Политическая история Римской империи

Циркин Юлий Беркович

Как и Адриан, Антонин стремился быть «мирным» императором. Действительно, в его правление в Риме, Италии и на основной территории Империи было спокойно, но это не означает, что войны обошли стороной государство. Хотя сам Антонин постоянно оставался в Риме, его полководцы неоднократно вступали в сражения.

Вторжение северных британцев в римскую часть острова привело к новой войне в Британии. В 139 г. ее наместником был назначен опытный командир Кв. Лолий Урбик. В ответ на вторжение северян он перешел в наступление. Чтобы оградить римскую провинцию от повторных вторжений с севера, Антонин построил еще один вал на границе этого нового завоевания и в более узком месте острова, в 120 км к северу от вала Адриана. Были возведены новые и реконструированы старые укрепления и в других местах, что ясно говорило о нарастании внешней опасности.

На Дунае римляне воевали с аланами, квадами и некоторыми другими народами. Дважды, в 142–143 и 157 гг., шли войны в Дакии. Победы

дали возможность римлянам назначить квадам нового короля, что превращало это племя в клиентское. Из-за спора вокруг Армении римляне снова столкнулись с парфянами. В Армении тоже появился новый царь, назначенный императором. Иберский царь Фарсаман сам предпочел прибыть в Рим и заявить о своем подчинении. Начиная со 145 г. на римских монетах все чаще появляются военные мотивы.

Неспокойно было и в некоторых провинциях. Так, наместник Мавретании Т. Варий Клемент подавлял очередные беспорядки в своей провинции. Мавретания, с которой граничила территория свободных берберских племен, вообще была предметом беспокойства императорского правительства, в том числе правительства Антонина Пия. Обе Мавретании (Тингитанская и Цезарейская) были в обычное время прокураторскими. Но в 40-х гг. Антонин был вынужден назначить специального легата сенаторского ранга Уттедия Гонората, поручив ему, как кажется, власть в обеих провинциях. Окончательно война в этом регионе завершилась только около 150 г. или немногим позже после направления сюда новых подкреплений.

Беспорядки вспыхивали и в Египте. В Риме и провинциях возникали заговоры, направленные против Антонина. Такой заговор, возглавляемый неким Корнелием Присцианом, возник, например, в Испании. Присциан был обвинен в стремлении к тирании. Речь, по-видимому, шла о попытке вооруженного выступления против Антонина. Также в стремлении к тирании был обвинен Ацилий Тициан^[114].

Значительное внимание император уделял провинциям и провинциальным городам. Антонин Пий упорядочивал управление, делал упор на вопросах финансов и налогов, много заботился об укреплении городов, которым угрожала внешняя или внутренняя опасность, и, что было очень важно, стремился полностью включить провинциальную элиту в правящий слой Империи. К этому времени провинциальная политика предыдущих императоров привела к тому, что значительная часть населения Империи уже обладала римским или латинским гражданством, делавшим римскими гражданами тех, кто в своих общинах занимал выборные должности. В результате понятие «римский народ» столь расширилось, что теряло свою важнейшую черту — противопоставление господствовавшего народа остальному населению. Римский народ переставал быть элитой государства, а становился его населением, что вело к созданию новой элиты, в которой провинциалы занимали бы значительное место. Несмотря на свой подчеркнутый консерватизм, Антонин Пий должен был предпринять значительные шаги в этом направлении.

Законодательство Антонина выделяет две группы граждан: более почетные (honestiores) и более низкие (humiliores). Оба термина использовались и раньше, но не имели юридического значения. Теперь же они стали юридическим обозначением двух резко разделенных групп граждан, что было закреплено законодательно. К первой относились сенаторы, всадники, декурионы (члены выборных советов в италийских и провинциальных городах римского и латинского права), магистраты этих городов, ветераны, ко второй — остальные граждане. Люди, принадлежавшие к этим группам, оказывались в разном отношении к закону. Так, за одно и то же преступление «более низким» грозила смертная казнь, а «более почетным» — изгнание, одним — жестокая (так называемая квалифицированная) казнь, другим — простая и т. д. «Более почетных» нельзя было ссылать на каторгу в рудники, а «более низкие» могли быть распяты на кресте или брошены на растерзание диким зверям. Это юридическое деление граждан резко противоречило одному из основных принципов античного общества — юридическому равенству граждан.

Появление такого законодательства говорит о первых симптомах кризиса античного мира. В правление Антонина обнаружился еще один его симптом — в городах появились отказы от занятия тех или иных почетных должностей, к которым еще недавно так страстно стремились. При преемниках Антонина симптомы кризиса становятся все отчетливее. Однако, прежде чем говорить о кризисных явлениях, рассмотрим характерные черты позднего принципата.

Основные черты позднего принципата. Поздний принципат сохранил основные черты политического строя, установленного Августом, но стал новым этапом его развития. В результате гражданской войны 68–69 гг. и последующих реформ в системе принципата произошли важные изменения.

