Полночь
Шрифт:
Она поджимает губы и прислоняется макушкой к двери.
Между нами словно невидимая преграда.
И я впервые ощущаю её.
Что-то отвратительное. До боли в горле, до коликов в солнечном сплетении. Настолько сильная, что давит мне на виски. Что хочется что-то сказать, швырнуть чем-то, что заставит её почувствовать мою…ненависть?
К чему?
Не к ней же.
—
Делаю шаг вперед, потянув за собой чемодан, и замираю, как только её рука хватается за мой свитер.
— Остин, — еле слышно. Неуверенно.
Я стою на месте, ощущая, как женские руки окольцовывают мою талию. Как её голова прислоняется к моей спине. Как она часто дышит, прижимаясь ко мне.
Ко мне.
Тело к телу.
Ох, блять.
— Будь осторожен, — вовремя проговаривает она и отстраняется.
Молча киваю, не желая оборачиваться. Чтобы не передумать, чтобы не толкнуть её к стене. Чтобы не раздеть прямо сейчас и не взглянуть на возбуждённые соски, которые я ощущал своей кожей. Не обхватить их губами и не услышать её стон.
Переступаю порог и спускаюсь по лестнице, тихо про себя матерясь, потому что горячий чай и стояк в штанах доводят меня до откровенного психоза.
Мудила-полицейский, скрестив руки на груди, стоит у машины и через каждые две секунды пялится на свои наручные часы. Ролекс? В полиции так много зарабатывают?
— Мистер Холланд, — повторное приветствие. Попугай.
— Давно не виделись, — фыркнул я, остановившись у багажника.
Всеми силами стараюсь не смотреть на окна Джейд, и благо, у меня это получается. Закидываю чемодан в багажник и закрываю его, садясь на переднее сиденье. Папка снова в моих руках. Нахрена? Не знаю.
Ставлю стакан с чаем на подстаканник и разминаю пылающую от жара ладонь.
Может у этого кретина удастся вытянуть информацию?
— И как надолго это дерьмо? — он вздымает брови, словно не верит своим ушам.
— Позволю себе уточнить, — поворачивает он голову, заведя машину. — О каком дерьме идёт речь?
Улыбаюсь. Криво, нагло.
— Вся эта херня, о защите свидетелей. Сколько мне придётся жить под чужим именем?
— До тех пор, пока суд не огласит приговор, — сдержанно отвечает он.
Улыбка тут же сползает с моего лица.
— Это может длиться месяцами, — возмущенно. — Я не собираюсь работать на заправке.
Он
— Мы сделаем всё возможное, чтобы приговор вынесли как можно быстрее.
Ну конечно. Я в этом не сомневаюсь, дерьма кусок.
Особенно постараешься ты.
Преуспеешь в том, чтобы подкатить к Джейд, и нагнуть её. Думаешь, я не вижу, как ты на неё смотришь?
Опускаю голову, сжав челюсть, и гляжу на раскрасневшуюся ладонь, в которой около минуты находился горячий чай со вкусом яблока.
Жасмин!
Резко зачем-то оборачиваюсь назад, вглядываясь в проплывающие дома и вспоминаю, что оставил у неё не только цветок, но еще и Жака. Губы расползаются в медленной улыбке, от осознания того, что и кот и цветок в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока не попадут в мои руки.
Цветку уже досталось, а вот коту еще многое предстоит повидать.
***
— Мистер Холланд?
Как же ты достал.
Открываю глаза, уставившись на мудилу-полицейского, и всем своим видом указываю на то, что отвлекать меня от размышлений - не лучшая идея.
— Мы приехали, — холодно, раздражённо.
Хм, видимо, мой взгляд производит нужный эффект.
Поворачиваю голову вправо и замечаю перед собой одноэтажный дом. Снаружи он выглядит довольно уютно. Вокруг дома несколько деревьев, кажется, яблони, а прямо перед крыльцом три маленьких клумбы.
Район выглядит спокойным, и это не единственный плюс.
Открываю дверь и ступаю на влажный асфальт, направляясь к багажнику. Мудила-полицейский кидает на меня несколько подозрительных взглядов, кричащих лишь об одном: «Почему нет вопросов?».
Вопросы есть.
Но у меня нет ни сил, ни настроения, на то, чтобы пререкаться с этим бревном. Эмоции у этого идиота находятся на планке между высокомерием и сдержанной раздражённостью.
И не трогаю я его лишь потому, что доверяю Джейд. Доверяю тому, что она, можно сказать, отдала меня в его руки. Она ведь знала, что делает, верно?
Или не знала?
Уж слишком взволнованной она была с самого утра, и волнение её нарастало с каждым часом. Что если…
Дерьмо.
Что если эти выродки, перевернувшие мою квартиру вверх дном знали, где я переночевал, и теперь придут за ней, потому что она меня покрывала.