Полководец
Шрифт:
Услышав о родителях, Деянира опустила каталог на одеяло и сильно побледнела.
— Что? — испугался Денис. — Они умерли?
— Кто? — спросила Деянира.
— Твои родители — «кто»!
— Почему умерли? — еще больше побледнела Деянира.
— Не знаю… А чего ты пугаешь?
— Я? — она возмутилась, задышала. — По-моему, это ты меня всякими глупостями пугаешь… Нет, я просто… Тьфу ты, из-за тебя все мысли в голове путаются… Денис, я не знаю.
Он сел на край ее постели, как часто сиживал с мамой, когда еще был
— Чего ты не знаешь?
— Я ведь не знала, что уйду в Истинный мир. Твоя мама — она, например, знала, что ты уезжаешь путешествовать. А у Авденаго… Ты же слышал, какая у него мама. Со мной все вышло по-другому. Я попала в Истинный мир случайно. Баловалась у Морана… и тут…
— Ты брала вещи Джурича Морана?
— Фотоаппарат. Да. — Она кивнула несколько раз. — Хотела сделать фотографию на память, а его не было дома…
— Ничего себе, как он тебе доверял! — восхитился Денис.
— Он считал меня маленьким демиургом, — скромно объяснила Деянира. — Творцом, вроде него самого. В общем, Мастером. Я ведь мечтала добраться до самого Калимегдана. Представляешь? Войти в обитель Мастеров! Стать с ними вровень… Не сразу, конечно. Сперва следовало покорить Гоэбихон и, не останавливаясь на достигнутом, двигаться дальше… и дальше… пока белые башни Калимегдана не окажутся у моих ног.
Денис слушал внимательно, даже сочувственно. Он отдыхал в такие минуты. Необходимость взвешивать каждое слово, постоянно быть готовым к стычке с язвительным троллем или с раздражительной мастерицей, — все это выматывало Дениса. Наверное, они оба правы: он — простой солдат, и ничего больше. Ну так и обращались бы с ним соответственно, зачем же обязательно вступать в «умные» дискуссии? Достали. Денис боялся, что в конце концов не выдержит и подерется.
Деянира изредка давала ему передышку. Держалась просто и даже как будто искала его сочувствия.
— Видишь ли, я просто… пропала, — призналась девушка.
— Как Евтихий?
— Да.
— Наверное, тут есть какая-то параллель, — предположил Денис. — В ваших судьбах. То один, то другой — вы оба пропадаете.
— Может быть, — не стала отрицать Деянира. — Но мои родители этого не знают. Они ведь просто папа и мама. А я у них — единственная дочка. И вдруг я исчезаю, ни слова не сказав! Я им даже письма отправить не смогла, как ты понимаешь. Мне представить себе страшно, что они подумали.
— Ну так и что же теперь, так и прятаться всю жизнь?
— Хочешь меня с квартиры выпихнуть?
— Дура, — сказал Денис.
После этого она попросила телефон и за закрытой дверью долго плакала.
Денис сидел в гостиной и тупо смотрел в стену. Он был совершенно вымотан. Неужели все девушки так усложняют жизнь, свою и близких? Интересно, хвостатая жена Авденаго — тоже такая?
Деянира стукнула в стенку. Денис поднялся и устало потащился назад, в спальню.
Она вернула ему телефон. Ее лицо было красным и опухшим,
— Я поговорила с папой, — сообщила она севшим голосом. — Он обещал уладить с мамой, чтобы мне не пришлось с ней объясняться. Знаешь, оказывается, к ним заходил Джурич Моран и предупредил их о моем отъезде. Правда, он хороший? — Она зевнула. — Завтра поеду домой…
— Ты довольна? — спросил Денис. Он сделал над собой усилие и погладил ее твердый лоб.
— Спасибо, — прошептала Деянира.
Она опять заснула.
Дениса тревожила ее сонливость — он считал это признаком болезни, но Авденаго уверял его, что беспокоиться не о чем:
— У нее хорошие защитные механизмы. Она просто эмоционально вымотана.
— Я тоже, — заметил Денис. — Однако не засыпаю, как щенок, с мячиком в зубах.
— Очень точное сравнение, — хмыкнул Авденаго. — Пусть отдыхает. Ей еще с родителями общаться. На это потребуется немало сил.
На следующий день существенно потеплело, и пошел снег. Мокрые хлопья валились с неба так поспешно, словно убегали от кого-то, кто напугал их там, наверху.
Денис и Авденаго взялись проводить Деяниру до ее дома. Чтобы ей не так страшно было ехать к родителям. Пусть по крайней мере по дороге отвлекается от всяких там ненужных мыслей.
— Я себя ужасно чувствую, — призналась за завтраком Деянира. — Просто кошмарно. Мне совсем не хочется домой. Просто до крика. И это очень странно… Я ведь скучала по родителям. Я вообще люблю маму и папу, — прибавила она с вызовом, хотя никто из собеседников и не думал поднимать ее на смех или как-то возражать. Утверждать, например, что любить маму и папу — устаревший предрассудок.
— Ну, это, конечно, волнительно, — сказал Денис, когда девушка замолчала, рассматривая сосиски с макаронами, которые приготовил для нее Авденаго.
Деянира не ответила.
Авденаго снял с плиты закипевший чайник. Денис поднял палец, показывая, что просит налить ему чаю. Тролль полностью захватил власть на кухне. Теперь при нем даже сахар никто в чашку класть не смел — Авденаго все делал сам.
Деянира подняла затуманенный взгляд.
— И в самом деле — глупо! — воскликнула она. — Я себя чувствую так, словно нашкодила и теперь боюсь наказания. Как будто мне пять лет, честное слово!.. — Она покачала головой. — Очень, очень глупо, — повторила она.
— Но ведь ты и в самом деле нашкодила, — напомнил Авденаго. — Ты баловалась с вещами Джурича Морана. Ты брала без спросу его фотоаппарат!
— Можно подумать, ты никогда этого не делал, — возразила она.
— Никогда, — ответил Авденаго.
— Давай, ври дальше. Ты ведь жил у него.
— Да.
— И что, даже пальцем не притрагивался?
— Он мне запретил.
— Подумаешь! «Запретил»!
— Он убедительно запретил, — повторил Авденаго.