Полководец
Шрифт:
— Ты понял, где это? — спросил Денис.
Авденаго оглядел площадь. Никого. Какая-то бабушка вдали, ближе к Московскому проспекту, но вряд ли это она плакала. Две темных фигуры у пивного подвальчика. Не они.
— Ну что, — сказал Авденаго, — будем спасать котенка или поедем греться и пить чай?
— Ладно, поехали домой, — вздохнул Денис. Настроение у него вконец испортилось.
Возле самой станции метро под снегом мокла толстая пачка бесплатных газет. Обычно их раздают специально нанятые для этого люди. Но, очевидно,
Проходя мимо газет, Авденаго вдруг замер и посмотрел на них с непонятным вожделением. Затем потянулся к ним и дотронулся до верхней, совершенно мокрой и запорошенной снегом.
— Зачем тебе газеты? — спросил Денис недовольно. Не хватало еще, чтобы Авденаго натащил в дом всякого мусора!
Не отвечая, Авденаго резко наклонился к пачке и прижал к ней ухо. Потом выпрямился, несколько секунд стоял неподвижно и глядел вдаль слепыми глазами. Губы его шевелились, но ни одного звука с них не срывалось.
Денис сунул руки в карманы, покачался с носка на пятку. Демонстративно вздохнул. Пошевелил бровями. Оглянулся на вход в метро.
Авденаго даже не заметил этой маленькой пантомимы. Тролль повернулся опять к пачке газет и с силой ударил по ней ногой. Мокрые, тяжелые от снега листы разлетелись по площади… и неожиданно среди них обнаружилась девушка.
Только что никакой девушки здесь не было, и вот она возникла. В первое мгновение Денису показалось, что вернулась Деянира, но нет: эта новая девица была другой. Тоже тощая и бледная, но все-таки другая.
Для начала, она была почти раздета. Желтая от старости трикотажная майка — вроде тех, что носили в пятидесятые, — болталась на тощих плечах. Ключицы торчали, крохотные острые грудки видны были в низком, растянутом вырезе. Помимо майки, на девице были домашние тапочки и черные спортивные трусы.
Она вся тряслась и выглядела так, словно вот-вот должна была умереть от чахотки. В ее глазах цвета пыли тряслась паника. Прижимая костлявые руки к груди, она озиралась по сторонам.
Авденаго снял с себя куртку и закутал ее. Бережным, уверенным движением прижал к себе.
— Судьба у меня такая, — сообщил он, подняв к Денису повеселевшее лицо, — спасать странных девиц на Сенной площади.
— С этой ты тоже знаком? — спросил Денис, спускаясь со ступенек (он уже начал восхождение ко входу в метро).
— Это Юдифь, — ответил Авденаго и наклонился к девушке. — Да, Юдифь? Это ведь ты?
Из недр куртки донесся протяжный всхлип.
— Мама приезжает послезавтра, — напомнил Денис. — Приютить Юдифь надолго я не смогу. Господи, да кто она такая?
— Это Юдифь, — повторил Авденаго. — Давай-ка отведем ее домой, а по дороге кое о
Куртка печально вздохнула.
— Идем, Юдифь, — сказал Авденаго. — Не бойся.
— Это ты, да? — пробормотала куртка.
— Авденаго, — сказал тролль.
Куртка задрожала от рыданий и покрепче обхватила Авденаго поперек туловища рукавами. Кособочась из-за этого, как краб, Авденаго двинулся обратно к Екатерининскому каналу — к дому Джурича Морана.
— Она живет между обоями? — переспросил Денис уже в третий раз. — Но ведь этого не может быть!
— Почему? — осведомился Авденаго. — Ты вот живешь в бетонном доме. Твои любезные эльфики — в дупле большого волшебного дерева, которое, шелестя листочками, нашептывает им героические баллады о героях древности. А Юдифь обитает между обоями. Ты замечаешь принципиальную разницу? Я — нет.
— Она ведь… Ну, объемная, — сказал Денис. — То есть она, конечно, достаточно тощая, но все-таки недостаточно, чтобы поместиться под листом бумаги. Ну, так поместиться, чтобы это не было заметно. И потом, как она выходит наружу? Обои рвет, что ли?
— Я просачиваюсь в щели, — подала голос Юдифь.
Они уже поднялись на нужный этаж и проникли в ту самую коммунальную квартиру, которая наводила на Дениса такой ужас. Юдифь легко скользила по потемневшему паркету. Ее тапки оставляли кляксообразные мокрые следы, но это никого не беспокоило.
— А где ты конкретно живешь? — спросил Денис. — Под какой обоиной? Или у тебя нет предпочтений?
Авденаго сморщил нос. Вечно у этого Денисика какие-то идиотские вопросы!
Но Юдифь ответила вполне серьезно:
— Да, представь себе, есть такая обоина. Вон та, возле зеркала. — Она показала на мутное зеркало в широкой раме из светлого дерева. Рама была совсем простая, сколоченная из досок, но по углам были приделаны вырезанные из досок же розетки. Всю конструкцию покрывал лак, безнадежно потемневший от времени.
— А почему? — спросил Денис.
Она пожала плечами.
— Просто нравится.
В коммунальном коридоре наряд Юдифи не выглядел таким уж диким. Здесь встречались персонажи, одетые куда более причудливо. Например, старуха с коротко стриженными седыми волосами в синем арестантском ватнике. У нее имелся даже номер на груди.
— Меня почти никто не видит, — сообщила Юдифь.
— Ты привидение? — спросил Денис.
«Какая бестактность!» — подумал Авденаго.
— Я — хозяйка квартиры, — ответила Юдифь.
Авденаго широко раскрыл глаза.
— Что ты имеешь в виду? — вырвалось у него.
— Это моя квартира, — отозвалась Юдифь. — Она принадлежит нашей семье с 1867 года. Я жила здесь с папенькой до самой его смерти. И потом тоже. — Она подумала немного и прибавила, растерянная: — Наверное, я здесь навсегда.