Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Ну да! – подтвердила та. – Она в Тимура влюбилась по уши, вот и попросила меня узнать у него, как он к ней относится. А как я ей отказать могла? Лучшая подруга ведь! Я и поговорить-то с ним постаралась так, чтобы ты не узнал. А тебе кто-то все-таки рассказал.
– Ну ты же мне все еще тогда объяснить могла! – воскликнул Савельев.
– А ты мне хоть слово вставить дал? – возмутилась Светлана. – Обругал меня на чем свет стоит, и все.
– А ты помнишь, что мне сказала? Что я тебе не муж, чтобы приказывать, как ты себя вести должна, – напомнил женщине Николай Степанович. – И это после всего того, что между нами было!
– Мама! Отец! – не выдержал
– Значит, ты и правда считаешь меня своим отцом? – дрогнувшим голосом спросил Савельев.
– А как не считать, если она всю жизнь только о тебе и говорила, все вспоминала, какой ты. Ее несколько раз замуж звали, а она не соглашалась, верила, что вы когда-нибудь снова встретитесь. Она тебя все эти годы ждала. Я все ваши истории столько раз слышал, что уже наизусть знаю. Да и бабушка мне о тебе рассказывала, и фотографии показывала. Так что можно считать, что ты наконец-то вернулся домой из долгой и далекой командировки.
– Степа, скажи еще раз «отец», – смущенно попросил Савельев.
– Да ладно тебе, папа, наговоримся еще, – не менее смущенно произнес парень.
Глядя на счастье этой воссоединившейся, чего уж скрывать, исключительно благодаря Гурову, семьи, Лев Иванович почувствовал себя лишним и, пробормотав:
– Ну, не буду вам мешать, – тихонько вышел в коридор.
Стоявшие там мужики тут же бросились к нему, и лица у них были взволнованными.
– Как там? Как Колька?
– Рыдает от счастья, – коротко ответил Лев Иванович.
– Слава тебе господи! – переглянувшись, дружно сказали они и почти одновременно перекрестились.
А Гуров, глядя на них, уже не думал о том, что когда-то ему были несимпатичны эти недавно вышедшие из леса мужики со своими полууголовными замашками. Черт с ним! Все не без греха! Главное же, что, когда в беду попал один из них, они, не раздумывая и не считаясь с затратами, сделали все, чтобы его спасти. А ведь не появись его родные: мать с отцом, сестра со своей семьей, сын и Светлана, которая обязательно в самом скором времени будет его женой, – Савельев опять изменил бы завещание, составив такое, какое было до Ларисы, то есть, что его наследниками снова станут его друзья. А вот тем было наплевать на деньги, и сейчас, видя, как он счастлив, они были еще более счастливы, чем он. Прав был Стаc – они настоящие мужики.
– А не пора ли нам послушать, как же вы сумели Савельевых найти? – прервал размышления Гурова Погодин. – Да и обо всем остальном тоже. Так что поехали-ка мы все домой, сядем рядком да поговорим ладком. Да и выпить в этом случае не грех – не каждый день давно потерявшиеся люди встречаются.
– Пора, – согласился Гуров. – Только как они, – он кивнул на дверь, – обратно доберутся?
– А я батю предупредил, что машины их будут ждать внизу столько, сколько надо, – ответил Леонид Максимович.
И, словно услышав его слова, в коридор вышел Степан Алексеевич. Он озадаченно чесал затылок и о чем-то напряженно думал.
– Батя, ты чего? – спросил Савельева-старшего Погодин.
– Я так мыслю, Леня, что за вещами бы съездить надо – мать-то со Светкой отсюда теперь никакой силой не оторвать, а Степку Колька сам не отпустит – вцепился в него, как черт в грешную душу. Надька с Антохой обязательно что-нибудь напутают. Значит, мне придется.
– Не вопрос, батя, – успокоил мужчину Виктор. – Пошлем с тобой парней на машине, они все погрузят, а тебе останется только пальцем показывать, что куда класть.
–
– А он-то тебе зачем? Мебель, что ли, перевозить решил? Так у Кольки в доме все есть, а чего нет, так купит. Чего старье-то тащить? – удивился Погодин.
– Старье? – возмутился Степан Алексеевич. – Да мы ведь, когда из родного дома тайком бежали, так много ли с собой увезти могли? Кто же думал тогда, что это навсегда? Мы же думали, что только на время. Потому и родню Светкину в наш дом переселили, чтобы не разграбили его, а вроде как им на сохранение оставили – у них-то хибара совсем плохая была.
– Так это ее родню тогда вырезали? – спросил Александр.
– Ее, – хмуро подтвердил старик. – Всех до единого, даже детей не пожалели, а девок еще и снасильничали перед этим. Да они не первые уже были. Эти же сволочи тогда хуже зверей лютых были, что крови попробовали и уже остановиться не могут. Мы потому и сбежали, что и Надька на руках, и Светка со Степкой. А Светкины-то ни в какую уезжать не хотели, все не верили, что до такого дойти может, вот и полегли все. Да и выскочили-то мы тогда только потому, что с матерью на железке работали, вот я и договорился с людьми. А куда ехать-то? Родни же здесь никого не осталось. Как наши деды в свое время туда работать уехали, так там и осели. Ну, дали нам, как беженцам, комнату в бараке, а там стены облезлые, окно на соплях держится, печка почти не греет, полы до того сгнившие, что по ним и ходить страшно, а еще крысы шныряют размером с кошку. И стал я эту комнату обустраивать: работник-то я был один, мать помогала, конечно, а Светка все со Степкой возилась – болеть он начал. О Надюхе и речь не шла, хотя тоже помогать рвалась. Собрали мы по сердобольным людям кое-какое барахлишко и стали жить. Мать со Светкой на полу на матрасе спали, может, и после покойника, я – на голых досках, Надька – на ящиках, а Степка – в корзине старой. Так что все, что у нас сейчас есть, я вот этими собственными руками либо сделал, либо починил, потому что, не скрою, все мусорки по окрестностям облазил и все, что сгодиться могло, в дом тащил, чтобы до ума довести. А ты говоришь рухлядь! – возмущенно уставился Савельев-старший на Леонида Максимовича, а потом, немного успокоившись и подумав, вынужден был согласиться: – Хотя рухлядь, конечно. Но ведь и память же.
– Вот добрым людям все это и раздай, – посоветовал Погодин. – Мало ли горя на свете? О прошлом забывать, конечно, не следует, но и цепляться за него не стоит. У вас теперь новая жизнь начинается, так чего его туда тащить? И еще – сына ты этим барахлом не позорь, не по чину ему, чтобы по углам всякое старье стояло.
– А может, и прав ты, Леня, – согласился Степан Алексеевич. – Так получается, что там и забирать-то нечего, потому что мать все фотографии с собой привезла, чтобы Кольке показать. Но вот уволиться нам всем с работы надо, да и мальцы как в школу без документов ходить будут?
– Доверенности напишите, а там мы уж сами все сделаем, – предложил Леонид Максимович. – Тем более что Колька вас все равно от себя теперь больше не отпустит.
– Ну, ладно, вам виднее, – пожал плечами Савельев. – Только вот мать еще спросить надо – мало ли, что ей там может потребоваться.
Степан Алексеевич вернулся в палату, а они все отправились в особняк Савельева. К их приезду все уже было готово – не иначе, как Погодин заранее предупредил по телефону, что они едут. Стол снова ломился от еды, но в этот раз на нем уже стояли графинчики с водкой, а среди закуски – привезенные Натальей Николаевной соленья.