Полночный воин

Джоансен Айрис

– Уведи их прочь! – пробормотал отец Том, отступая. – Другие. Недобрые. Они не такие, как мы…

– Они не злые. – Бринн пошла за ним. – Другие – не значит плохие.

Отец Том с неодобрением посмотрел на нее.

– Именно значит.

– Нет, они хорошие. Послушайте меня, я знаю этих… – Она говорила в пустоту. Отец Том уже шел вдоль улицы.

– Кажется, нам нелегко будет раздобыть лошадей и вьючных животных, – пробормотал Малик. – Твой знакомый священник не очень-то приветлив, Бринн.

– Он старый человек,

и его разум, похоже, помутился, – смущенно оправдывалась она. – Я уверена, другие будут к нам более приветливы.

– Если нам удастся вытащить их из домов или открыть их двери, – мрачно заметил Гейдж. Эдвина согласно кивнула.

– Может, Бринн пойти к ним? Она здешняя.

В этот миг Бринн чувствовала себя более чужой, чем любой из них. Если уж отец Том неприязненно встретил ее, не признав, то вряд ли найдется хотя бы еще кто-нибудь, кто вспомнит ее. Даже о ее матери он говорил сквозь зубы.

Неужели и другие жители острова думают так же? Она пожала плечами и через силу улыбнулась.

– Я здешняя, это правда. Подождите меня, я пойду…

– Малик, отведи Бринн и Эдвину на край деревни. – Гейдж резко повернулся. – Я привык торговаться с недоверчивыми людьми.

Бринн сразу почувствовала облегчение, но рискнула предложить свою помощь:

– Я пойду с тобой, – Ни к чему. Жди меня! – Он нежно улыбнулся ей. – Одному мне будет справиться легче.

Малик проследил взглядом за Гейджем до первого дома, пока он не постучал в дверь. Затем повернулся к женщинам:

– Пошли, поступим, как решил Гейдж. Постараемся найти место, где можно разбить лагерь. А если он раздобудет нам лошадей, то совсем хорошо, но сомневаюсь, чтобы нас пустили на ночлег.

Не о таком возвращении домой мечтала Бринн, Даже настороженные недружелюбные жители Селкирки согласились выделить им домики.

– Не расстраивайся! – прошептала Эдвина, взяв Бринн за локоть. – Не так уж страшно, когда старый человек принимает нас за врагов. Ты говорила, что прежде не знала никого из деревни, кроме священника.

Бринн резко кивнула и пошла вслед за Маликом. Эдвина, несомненно, права. Ей не следует расстраиваться или чувствовать неловкость из-за неприятной встречи. Как только они достигнут Фалкаара, все будет хорошо.

***

Гейджу удалось раздобыть только четверых старых лошадей и трех небольших ослов.

Поздним вечером он привел животных в лагерь.

Малик, едва взглянув на них, недовольно покачал головой.

– Ты разочаровал меня. И этого человека у меня в стране называют Принцем обмена? Несчастные, они же падут, не прожив и дня!

– Они не так уж плохи! – раздраженно ответил Гейдж. – Нам вовсе ни к чему боевые кони, способные покрывать большие расстояния.

– Верно, но нам нужны лошади, у которых хотя бы ноги не заплетались.

– Тогда иди и торгуйся сам. – Гейдж сел у костра и вытянул к огню руки. –

Но не надейся, что управишься до утра или сторгуешься на что-нибудь получше.

– Неужели такие неприветливые?

– Ты был более приветлив со мной, всадив при первой нашей встрече мне в руку свой меч. – Гейдж поежился. – Хотя, как мне кажется, они не представляют угрозы. Сомневаюсь, чтобы во всей деревне нашлось хотя бы одно боевое оружие. Они уставились на меня, как на волка, жаждущего их съесть.

– Естественно, – торопливо вступила в разговор Бринн. – У тебя грозный вид.

– Что правда, то правда. – Гейдж поморщился. – И я выглядел бы более грозным, пробудь с ними подольше. Меня так и подмывало постричь им шерсть, когда они украдкой проходили мимо меня.

– Они не овцы.

– Недалеко ушли от них. – Он взял котелок из рук Малика, налил себе похлебки и принялся есть. – И не такие тихони, когда пытались перебороть меня при торговле.

– Поставлю-ка я этих несчастных созданий туда, где трава пожирнее. – Малик взял животных за поводья. – Как знать, может, это их последний ужин! Ты поможешь мне, Эдвина?

– Ты даже этих кротких созданий не способен вывести на пастбище без посторонней помощи? – Вопреки своим насмешливым словам Эдвина резво вскочила и пошла за ним.

– Здешние жители не овцы, – повторила Бринн. – Они лишь привыкли жить в мире и согласии, их так научили.

– Гевальд Великий?

– Почему ты такой жестокий? – Она закусила нижнюю губу. – Ты говоришь так, словно ненавидишь их. Перед тем как ответить ей, он закончил есть.

– Возможно. Наверное, мне хочется, чтобы в них вообще не было ничего хорошего, тогда бы они ничего не значили для тебя. – Он поставил котелок на землю и стал смотреть на огонь. – Некоторые жители деревни, с которыми я разговаривал, вспомнили твою мать… и тебя.

– Ты спрашивал о ней?

– Разумеется, я расспросил их о ней. – Его голос слегка дрожал, но он постарался придать ему твердость. – Я заметил, как старый священник обидел тебя своим безучастием.

– Я не обиделась.

– Черта с два!

– Я просто не понимаю, почему он мог решить, что она обманула их. Она их любила. Может, так думает только отец Том, а другие наверняка не отвергают ее.

Гейдж продолжал смотреть на огонь.

– Неужели они так думают? – прошептала она.

– Нет, конечно, нет! Так считает только этот выживший из ума старик.

Он заведомо говорил не правду. Гейдж, который никогда не лгал, сейчас придумывал небылицы в надежде облегчить ее страдание.

– Так несправедливо! Пока она не уехала, она охотно делилась с ними своим даром.

– Похоже, слишком охотно. Может, они привыкли к ее дару, и он стал их частью? Тебе надо бы сделать выводы из ее безоглядной доброты. – Он спросил о другом:

– Где в Фалкаарском лесу лежит клад?