Полночь
Шрифт:
— Вот, я пересадила его в горшок чуть побольше, — Джейд протянула мне цветок Жасмина в тот момент, когда я решил присесть в проходе между гостиной и её спальней.
Не знаю почему, но мне нравилось это место. Оно казалось мне уютным и каким-то до боли знакомым. Может, когда-то у нас дома был похожий проход?
Бред.
Родительский дом был слишком огромным для таких маленьких и неуместных коридоров.
— Спасибо, — еле слышно
— Я заварю тебе чай в дорогу, — утверждение, чтобы быстрее скрыться за стенами кухни и не показываться ещё несколько минут.
Беспокойство — это то, что было написано на её лице с самого утра, когда к моим ногам упал этот хренов горшок с Жасмином.
Трудно было понять из-за чего именно она начала беспокоиться. Из-за цветка или произнесенного мной имени?
У меня были тысячи вопросов в ту секунду, но я решил промолчать и попытаться разобраться во всём сам.
Да и что у неё спрашивать? Она ведь обычный, грёбаный, социальный работник. Всё, что она знает — находится у меня в руках.
Нет, не долбанный цветок, а папка.
Папка с моим выдуманным именем и фамилией.
Блять, это всё какой-то бред.
Ставлю цветок на пол и тянусь свободной рукой в карман брюк, в котором лежит аккуратно сложенный лист из тетради. Сегодня утром я выдрал его из тетрадки, на работе, которая вовсе не моя работа.
Нужно быть долбанным идиотом, чтобы поверить в то, что я действительно был барменом.
Вопросы. Вопросы. И ещё раз вопросы.
И ни одного ответа.
Разворачиваю лист и, убедившись, что она всё ещё на кухне, читаю о первом воспоминании.
1. Чужие женские руки, которыми гладят щенка.
2. Разбитый горшок с цветком, на белом кафельном полу.
3. На меня падает что-то тяжелое, от чего я тут же отключаюсь.
А если это просто воспоминание о каком-то фильме?
Да? А почему же у тебя болит затылок каждый раз, когда ты об этом вспоминаешь?
Три пункта и тысяча сомнений.
В голове постоянно крутится вопрос, но собрать его в одно предложение я пока не могу. Не получается.
Слышу приближающиеся шаги и, сложив лист, засовываю его обратно в карман.
— Вот, — Джейд протягивает мне чай в дорогу, а затем поднимает голову из-за внезапного стука в дверь.
Несколько секунд стоит на месте, никак не реагируя, а когда раздается очередной стук, вздрагивает.
Да что с ней?
Встаю с пола, как только она проходит мимо и дёргает за ручку.
Вот он. Собственной
Мудила-полицейский.
— Мисс Прайс, — кивает, и делает шаг в квартиру.
Поворачивает голову в мою сторону и, поджав губы, произносит:
— Мистер Холланд. Я думаю, нам пора.
А я думаю, что ты должен пойти на хрен. Как тебе такое предложение?
— Буду ждать Вас в машине, — отчеканивает мудила-полицейский и, развернувшись, выходит из квартиры.
И это того стоило? Мог просто…позвонить?
Беру чемодан за ручку и подхожу к двери, ощущая, как горячий чай обжигает пальцы. Хмурюсь, сжимая челюсть.
Блядский чай со вкусом зелёного яблока.
Мой любимый чай.
Мисс Прайс подходит к двери, ухватившись за ручку левой рукой, а правой вновь заправляет несуществующую прядь. Этот жест насколько част, что кажется родным.
Я стою на месте, глядя на её ноги. Ох, эти чёртовы ноги. В этих чёртовых джинсах. На ней вязаный свитер. Нет. Не мой, и от этого паршиво. Паршиво, что я не увижу её больше в своей одежде.
Не увижу ли?
— До завтра? — в моём голосе звучит надежда.
Как, блять, странно. Я и надежда.
Что-то несовместимое.
Она качает головой, опуская взгляд в пол. Робко кусает губу, а затем хмурится.
Бога ради, не делай так, Джейд.
Поднимаю голову к потолку, тяжело выдохнув, и проклинаю всё на свете за то, что не могу сейчас же захлопнуть эту хренову дверь. Толкнуть её к стене и накрыть своим телом.
Тереться об неё, чтобы она чувствовала, ощущала каждой клеткой своего тела, как я возбужден.
Как я хочу её.
Прямо сейчас.
Здесь.
Блять.
— Блять, — рычу я, ощущая, как пылает моя ладонь от горячего чая.
Сейчас бы швырнуть этим кипятком прямо в лицо мудиле-полицейскому, схватить горячей ладонью её лицо и впиться в эти припухшие от постоянных терзаний зубами губы.
— Когда? — срывается с моих губ нетерпеливо. Ещё минута и я сойду с ума.
Опять. Опять кусает хренову губу. Перестань, блять, перестань!
— Через неделю, — как ледяной водой окатили. — На данный момент ты под защи…
— Знаю я всю эту херню, — выплёвываю я. Эти грёбаные правила, эти грёбаные документы. Этот грёбаный дом, который находится в часе езды от неё.