Власть принцепса по-прежнему основывалась на соединении imperium, potestas и auctoritas, но эти три ее составляющие качественно изменились. В условиях гражданской войны особенно возросла роль военного фактора, и это привело к увеличению значимости императорского элемента. Из преемников Августа только Нерон, и то не сразу, принял имя Imperator, да и использовал он его лишь спорадически.

А после него все принцепсы включали это слово в набор своих имен. Постепенно это понятие начало даже затмевать (но не вытеснило) понятие «принцепс». В нем особенно ясно и четко выражался силовой момент власти главы государства, хотя и не обязательно связанный именно с армией. Меньше, пожалуй, изменилось понятие potestas. Поив этом случае можно говорить, что на фоне полномочий императора полномочия магистратов почти отошли на задний план, превратившись по сути в пустую, пусть и почетную, формальность. Больше власти сохранилось у промагистратов, но и они на деле целиком и полностью подчинялись императору. А наиболее значительно изменилось содержание auctoritas. «Авторитет» был основан теперь не на происхождении, хотя бы и косвенном, от Цезаря и Августа, а на обладании властью независимо от способа прихода к ней. Отныне важны были не столько личность принцепса и его семейные связи, сколько его положение во главе государства. Принципат становится не «семейным делом» Юлиев-Клавдиев, а самостоятельным политическим институтом. Хотя имена Цезарь и Август входили в набор практически всех следующих принцепсов, на деле они, оторвавшись от своей родо-фамильной основы, превратились в титулы. Августом обычно становился правящий император, а цезарем — его наследник, а позже в некоторых случаях и соправитель, игравший, однако, меньшую роль.

Такое положение принцепса, его отделение от правящего рода парадоксально сочетается с усилением династийности в преемственности власти. Веспасиан передал власть своему старшему сыну Титу, а тот, поскольку не имел сыновей, — своему брату Домициану. В эпоху Антонинов трон наследовал не родной сын, которого ни у кого, кроме предпоследнего императора Марка Аврелия, не было^[115], а наиболее заслуженный, с точки зрения правящего императора, человек, уже занимавший различные ступеньки карьеры, но оформлялось это как усыновление, т. е. введение наследника в правящую семью. Таким образом, принципат делал еще один шаг к превращению в «нормальную» монархию.

Принцепс был пожизненным высшим гражданским, военным и культовым должностным лицом. Он являлся главой государства, верховным главнокомандующим, верховным жрецом, мог издавать различные распоряжения, имевшие силу закона, и сам эти постановления и законы исполнял. Вообще-то, принцепс был освобожден от действия закона, но общественное мнение считало хорошим того главу государства, кто следовал законам, и тираном — нарушавшего их. Принцепс — первый гражданин и первый сенатор. Принципат возник в результате концентрации в руках одного человека различных магистратских и промагистратских полномочий и передачи ему ряда функций народа и сената. Важнейшую роль в этом конгломерате полномочий и функций играли империй, дававший высшую военную власть; трибунские полномочия, дававшие право вносить законопроекты и позволявшие реально контролировать все государственные органы; права цензора, дававшие принцепсу возможность контроля за сенатом и всеми гражданами; пожизненное проконсульство, делавшее его высшим администратором всего государства; положение верховного понтифика, ставившее его на вершину жреческой иерархии. Часто император занимал пост консула. Принцепсу обычно присваивалось звание «отца отечества»^[116]. Ранее просто почетное звание, выражавшее восхищение заслугами человека, теперь оно делало императора всеобщим патроном, устанавливая между ним и всем населением империи патроно-клиентские отношения: император выступал как высший патрон, а все остальные жители государства (кроме, разумеется, рабов) являлись его клиентами. Но собственно магистратом принцепс не был, так как в принципате отсутствовали такие важные принципы магистратуры, как временность, коллегиальность и ответственность.

В принципе, полномочия императора были пожизненными, но не наследственными. Этот пост сначала воспринимался как чрезвычайный, но скоро стал совершенно нормальным и постоянным. Однако каждый новый глава государства получал свои полномочия от сената, а принцепс мог назначать только наследника своего имущества. На деле же последний становился и наследником его власти. Чтобы избежать возможных недоразумений, императоры еще при жизни своим предполагаемым наследникам давали отдельные императорские полномочия, особенно трибунскую власть, а порой и официально делали их своими соправителями (и проводили эти решения через сенат), а те уже после смерти предшественника автоматически брали на себя всю власть. Наследник обычно являлся и главой всаднической молодежи — princeps iuventutis. Теоретически сенат мог и отрешить принцепса от власти, но такое случилось всего лишь один раз — в 68 г., когда в условиях начавшейся гражданской войны стало ясно, что Нерон потерпит поражение, и до времени «военной анархии», о которой пойдет речь позже, такого более не случалось, как бы сенаторы к правящему императору ни относились. После смерти принцепса сенат мог его обожествить или, наоборот, осудить его память. Последнее вело к вычеркиванию имени осужденного из всех официальных актов, включая почетные надписи, разрушению статуй и других памятников и даже иногда к перечеканке монет.