Политико-правовые взгляды западников в России в XIX веке: взаимосвязь политической идеологии и правопонимания

Руденко Дмитрий Викторович

Новые публикации подтверждают приверженность Чаадаева естественно-правовой идее о существовании «предвечных» законов, в соответствии с которыми действует выработанное человеком политическое или нравственное законодательство. Если человеческие законы не соответствуют тому вечному и объективному началу, «в силу которого совершается или должно совершаться явление на своем пути к возможному совершенству»²⁸, то они уже не могут именоваться законами. Беда же России в том, что русский народ «признает лишь право дарованное и отметает всякую мысль о праве естественном…идеи законности, идея права для русского народа бессмыслица…»²⁹.

Рассуждения Чаадаева о праве и правовых проблемах отличает прогрессивность и необыкновенная глубина понимания.

Чаадаев, поддерживая либеральный пафос своих предшественников, выступал против самодержавно-крепостнических порядков царской России.

Однако, дать общую оценку идеологической составляющей его политико-правовых взглядов Чаадаева непросто. Главная трудность состоит в том, что Чаадаев противоречив.

По вопросу о форме правления можно сказать, что для Чаадаева вообще не имеет значения форма правления – лишь бы «человеческий ум приобрел свою наивеличайшую энергию», а люди не замыкались в глуповатом благополучии и блаженном самодовольстве. Но в этой степени, в какой можно говорить о предпочтениях мыслителя, более всего, по нашему мнению, взгляды Чаадаева созвучны тому образу правления, который ориентируется на наилучших, избранных и отвергает непосредственное волеизъявление народа. «У меня нет демократических замашек, – заявляет Чаадаев, – и я никогда не искал благорасположения толпы…»³⁰.

Наиболее правильной, на наш взгляд, остается характеристика Чаадаева как Просветителя. В этом качестве ему свойственны такие западнические либеральные идеалы как объективное стремление к всеобщей справедливости, последовательная неприязнь и непринятие феодально-абсолютистских учреждений и крепостного права. В то же время Чаадаев старался преодолеть узость и слабость классического просветительства. Отсюда – меньшее внимание к формам правления и к отраслям законодательства.

Нельзя однозначно говорить о значении взглядов Чаадаева для дальнейшего развития либеральных идей в силу того, что в николаевской России после восстания декабристов подобные убеждения утаивались. Размышления Чаадаева о роли и судьбах церковной жизни на православном Востоке и католическом Западе были подхвачены и продолжены Вл. Соловьевым. Некоторые его взгляды и оценки были усвоены в народничестве через посредство Герцена, особенно мысль о своеобразных свойствах русского народа, делающих его предрасположенным к ускоренному усвоению положительного опыта, накопленного Западом в области культурной и политической. Чаадаев верил в блестящее будущее своей России, он связывал его с западным (капиталистическим) путем развития. «Я держусь того взгляда, – пишет он, – что Россия способна к необъятному умственному делу; ее задача – дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе»³¹.

Нельзя отрицать и умалять значение предания Чаадаевым нового импульса западническому политико-правовому течению в России. Вслед за Сперанским и декабристами некоторые его либеральные ориентации в духовной и светской сферах общественной жизни внесли весомый вклад в идейно-теоретический запас западников.

Как говорилось выше, после восстания декабристов против самодержавно-крепостнического строя в России начался период реакции, сопровождавшийся усилением цензуры, ограничением политической и гражданской свободы. С этого момента идейно и политически сформировалось антимонархическое общественное движение, и противостояние монархии и интеллигенции стало постоянно действующим фактором общественно-политической жизни, сыгравшим роковую роль в русской истории.

Одним из самых ярких представителей антимонархического движения в России был Александр Иванович Герцен. Глубочайшее впечатление, с точки зрения формирования политико-правовых ориентиров в жизни, на молодого Герцена произвело выступление декабристов

против царизма с оружием в руках.

Основным направлением творческой деятельности Герцена стала разработка концепции «русского социализма», заключавшейся в стремлении переделать общественный строй с целью устранить неравенство классов и поднять благосостояние народных масс.

Однако, в работах Герцена имеется много положений, вызывающих определенный интерес для исследования вопросов разработки им концепции западнического либерального мировоззрения. Свидетельством тому является тот факт, что в политико-правовых взглядах Герцена самым стабильным элементом была защита прав человека. Историческое развитие, по мнению Герцена, идет постепенно как в направлении расширения круга лиц, пользующихся свободой и всеми политическими гражданскими правами, так и расширения сферы свободы каждой личности, освобождения ее от невежества, собственных и общественных предрассудков, религии и веры в незыблемость существующих общественных порядков. Особенно примечательно мнение Герцена, что рабство является шагом к свободе, необходимым и неизбежным.

Герцен критически относился к современному ему феодальному и буржуазному государству и праву, указывая на бесправие народа в России, злоупотребления чиновников и притеснения со стороны царской власти. Был сторонником ликвидации крепостного права.

Герцен был сторонником избирательного права, общего для всех сословий. Он считал, что из среды крестьян выйдут прекрасные народные представители, ведь не в парламентском красноречии дело, а в том, чтоб народ мог отстаивать свои интересы.

Отличительной чертой его взглядов на государство было то, что он отвергал просветительский подход к государству.

Для Герцена государство не продукт общественного договора, соглашения, а орган насилия, призванный удерживать людей в покорности и подчинении. Везде, где только появляется власть, там «вооружают целые толпы тунеядцев, строят суды и стращают виселицей, строят церкви и стращают адом»³².

Герцен обстоятельно останавливается на выяснении характера и содержания монархии и республики. Абсолютную монархию он считает формой государства, выражающей меру народного несовершеннолетия, неспособности трудящихся масс к самоуправлению. Она держится на божественном праве, выставляя себя «добрым пастырем», а людей – «послушным стадом».

Что касается конституционной монархии с ее «всеобщей подачей голосов» и «нелепым разделением властей…при религиозном понятии и представительстве, при полицейской централизации всего государства в руках министерства», то это «такой же оптический обман, как равенство, которое проповедовало христианство»³³.

Не мене строг Герцен к республиканской системе. Хотя ей «присущ элемент движения, перемены и, следственно, – надежды», тем не менее она никогда не бывает прочной и «всегда может сделаться монархией или, еще лучше, подпасть под деспотическую власть шута или солдата, под самовластие предательского, но самодержавного собрания, под гнет продажного министерства и его агентов». И это тем вероятнее, что республика есть «гражданское устройство, защищающее только собственность», ради которого готово «опустить курок по первой команде»³⁴.

Единственной формой правления, которую признавал Герцен, являлась «социальная республика». При этом речь идет скорее не о форме правления, а о форме организации общежития, в которой действительно обеспечивается дело народа, общее благо. Поэтому он проводил различие политической и социальной республики, считая подлинной республикой только социальную, рассматривая ее как подлинную свободу и настоящее равенство.

В целом же можно сказать, что в концепции Герцена проблемы государства, права, политики рассматривались как подчиненные главным – социальным и экономическим проблемам.