даша посылает свою непростительную банальность:
— Он похож на викинга, мама! Его зовут Илья.
Как же соскучился Илья по детям! А уж дети — несказанно. Навозились, начитались, нарисовались, настроили из кубиков дворцов и замков. Проголодались.
— Сейчас будем объедаться. Кто больше съест, тот победил.
Илья жарит картошку. Вика ушла сразу же, как только муж переступил порог дома. Сорвала с крючка куртку и на выход. Не хочет видеть. Наверное, это даже лучше, когда внутри у Вики всё клокочет, любой разговор оборачивается скандалом. Прошло три месяца, как Илья ушёл из дома. Но Вика всё та же — агрессивная и злобная. Уверена, что он оставил её ради женщины, переубеждать бесполезно. Да и как переубеждать, когда теперь действительно — из-за женщины. За это время Илья понял окончательно: Даша — его судьба. И за своё малодушие он может заплатить большую цену — потерять её. Если Даша узнает, что Илья женат, она сделает всё, чтобы исчезнуть из его жизни. А куда он без неё теперь, когда всё пространство души занято одной только ею, прекрасной девушкой с катка. Он не ожидал от себя такой глубины чувств. Думал, жизнь проще, циничнее, а Даша подняла его на такую высоту, что он, пригласив её на обед, боялся за руку тронуть. Что такого особенного в ней? Много думал, да не додумался. Ведь не красавица, такая пройдёт мимо и даже не удостоится мужского любопытного взгляда. А вот проросла в Илье благоухающей веткой сирени. Вот как он определил её для себя: ветка сирени. Вычурно, не по-мужски, а возник образ и оказался верным.
Вот-вот уже быть весне, скоро зацветёт сирень, в мае она уже вовсю благоухает, поедем за город, наломаю я Даше большой букет, спрячет она в нём своё счастливое лицо, а мой фотик защёлкает, застрекочет как пулемёт. Даша и сирень, сирень и Даша. Но до сирени ещё надо дожить, и, самое главное, объясниться.
Илья потёр виски. Да, ситуация… Картошка поджарилась, сейчас буду кормить детей. Прежде чем прийти Вике, позвонит соседка: «Илюш, позови Вику». Тут же
Пора собираться. «Приду домой, сразу позвоню Даше. Отсюда звонить — вроде как врать. Какие мы честные, — засвербила мысль, — врать не хотим, а сами заврались по уши и как выбраться из вранья, понятия не имеем. А что, если прямо сегодня выложить Даше всё как есть? Я женат, но от жены ушёл, больше к ней не вернусь. У меня дети, я их не брошу и буду любить, как и наших будущих детей. Выходи за меня замуж, Дашенька. Нет, так нельзя. Дашу надо подготовить. Моё объяснение для неё удар. Вот ведь как погано получается, люблю человека и наношу ему удар. Да, заврался».
Он шёл по вечерней уже Москве шагом деловым и быстрым. Так ходят москвичи, по-другому не получается. Москва диктует свой ритм, свою походку, попробуй, пойди по Москве вразвалочку. Илья никуда не спешил. Представлял, как он возвращается с работы, а дома его ждёт Даша. Фартучек весёленький, сама колокольчик: «Илюш, что я тебе расскажу…»
Даша рассказывает, а он выгружает сумку — купил по дороге продукты. Банальная картинка семейной жизни, а такая желанная.
Вот он и дома. После недели жизни у Петровича, дай ему Бог здоровья, Илья снял себе небольшую квартирку в Выхино. Сюда он и пригласил Дашу на обед. Она, конечно, ни о чём не догадалась. Тем более, что он предусмотрительно снял со стены большую старую фотографию хозяев. На ней дама в глухом чёрном платье и с пышной причёской, усатый офицер с вытаращенными глазами и девочка — копия дама. Даша, если не убрать, начнёт расспрашивать. Отнёс фотографию на балкон, отвернул её к стеночке и заставил для верности пустыми трёхлитровыми банками. Но всё равно получилась маленькая заминка. Даша попросила показать семейный альбом:
— Я так люблю смотреть семейные альбомы! У нас их много, разложены по годам: я совсем кроха, побольше, школьница, есть, где папа с мамой совсем молодые. Я тебе обязательно покажу.
— А у меня нет альбома. Сапожник без сапог, сама знаешь…
— Я тебе подарю. Большой, красивый, сейчас такие альбомы продаются, глаз не отведёшь.
— Хорошо, Дашенька, подари.
Вот теперь, дома, он звонит, наконец, Даше.
— Я немного приболела. Температура… Мама заставила сходить в больницу. Дали больничный, отлёживаюсь.
— Дашенька, я так соскучился.
— Я тоже, Илья. А у меня новость. Я сказала маме…
— Что сказала?
— Что у меня есть ты!
Самое время сейчас поехать к Даше, накупить разных вкусностей, фруктов, она очень любит мандарины, особенно абхазские. Накупить абхазских мандаринов и к ней. Сесть на краешек кровати, погладить по голове, напоить чаем. Но ехать к Даше — это уже почти сватовство. «У меня есть ты!» Раз мама знает обо мне, то мой визит она расценит однозначно. Но он не может явиться в Дашин дом, не сказав ей всю правду. Значит, враньё продолжается…
— Попробуй заснуть, Дашенька, лучшее лекарство — это сон.
Даша примолкла. Илья так хорошо её чувствовал, что сразу понял: конечно, она хотела, чтобы он её навестил. «Дашенька, я не могу, я запутался, Дашенька…» — чуть не сорвалось с языка.
— Хорошо, ты завтра, как проснёшься, сразу звони. Договорились?
Перед сном Илья думал о вранье. О разрушающей силе обмана. Единожды солгав… Вот почему это страшно — единожды солгав. Потому что за этим «единожды» последует второй, третий, сотый раз. Обман подчинит себе человека, сделает его малодушным, заставит хитрить и приспосабливаться. Если бы тогда, на катке, сразу он сказал Даше правду! Как борзая помчался бы сейчас в её дом, и к абхазским мандаринам добавил бы роскошный букет роз для Дашиной мамы: «Я прошу руки вашей дочери».