Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Да что вы! Здесь один ваш сын и живет, а мы так, в гости приехали, – пояснил Виктор.
– Один? – обалдело спросил отец. – Да зачем ему одному такие хоромы?
– Положение обязывает, не может же он в коммуналке жить, – объяснил Дмитрий.
– Это какое же такое у него положение? – удивился Степан Алексеевич. – А то Лева нам ничего не говорил, сказал только, что они с Колькой работают в московском представительстве какой-то сибирской фирмы, а сейчас сын приболел, вот он и приехал к нам, чтобы во всем разобраться.
– Вообще-то Лев Иванович полковник полиции, –
– Вот ведь тихушник! – помотал головой Степан Алексеевич, укоризненно глядя на Гурова, на что тот с якобы смущенным видом развел руками. – Объехал нас на вороных! Нет, надо было у тебя еще дома документы проверить, а то мы до того обрадовались, что сын нашелся, что и не подумали об этом.
А вот Гурова очень заинтересовали слова «живет один», и он вопросительно посмотрел на Погодина, но тот только ответил ему невинным взглядом – не иначе как мстил за его же, гуровское, молчание. Дождавшись, когда родственники Николая Степановича разойдутся по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок, Лев Иванович подошел к Погодину и поинтересовался:
– Я так понимаю, что в доме не осталось ни следа от Ларисы Петровны и ее детей?
– Правильно понимаете, – кивнул Леонид Максимович.
– А как к этому отнесется Николай Степанович? – поинтересовался Лев Иванович. – Вы уверены, что он это одобрит?
– Отнесется правильно, – уверенно ответил Погодин и поправился: – Теперь уже относится правильно.
– Значит, за время моего отсутствия здесь что-то произошло, так что же? Вы смогли убедить своего друга, что он ошибся в Ларисе Петровне, и он вам поверил? Или? – Лев Иванович взглянул Погодину прямо в глаза.
– Или, – усмехнулся Леонид Максимович. – Нашелся человек, который ему мозги прочистил. А уж теперь, когда вы его семью нашли, Колька быстро на поправку пойдет.
– Значит, приворот с него сняли? – со знанием дела спросил Гуров.
– А мне говорили, что городские в подобных вещах не разбираются, – опешил Погодин, явно не ожидавший от Льва Ивановича такой осведомленности.
– Так городские тоже разные бывают, – значительно произнес Гуров.
– Ну-ну! – хмыкнул Леонид Максимович и предложил: – Пошли завтракать, что ли? Вот уж отъемся за все те дни, что как на иголках жил, и кусок в горло не лез!
– Подождите, скажите сначала, Григория взяли? – спросил Лев Иванович.
– А то! – воскликнул Погодин. – Я так думаю, что он все больницы обзвонил, пока не напал на ту, где Колька лежал. Ну, поинтересовался Гришка, как тот себя чувствует, а ему в ответ, как мы велели: помер, мол. Только Кольки там уже не было – мы его в частную клинику перевезли, так надежнее будет. Вот возле психушки, где Лариска лежала, мы его и встретили ласково, – выразительно сказал он. – Так что правы вы оказались. Только шел он туда не вытаскивать сестру, а кончать – видно, не нужна она ему больше стала, – и объяснил: – Шприц у него в кармане большой был, на десять кубиков, как они говорят, а в нем пенициллин. А у стервы этой на него, оказывается, аллергия страшная, так что померла бы Лариска, как пить дать.
– Ну да, обнял бы он ее по-родственному,
– И даже обыск провели, а там много чего любопытного оказалось, – многозначительно сказал Леонид Максимович.
– В том числе и завещание Ларисы, что ее наследниками являются Григорий и дети, причем в равной степени, так? И, как и в завещании Савельева, степень родства с Григорием не указана, – сказал Гуров.
– Да, – растерянно подтвердил Погодин. – А это что-то значит?
– Все расскажу, ничего не утаю, – пообещал Лев Иванович. – Надо будет мне все, что вы нашли, посмотреть, а потом с Григорием поговорить. Или с ним уже кто-то беседовал и он для дальнейшего общения больше непригоден?
– Ну, зачем вы так? – укоризненно произнес Леонид Максимович. – Помять мы его, конечно, помяли. А как же иначе, если он, паскуда, отстреливаться решил?
– Никого не ранил? – воскликнул Гуров.
– Бог миловал! – Погодин перекрестился. – А разговаривать с ним никто не разговаривал – вас ждали. Хотели мы, чтобы Стаc его допросил, да он отказался, сказал, что, мол, Гуров это дело начал, так ему и заканчивать, он, дескать, лучше знает, как того колоть.
– Станислав Васильевич, – по-деловому обратился Гуров к Крячко. – Что вы уже успели выяснить?
– Пистолет, с которым его взяли, тот же самый, и пули – один в один те же, – начал перечислять Крячко. – Сотовый Ларисы мы через частое сито пропустили, и оказалось, что общалась она с Григорием постоянно, только он у нее под именем «Марина» числился. Его сотовый мы тоже прошерстили, но там ничего любопытного не нашли, и Лариса была у него записана под собственным именем. Пальчики мы Гришке откатали, и их сейчас по всем базам пробивают, а сам он в розыске раньше не находился. А беседовать я с ним действительно не стал, потому что из-за недостатка информации это пользы бы не принесло, а вот он из моих вопросов мог что-то для себя выяснить и подготовиться к беседе с вами.
– Резонно, – согласился Лев Иванович.
Крячко на это просто пожал плечами, а потом, повернувшись, пошел в дом, и Гуров, глядя в спину друга, сокрушенно покачал головой – видно, он его действительно основательно достал. Решив, что чуть позже обязательно объяснится со Стасом и даже извинится, если потребуется, Лев Иванович тоже направился в столовую, а Погодин пошел рядом с ним.
Оглядев ломившийся от изобилия стол, Степан Алексеевич укоризненно заметил:
– Ну и чего вы ради нас так потратились? Мы люди простые, к разносолам не привыкли.
– Брось, Лексеич, – успокоил его Юрий. – Здесь всегда так едят.
– Что, каждый день? – потрясенно спросил Савельев-старший.
– Нет, три раза в день, – объяснил ему тот.
– Это чем же себе Колька на жизнь зарабатывает? – Степан Алексеевич, с самым решительным видом отложив вилку, потребовал немедленных объяснений. – Если он чего мухлюет, так мы сей же час соберемся и домой вернемся. У нас в роду жуликов никогда не было.
Услышав такое, Наталья Николаевна гневно воскликнула: