Полмира
Шрифт:
– Нет.
Повисло ошеломленное молчание, похожее на затишье перед грозой, а потом толпа удивленно зароптала.
Хуннан смерил его неверящим взглядом:
– Что?
– Поднимись, юноша, – донесся до него скрипучий голос короля.
В ропоте толпы теперь слышалась ярость.
– О таком мне еще не приходилось слышать. Почему ты отказываешься принести клятву?
– Потому что он трус, – рявкнул Хуннан.
Толпа зароптала сильнее, послышались гневные выкрики. Мальчишка, стоявший рядом с Брандом, смотрел на него удивленно раскрытыми
Поморщившись от напряжения, король поднял исхудалую руку, и толпа затихла. Атиль не отводил глаз от Бранда:
– Я спросил его, не тебя.
– Может, я и трус, – сказал Бранд, и странное дело, голос его прозвучал громче и смелей, чем обычно. – Давеча мастер Хуннан убил старика-фермера, и я струсил и не остановил его. Мы сожгли деревню, и я струсил и не возразил. Во время испытания он выставил троих учеников против одного, и я струсил и не посмел заступиться. А ведь воин должен защищать слабых от сильных! Разве нет?
– Лжешь! Будь ты проклят! – взревел Хуннан. – Да я…
– Ты! Придержи язык! – рявкнул отец Ярви. – Говорить будешь, когда король разрешит!
Наставник смерил его ненавидящим взглядом, но Бранду было все равно. У него словно камень с души упал. Словно он все время нес на себе «Южный ветер», а тут вдруг избавился от ноши. И он впервые за все время с тех пор, как покинул Торлбю, чувствовал, что наконец-то пребывает в свете.
– Бесстрашный воин, говорите? – И он указал на Колючку. – Вот она. Колючка Бату, Избранный Щит королевы. В Первогороде она одна сражалась с семью воинами и спасла Императрицу Юга. По всему морю Осколков поют о ней песни! А вы – вы набираете в войско мальчишек, которые не знают, с какой стороны браться за копье! Что это за самоубийственная гордость? Что это за глупость? Я мечтал стать воином. Служить тебе, мой король. Защищать свою страну. Встать плечом к плечу с братьями по оружию.
И он посмотрел Хуннану прямо в глаза и пожал плечами:
– Если быть воином значит именно это – тогда нет, я не хочу быть воином.
Толпа снова вскипела гневными криками, и снова король Атиль поднял дрожащую руку и призвал всех к тишине.
– Многим здесь не по нраву твои речи, – сказал он. – Но это не речи труса. Среди мужчин есть и те, кого коснулся Отче Мир.
Усталый взгляд его перешел на отца Ярви, потом упал на Колючку, и одно веко задергалось.
– А среди женщин бывают такие, кого коснулась Матерь Война. Смерть… ждет нас всех.
И вдруг лежавшая на мече рука задрожала сильнее обычного.
– Но каждый из нас должен отыскать… достойную дорогу… к ее… двери…
И он чуть не выпал из кресла. Отец Ярви соскочил со стула и успел его подхватить. Меч соскользнул с колен и упал в грязь. Служитель с Ральфом подняли короля с кресла и увели в шатер. Голова Атиля безвольно качалась. Ноги волочились по грязи. Толпа роптала все громче и громче, теперь в ее голосе слышался страх.
– Король
– Плохая примета…
– Не будет нам удачи в бою!
– Нет нам милости от богов…
– Успокойтесь! – Это поднялась королева Лайтлин и окатила толпу ледяным презрительным взглядом. – Что я вижу? Воинство Гетланда или толпу судачащих рабынь?
Она подняла из грязи королевский меч и прижала его к груди, как делал это король. Но руки ее не дрожали, и глаза глядели твердо, и голос звучал громко и уверенно.
– Сейчас не время для сомнений! Крушитель Мечей ждет нас у Амонова Зуба! Король не с нами, но мы знаем, что он сказал бы!
– Последнее слово за сталью! – выкрикнула Колючка, и эльфийский браслет вспыхнул яростным красным.
– Сталь! – взревел мастер Хуннан, вскидывая меч.
С железным шорохом обнажались мечи, и острия их грозно вздымались к небу.
– Сталь! Сталь! Сталь! – взревела в тысячу глоток толпа.
И только Бранд стоял и молчал. Он всегда думал, что добро и благо – это когда ты сражаешься плечом к плечу с братьями. А теперь оказалось, что, возможно, благо заключается в том, чтобы не сражаться вовсе.
Назначенное место
Воинства Ванстерланда и Гетланда стояли друг против друга над глубокой зеленой равниной.
– Какая трава высокая, здесь, наверное, хорошо овец пасти, – заметил Ральф.
– Или сойтись в бою.
Колючка, прищурившись, оглядела выстроившихся ванстерцев: фигуры воинов четко выделялись на фоне яркого неба, иногда в свете Матери Солнца вспыхивали клинки. Ванстерцы стояли в не слишком плотной щитовой стене, между яркими пятнами щитов остро торчали копья, над центром вяло болталось темное знамя Гром-гиль-Горма, перед строем маялась кучка лучников, а на флангах стояли легковооруженные застрельщики.
– Словно в зеркало глядимся, так похоже на нашу армию, – пробормотал отец Ярви.
– Вот только над ними чертова эльфья башня торчит, – мрачно отозвалась Колючка.
Над дальним концом ванстерских порядков вздымался Амонов Зуб – плетенная из эльфьих металлических прутьев полая внутри башня, коническая, узкая. Громадина в тридцать человеческих ростов, торчащая над скальным выступом.
– А для чего ее построили? – восхищенно разглядывая Зуб, спросил Колл.
– Кто ж теперь скажет? – отозвался служитель. – Сигнальная башня? Памятник эльфьему высокомерию? Храм Единого Бога, которого они разбили на множество богов?
– Я скажу тебе, чем она станет, – и Ральф обвел мрачным взглядом собранное в ее тени войско. – Могильным памятником. Здесь сотни и сотни лягут.
– Сотни и сотни ванстерцев, – резко отозвалась Колючка. – И потом, нас больше.
– Да, – согласился Ральф. – Но битвы выигрывают опытные воины, а числом мы их почти не превосходим.
– К тому же Гром любит прятать своих конников, – заметил отец Ярви. – И да, наши армии почти равны по численности.
– И у них есть король, а у нас… – и Ральф оглянулся на лагерь.